Восхождение тени

Не раздумывая, принц рубанул мечом по голове чудовища – по крайней мере, по тому месту, где полагается быть голове. Тварь метнулась назад, шипя, как застигнутая врасплох змея – на мгновение под капюшоном показалось лицо: вспыхнувшие алые глаза и тонкая частая сеть рубиново-красных вен на мертвенно-белой коже – и разразилась хохотом: жуткий свистящий хрип одиноко разнёсся над островом, и что страшнее всего – нечеловеческий голос явно и несомненно принадлежал женщине.

Ноги Баррика вмиг сделались как восковые свечи – и не держат вес, и не согнуть, и будто вот-вот подломятся.

Вторая бледная жуть реяла в стороне, пытаясь подобраться со спины. Принц неловко отступил на шаг и отпустил Раймона, который кулём свалился на землю и обречённо заскулил.

Лодка осталась позади, в нескольких десятках шагов от них – но всё равно что в нескольких милях. Призраки смыкали кольцо всё теснее, хриплые голоса сплетались в безумном дуэте голода и триумфа.

Криксы пели.

Глава 29 Все причины ненавидеть

«Единственный оставшийся у фаэри город стоит далеко на севере Эйона, севернее даже бывшего Вутланда. Ксимандр именует его „Кул-на-Квар“ или „Дом фаэри“, но дадены ли таковые названия самим волшебным народом, никому не известно. Вутты же говорят „Альвшемм“ и утверждают, что в этом городе башен без числа, как деревьев в лесу».

из «Трактата о волшебном народе Эйона и Ксанда»

Солнце почти утонуло за горизонтом, и по всему Бродхоллу зажглись лампы. Бриони возвращалась к себе, навестив Ивви (той стало получше, но до выздоровления ещё было далеко: руки у девушки по-прежнему дрожали, и она не могла взять в рот ничего существеннее постного бульона), когда принцессу в коридоре перед её покоями остановили два солдата, с оружием и в шлемах, с сианскими королевскими гербами на доспехах. Мужчины пребывали в таком выжидательном напряжении, что на мгновение она испугалась, что солдат прислали её убить. Когда же один из них произнёс: «Принцесса Бриони Эддон, вас желает видеть его величество!» – у девушки слегка отлегло от сердца – но лишь самую малость.

– Мне бы хотелось сначала пойти переодеться, – попросила она.

Стражник покачал головой, и от этого его жеста в животе у Бриони сжался вдруг холодный комок.

– Простите, ваше высочество, но это не дозволено.

Пока солдаты вели её к тронной зале, Бриони перебрала в уме все возможные варианты. Может, всё оттого, что она связалась с калликанами? Или королю нашептали что-нибудь о том, как и почему был избит Дженкин Кроуэлл? Это будет легко отрицать – Давет слишком умён, чтобы оставить следы…

«Интересно, – подумала она, шагая к трону между двумя высокими мужчинами, – те придворные, что глядят на меня украдкой – какого-нибудь известного преступника они бы разглядывали с таким же брезгливым любопытством? О, благая Зория, что я учинила на этот раз?»

Король и его советники ожидали её в часовне Перина, комнате с высокими потолками, неширокой, но очень длинной. Энандер сидел в кресле, установленном впереди огромного алтаря, у ног колоссальной мраморной статуи Повелителя небес. В руках бог держал свой знаменитый Громобой, и его массивный боёк упирался в пол как раз позади кресла, занятого леди Ананкой, королевской любовницей, человеком, которого Бриони меньше всего хотелось бы видеть. Присутствие Дженкина Кроуэлла, посланника Толли при сианском дворе, было ей в равной мере отвратительно – и, раз он здесь, похоже, принцесса предположила верно: один из нанятых громил проболтался.

Кроуэлл при виде неё злорадно ухмыльнулся; в своём гигантском белом плоёном воротнике он был похож на особо уродливую ромашку. Бриони с трудом, но всё-таки сдержала желание подойти к нему и залепить хорошую пощёчину по этой самодовольной цветущей роже. С тех пор, как Хендон Толли довёл её до белого каления за трапезой в её же собственном доме, она успела кое-чему научиться.

Принцесса опустилась перед королём на одно колено и потупила взор.

– Ваше величество, вы призвали меня, и вот я перед вами.

– А ты не торопилась, – заметила Ананка. – Король ждёт здесь уже очень долго.

Бриони прикусила губу.

– Мои извинения. Я навещала госпожу Ивгению и'Дорсос, и ваши посланники нашли меня только что. Я пришла сию же минуту, как узнала, – она подняла глаза на короля, надеясь уловить его настроение, но лицо Энандера застыло безразличной маской, и непонятно было, чего ожидать. – Чем я могу вам услужить?

– Ты ещё утверждаешь, что служишь королю Энандеру? – подняла брови Ананка. – Сие странно, поскольку по действиям твоим подобного не предположишь.

Что бы здесь ни происходило, ясно было одно – дела обстоят хуже некуда. Если её обвинителем выступает леди Ананка, Бриони проиграла заранее – даже ещё не зная, в чём её преступление.

– Мы радушно приняли тебя при нашем дворе, – лицо Энандера теперь налилось краской, будто он уже с утра совершил обильные возлияния. – Не так ли? Разве не с распростёртыми объятиями встретили мы тебя, как дочь Олина?

– Да, так и есть, ваше величество, и я благодарна вам безмерно…

– И всё, чего я просил взамен – не нести сора с твоей… беспокойной родины в наш дом.

Король нахмурился – гневно, но как будто одновременно и озадаченно. У Бриони затеплилась надежда. Возможно, всё это – недоразумение, которое она сможет разъяснить. Она будет сокрушаться и благодарить. Она горячо извинится за свою прямолинейность и юность, скажет любую чушь, какую будет рад услышать король, как Фейвал, читающий с подмостков монолог о девичьей невинности, и тогда она сможет вернуться в свои покои и предаться дивному, столь необходимому ей сну…

Внимание Бриони привлекло пойманное углом глаза движение. Это оказался сам Фейвал, вошедший в огромную часовню так тихо, что она не услышала шагов. Каким облегчением было увидеть здесь хоть одного друга.

– Вы чересчур великодушны к ней, мой лорд, – вмешалась Ананка.

Неужели никто, кроме неё, Бриони, не слышит, как с языка этой женщины капает яд? Что толку в красоте – красоте зрелой, но тем не менее – если под ней скрывается душа гадюки?

«Прошу, милостивая Зория, – взмолилась Бриони, – помоги мне сохранить спокойствие. Помоги мне проглотить гордость, коя столько раз ввергала меня в беду».

– Итак, если всё это правда, – внезапно произнёс Энандер, – зачем ты предала моё гостеприимство и меня самого, Бриони Эддон? За что? Я мог бы понять, когда бы это были обыкновенные интриги, но подобное – ты нанесла мне удар в самое сердце!

В его голосе прозвучала неподдельная боль.

Предала? Бриони внезапно окутал ледяной страх. Она подняла глаза на Энандера, но не встретила ответного взгляда.

– Ваше величество, я… – слова подбирались с трудом. – В чём мой проступок? Позволено ли мне узнать? Клянусь, я никогда…

– Список твоих проступков длинен, девчонка, – высокий воротник искусно расшитого бисером платья Ананки делал её похожей на ксандианскую кобру с раздутым капюшоном. – Если бы в жилах твоих не текла благородная кровь, любого из них хватило бы, чтобы отправить тебя в Дом слёз. Лорд Дженкин, расскажите ещё раз королю, что сделали с вами по её указанию.