Восхождение Запада. История человеческого сообщества

Следствием раннего политического объединения Египта было то, что, в отличие от Месопотамии, долина Нила не имела больших городов, которые служили бы средоточием высокой культуры. Ранняя египетская цивилизация была результатом усилий царского двора, который разросся так широко, что по мере того, как отдельные его части приобретали специализированные функции, он сам превратился в город. Будучи в состоянии управлять трудом большого количества крестьян по всей стране, управляющие и инженеры царского двора смогли организовать строительство огромных пирамид, а царские ремесленники создавали изысканные произведения скульптуры и живописи. Поразительно, что они достигли этого успеха за несколько столетий от начала цивилизации в долине Нила.

Основной социальной единицей Египта оставалась сельская община. В первые столетия истории Египта, очевидно, не существовало важных промежуточных общественных групп между деревнями и царским двором. Позднее кое-какие из основных храмов могли нанимать группы управляющих, ремесленников и слуг в некотором роде по образцу Месопотамии. Но такие центры никогда не достигали того значения в жизни Египта, как их аналоги в Месопотамии. Местные магнаты, большинство из них первоначально царские административные чиновники, играли более значительную роль, и со времени Первого промежуточного периода до Среднего царства (2200-1800 гг. до н. э.) такие аристократы-землевладельцы и мелкие князья могли выступить своеобразной прослойкой между жителями деревень и центральными царскими властями. С точки зрения крестьян, это была просто замена одного хозяина другим. Организация деревенской жизни и базовая структура египетского общества сильно не изменились. Городам, в месопотамском смысле слова, т.е. как центрам ремесел и торговли, существующим независимо от правящего царского двора, не удалось укорениться на египетской земле до эпохи империи, и даже потом этих инородных образований в общественной структуре Египта было мало.

Ранний Египет был похож на большую храмовую общину, как если бы первые правители объединенного Египта взяли социальную систему Шумера и улучшили ее, расширив территориальную базу включением всего судоходного нижнего течения Нила и таким образом автоматически решая проблемы, которые возникали из-за конфликтов между соседними государствами в более древней стране.

По крайней мере в двух аспектах экономическое и социальное устройство Египта было схоже с ранним шумерским храмовым сообществом. Во-первых, главный раздел общества проходил между крестьянской массой и божественным двором. Тот факт, что бог в Египте был воплощен в правителе, в то время как в Месопотамии бог был существом сверхчеловеческим и вещал только через жрецов, не затмевает сходства между двумя цивилизациями. Во-вторых, торговля и все широкомасштабные экономические операции осуществлялись и контролировались чиновниками божественного двора. Время от времени фараон посылал экспедиции полувоенного характера в Сирию за древесиной, на Синай за медью, в Нубию за золотом, в Пунт (современная территория Сомали) за миррой; в это время в пределах страны добывали гранит и другие минералы из Верхнего Египта и таким образом собирали дань в царскую казну. Если эти товары не были использованы по прямому назначению богомцарем для своего двора или строительства гробницы либо других сооружений, они распределялись между придворными. Раннее экономическое устройство шумерских храмовых общин, вероятнее всего, было очень похожим. Но в то время, как в Месопотамии торговцы и другие светские предприниматели находили поле для своей деятельности в промежутках между отдельными храмовыми общинами, в Египте монолитное устройство Древнего царства этого не допускало.

ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ 

В конце концов монолитная структура должна была помешать развитию египетской цивилизации. Но сначала она давала массу преимуществ. Божественный статус фараона придавал центральному правительству стабильность, недостижимую для царств Месопотамии, так как доктрины религии Египта давали его богу-царю такую власть над подданными, подобной которой не могло быть в стране, чьи правители, хотя и могущественные, все же не были божествами.

