Восхождение на пустующий трон
Шрифт:
На следующий день, вечером, Тич привез все материалы, что были заказаны Джонсоном. А на следующий день в форте и в самой Тортуге начались работы по восстановлению «былого величия», которого никогда и не было. Инициатором соответственно стал юноша, что обрел власть при управлении. С Реем на плече он каждый час посещал основные места реставрации форта и заведений Тортуги. Город стал меняться, но куда важнее начали меняться сами люди, что проживали здесь. Когда наш молодой человек только-только вернулся, в жителях Тортуги он наблюдал лишь угасающую жизнь. Их желание жить и творить тихонечко угасало не в силах справиться с думами о возможной кончине от рук бесславного рыжего ублюдка. И некогда цветущая деревня начала затухать на глазах. Но в момент, когда была
Необъяснимо для многих, но успело пройти целых четыре месяца, за которые форт, Тортуга и даже порт преобразились. В Тортуге все заведения и дома были дополнительно укреплены, на некоторых была поменяна крыша, вокруг них выросли цветущие кустарники, в джунглях появилась долгожданная лесопилка, на которой по началу заведовал Пол. У Тортуги появился свой собственный маленький порт, с помощью которого началась малая торговля с другими островами. Порт форта был лишь укреплен дополнительными ограждениями и немного обновлен. Форт преобразился сильнее остальных: металлические вставки укрепляли деревянные опоры внутри казарм, арсенала и столовой, внешние стены форта были очищены и немного укреплены металлом в ключевых точках. Из ранее пустых иллюминаторов появились дула новых пушек. На первом ярусе под небом огромный стол продолжил стоять, но ближе к стенам появились еще и деревянные чучела, на которых матросы отрабатывали выпады и взмахи, а для тренировки точности стрельбы были сооружены своеобразные мишени из дерева и сена.
Арсенал был не только расширен, но и еще немного обновлен, старые, уже немного поржавевшие, клинки требовали замены. Благо в Гаване продаются одни из самых лучших клинков. А пистолеты стоило лишь прочистить, да пороха дополнительно закупить. И вот форт в полной боевой готовности.
Пару раз видел юноша силуэт блестящего линейного корабля на горизонте тогда, когда все судна «Черного черепа» находились на патруле. Как же Палмер умудрялся заплывать так далеко на север, останется загадкой. Дэвид Палмер не упускает своей добычи сначала нанося удар по ее ментальному состоянию. Но почему он выжидает? Почему не ринется в атаку? А может… Может Майт уже разрушен? Юноша не знал ответов на беспокоящие его вопросы. Но мы-то с вами знаем, что Дэвид один из тех людей, что истинно наслаждается страданиями и мучениями своих врагов. Ничего так не бесит, как собственная беспомощность. Но, необъяснимо почему, юноша, что стоял на крыше форта, наблюдая за силуэтом «Косы», не испытывал более того сковывающего страха.
Со спокойным разумом и не страшащейся душою юноша распоряжался самым ценным ресурсом в своей жизни — временем. Придумывая день за днем все лучшую и лучшую возможность разыграть свою карту.
Кабинет Эдварда, бывший Тича, также преобразился: стол был немного укреплен дополнительными ножками, а шкаф, одиноко стоящий в самом углу, в котором находились карты и книги, был заменен на новенький. Не изменились только выходцы с «Пандоры». Все те же мысли и эмоции посещали их сознания в эти беспроблемные деньки.
И вот наступил долгожданный февраль. Зима уже заканчивалась, осень пролетела незаметно, и наступил новый 1716-ый год. Как и ожидалось, Эдвард так и не получил ответа на свое письмо от любви всей своей жизни. Он просил Тича, день через день заскакивать в почтовую контору в Гаване и узнавать пришло ли письмо на его имя. Раз за разом легендарный пират возвращался все с одним и тем же ответом. «Наверняка обиделась на то, что я не сдержу обещание» — единственная причина, как казалось молодому человеку, объясняла такое долгое ожидание, заставляя его сердце готовиться к возможно очень гневному письму, есль таково и будет.