Предполагалось, что царь Египта, будучи божеством, был (по определению) бессмертным. Требовались надлежащие меры для сохранения его тела и подобающей обители его духу — отсюда пирамиды. Во времена Древнего царства египтяне верили, что обычный человек, даже самый набожный священник или могущественный чиновник, не мог достичь бессмертия сам по себе. Жизнь после смерти зависела от обеспечения места в свите умершего царя. По этой причине чиновники Древнего царства приложили немало усилий для строительства своих гробниц настолько близко к царской могиле, насколько мог милостиво позволить божественный правитель; и в надписях на стенах таких гробниц подчеркивались заслуги умершего перед богом-царем, возможно, в надежде, что бессмертный, хотя, вероятно, и не очень памятливый, дух умершего фараона сможет вспомнить, насколько действительно необходимы для него при жизни были услуги умершего чиновника.

Жизнь после смерти, по-видимому, была главной заботой египтян. Поскольку они были глубоко убеждены, что их собственные надежды на вечную жизнь зависели от доброй воли фараона, стало довольно легко даже для монарха, отдаленного от своих поданных, обеспечить беспрекословное повиновение. Кто мог сознательно подвергнуть себя гневу бога-царя, когда наказание было столь радикальным, а вознаграждение столь желанным? В этом, конечно, и кроется тайна Древнего царства. Вместо того чтобы пытаться контролировать чиновников с помощью закона и постоянных посланий, подобно простому смертному Хаммурапи, фараон Египта мог предложить вознаграждение в виде вечной жизни тем, кто абсолютно ему повиновался.

Даже в лучшие времена Древнего царства всегда сказывалось сильное местничество, пусть не выступая на передний план. Царь и его двор были подняты высоко над крестьянством, но крестьянство было очень сильно привязано к своему углу. Кроме центральной царской администрации, мало что связывало одну местность с другой. Лучшее доказательство этого скрытого центробежного местничества можно найти в религии Египта. Чрезвычайная беспорядочность египетского пантеона отразила существование различных местных культов, которые обычно не имели тесной связи друг с другом и могли быть гармонизированы лишь частично, даже после того, как единая политическая власть объединила две земли. Действительно, необычайное единство и стилистическая целостность египетской цивилизации были творением царского двора, а не населения в целом. В религии же — единственной сфере, в которой в наше исследование начинают вовлекаться местные особенности, — мы сталкиваемся не с целостностью, а с чрезвычайной беспорядочностью.

Немного известно об истории Египта первых трех династий (ок. 3100-2650 гг. до н. э.). В этот период влияние Месопотамии продолжало играть определенную роль в развитии египетской культуры. Некоторые произведения искусства того периода очень ясно воспроизводят шумерские мотивы; усовершенствования в металлургии, введение гончарного круга и монументальная архитектура из кирпича и глины несут в себе влияние Месопотамии. Возможно, идея фиксировать речь на письме из того же источника. Символы египетских иероглифов не имеют никакого отношения к клинописи Месопотамии, и они, несомненно, были изобретены независимо друг от друга. Однако некоторые примеры недавнего времени показывают, что отдельные творческие личности могут создать совершенно новую систему письма в результате контактов с народами, обладающими письменностью. Египетское письмо уже существовало в начале династического периода; однако сейчас практически невозможно обнаружить никаких следов предшествующего развития письменности. Таким образом, можно предположить, что иероглифическое письмо было изобретено в короткий период под влиянием контактов с письменностью Месопотамии [117] .

117

См . Ignace J.Gelb, Л Study of Writing (Chicago: University of Chicago Press, 1952), pp.72-81, 206-10, 214-15. Целенаправленное изобретение письменности, не связанной ни с чем ранее известным, оказывается не таким уж и редким явлением, когда люди - или же отдельная восприимчивая личность - без традиций письменности сталкиваются с чужой письменностью. Известно несколько примеров такого рода у американских индейцев в XIX в. и XX в., а также у отдельных племен в Африке и Сибири. См . David Diringer, The Alphabet: A Key to the History of Mankind (New York: Philosophical Library, 1948), pp. 150-57, для более подробной информации.

Как бы то ни было, период заимствования был коротким. Египет отличался от Месопотамии тем, что имел легкий доступ к строительному камню: его залежи находились вдоль пустынных откосов, окаймлявших долину Нила по всей ее длине. За короткое время архитекторы Египта научились использовать возможности строительства из камня. Первая каменная гробница была возведена для одного из последних царей Третьей династии (ок. 2700 г. до н. э.). После этого египтяне поразительно быстро овладели искусством каменного зодчества, и их архитектура намного превзошла месопотамские образцы. Самая большая из великих пирамид была построена через полтора столетия после завершения наиболее ранней известной гробницы из камня, и точность и изысканность элементов этого строения, не говоря уже о его размерах, никогда не были превзойдены в последующие времена [118] .

118

Somers Clarke and R. Engelbach, Ancient Egyptian Masonry (Oxford: Oxford University Press, 1930), pp.5-11 and passim. Сильные различия в технологии строительства из камня и кирпича практически вынудили египтян освободиться от зависимости от архитектурных примеров Месопотамии, как только было принято решение строить из камня. Глиняные кирпичи должны были быть небольшими, чтобы не пропускать много воздуха, тогда как основная задача отделочного камня делает более выгодным строительство из настолько крупных блоков, какие только можно поднять. (Чем больше блок, тем меньше площадь поверхности пропорционально к его объему, и таким образом, требуется тесать меньше камня для достижения заданной высоты стены.) Другие следствия происходят от разницы в размерах. Геометрические узоры, сложенные из кирпичей, выложенных различными своими гранями, были главной характерной чертой строений Месопотамии, но это было невозможно сделать, используя огромные каменные блоки разных размеров. В качестве замены можно было, например, возводить колонны и строения с перемычками окон и дверей, которых не знала архитектура из глиняных кирпичей.

Быстрое освоение техники каменного зодчества было лишь одним проявлением общего подъема; за время переломных столетий почти все аспекты культуры Египта достигли своей зрелости. Это сильнее всего проявилось в скульптуре и настенной живописи — двух искусствах, тесно связанных с обработкой камня.

В религии, однако, не было единых общепринятых определений веры или ритуала. Местные традиции были прочными и не могли быть приведены к единому знаменателю даже после того, как объединение страны под эгидой единого бога-царя потребовало централизации различных первобытных культов и верований. Необходима была попытка примирить практику с логикой, особенно ввиду притязаний фараона на полный божественный статус. Правящий монарх вначале нашел себе место среди богов страны, приняв имя Гора — небесного бога-сокола, в то же время отождествляя своих царственных (и, как предполагалось, бессмертных) предшественников с Осирисом, правителем царства мертвых. Гор и Осирис, возможно, первоначально происходили из разных частей Египта. На основе их характеристик можно сделать вывод о том, что первый относится к кочевому и сравнительно воинственному прошлому, в то время как другой определенно воплотил в себе интересы земледельческого населения, повелевая временами года и обновлением растительности [119] . Отождествление правящего царя с Гором, а его предшественников на троне — с Осирисом всегда существовало в истории Египта; но начиная с Пятой династии (2500-2350 гг. до н. э.) фараон стал также называть себя сыном Ра — бога солнца. Эта идея, несомненно, отражала влияние жрецов храма Гелиополиса; и действительно, древние предания свидетельствуют, что Пятая династия была основана жрецами Ра из того храма.

119

См. Joachim Spiegel, Das Werden der altagyptischen Hochkultur (Heidelberg: R.H. Kerle Verlag, 1953), pp.87-96.

С современной точки зрения трудно осмыслить объединение сына Осириса, сына Ра и сокола Гора в логически несовместимую троицу, тем более отождествление получившегося многоликим божества с личностью фараона; и все же эта неразбериха свойственна египетской религии. Несомненно, большинство египтян не чувствовало этой несовместимости, придерживаясь традиционных и освященных веками религиозных верований и обрядов [120] . Но в годы борьбы египетской культуры за свое место в истории отдельные проницательные умы были обеспокоены разнообразием мифов и ритуалов и стремились создать систему теологических аргументов, согласовывавшую эти различия и более логично объяснявшую взаимоотношения между различными богами.

120

Усилия защитить последовательность и единство религии Египта как проявление «мифопоэтического мышления», которое показало «сложность подходов» к проявлению божественной силы, отражены в книге: Henri Frankfort, Ancient Egyptian Religion (New York: Columbia University Press, 1948), pp. 16-22 and passim. См . также Frankfort et al, Before Philosophy (Harmondsworth: Penguin Books, 1941).