В этот слегка прохладный, для карибского моря, денек
Эдвард сидит на краю крыши своего кабинета, свесив ноги вниз, наблюдая за легким снегом, что снизошел на Карибские острова. Каменное здание, в котором и располагался кабинет, был выше всех, его крыша находилась выше остального форта метров на пять. Все это здание напоминало своей фигурой огромную массивную каменную башню. Залезть туда было сложно, но для бывшего капитана пиратов, с его уже отточенным навыком скалолазания, — это стало лишь очередным вызовом, что тот успешно преодолел.На часах семь утра, чайки только-только поднялись в воздух, солнце уже наполовину вышло из-за горизонта и пакостливо начало освещать многочисленные снежинки, что отражали этот свет в сторону заросшего брюнета. Рей уже улетел в сторону Тортуги, в надежде найти или выпросить там себе пару горстей семечек, оставляя своего хозяина одного наслаждаться снегом, что был очень редким гостем в этих местах.
— Сколько живу, сколько видел снег, но даже и помыслить себе не мог о его красоте. — вырывался легкими облачками пар из его уст. — То, что я ранее считал обыкновенным, оказалось способно сильно согреть мне душу.
В руках сжимал он небрежно ту саму дощечку, что стала почти родной, за все то время, что он таскал ее с собой, пара листков и почти законченный карандаш. Когда-то вечно спешащий, куда только можно, юноша сидел и, не беспокоясь о времени, смотрел в даль, раздумывая о дальнейшей свой жизни. Палмер… Элизабет… Море… Лондон… Богатство и величие… Что из этого было ближе всего? Что из этого более жаждало юношеское, когда-то раненное, сердце. Казалось в эту минуту, что та самая, все время бурлящая в нем жизнь, о которой он так давно мечтал, которую в итоге и получил, начала превращаться в обычное серое существование человеческой личности. Эдвард всегда считал, что даже личность человека не то, что меняется в этом существовании, а то, что она и вовсе пропадает, растворяется в пучине серого бытия, однообразных событий и рутины.
Одна только мысль о том, что и вскоре это «растворение» произойдет и с ним, заставляла все усерднее и усерднее действовать. Эдвард старался всунуться в любое дело, о котором так или иначе удалось услышать. И поэтому он сейчас и находиться на крыше, на том самом месте, где его сложно будет заметить, а тем более отвлечь от задуманного, а задумал он написать еще одно письмо Элизабет, в котором он вновь упомянет те события, произошедшие с ним за эти четыре месяца.
Перегнувшись с восходящим злодейским солнцем, смахнув многочисленные снежинки со своего пергамента, он начал писать. Сколько точно время прошло, сказать никто не сможет, но внизу, на первом ярусе начали просыпаться матросы. Эдвард лишь так искоса поглядывал на них в паузах между мыслями. Некоторое время спустя он закончил писать, свернул письмо и сложил его в карман. В этот момент, внизу кто-то все-таки увидал свисающие ноги.
— Эдвард! — послышался очень знакомый голос снизу.
Юноша спокойно, без явного интереса, наклонил голову и посмотрел на фигуру, что звала его. Этой фигурой оказался известный нам Ламар.
— Спускайся! — еще прокричал он.
— Жди. — Эдвард зажал между зубов дощечку, карандаш положил к письму, в карман и стал слазить.
Уже через полминуты юноша оказался перед Чарльзом и, отряхиваясь, продолжил разговор.
— Проснулись, значит уже?
— Да, спать до обеда смысла особого не имеет, а целый день прозаниматься чем-нибудь — только за милую душу.
Задрал голову и направил полные мнимой надеждой глаза не небосвод.
— Ты чего? Куда смотришь? — произнес Ламар и сам задрал голову.
— Да вот смотрю, может небо рухнет на нас. Или конец света вот-вот наступит или уже наступил. — попытался пошутить молодой человек, возвращая голову в обычное положение. — Вы ведь никогда не рвались что-то делать.
— Все меняются. И мы, и ты, не исключение. — Чарльз развернулся и пошел в сторону Тортуги. — Тебя Тич искал, в таверне сейчас вместе с остальными. — произнес Чарльз перед тем, как зайти в заросли.