Воскресенье

– Ага, – Женя сняла солнцезащитные очки, – поговорить. Угостите даму мороженым?

– Мать моя, – Карасев кинулся к двери служебного помещения, но закрыть ее не успел: лихо перепрыгнув через прилавок, Круглова успела подставить ногу.

– Ну, куда же ты? – Кокетливо улыбнулась она, склонив голову набок. – А поговорить?

– Да мы с вами вроде договорили вчера, рука до сих пор болит, – обиженно произнес Карасев.

–Так, короче, – дернула дверь Женя так сильно, что рослый мужчина вывалился наружу, – мое имя – Круглова Евгения Марковна, я – местный участковый. Вчера ты, со своими дружками, напал на сотрудника милиции, а это вышка, Карасев.

– И чего вы предлагаете?

– Окажешь услугу – я про тебя забуду. На время.

– Это как это – на время?

– А вот так, Карасев. Пригодишься – обращусь снова. Ты теперь не отвертишься.

– Ну, вот, приплыли, – шмыгнул носом Карасев, почесав бородку, – а чего сделать-то надо?

– Да, ерунда, – попыталась поправить пилотку девушка, но головной убор сегодня отсутствовал. – Нужно вскрыть замок, влезть в дом и забрать оттуда все, что напоминает бумагу: фотографии, письма, буклеты, тетради. И чтобы украшения не трогал, понял меня, Карасев?

– Интересное кино получается, – задумался мужчина, – значит, брюллики не брать. А что за дом-то?

– Учительницы Ракицкой.

– Ой, нет, нет, нет, – замахал руками Карасев, надевая рукавицы, – я в этот дом не полезу. Хотите – сажайте, но точно не пойду.

– Почему? – Удивленно воскликнула Женя. – Что такого в доме простого учителя?

– Ну, во-первых, как вас там, не помню, не важно, – отмахнулся Карасев, – у местных есть договор – в этот дом не лезть. Почему – вот не знаю. Такое правило. И второе: жилище это на особом контроле ГБ. Так что, мне разницы нет, Евгения Марковна: что вы посадите, что меня вообще убьют. Простите, мне работать надо, товарищ участковый.

Женя задумалась. Воры, ГБ – странная связь на доме. Да кто же ты такая, Елена Павловна Ракицкая?

– Слушай сюда, Карасев, – развернула мужчину к себе Круглова, – ты себе приговор уже подписал, когда на сотрудника милиции напал. О том, что в дом влез ты, никто не узнает. Карасев, вам 40 лет, из них 20 вы воруете, о каких принципах может идти речь? Вор он и есть вор – мразь и поддонок, и принципы у него такие же. Поэтому сегодня, около часу ночи, жду вас у дома Ракицкой. Не придете – готовьте робу тюремную, это я вам обещаю. До встречи, Карасев, – Женя надела солнцезащитные очки и направилась к выходу.

– Послушайте, у меня к вам деловое предложение.

– Карасев, – обернулась Женя, – вы с ума сошли? Я – советский милиционер, я с ворьем переговоров не веду. Всего доброго. А, – вспомнила она, – мне нужны подростки: из тех, кто бегает за «колючку», лет 10-11, может, 12.

– Куда?

– Карасев.

– Ну, это вам к речной станции. Там есть двое ребят, вот они должны знать, что да как.

– Благодарю, – кивнула девушка. – Всего доброго, Карасев.

– И вам, Евгения Марковна, – наигранно поклонился мужчина и, проводив девушку взглядом, покачал головой.

***

В речном порту Берегового кипела жизнь: регулярно, утром и вечером, отсюда уходили прогулочные катера, в основном, в сторону Петрозаводска и Ленинграда. Зимой переправа замерзала, и прямо на реке устраивали массовые катания. Близость леса сделала территорию порта местом для отдыха. На теплоходе «Красный партизан» устраивали шумные дискотеки с фейерверками и световой музыкой. В середине 70-х, вблизи речного порта, появились громадные карельские избы с характерной резьбой – место сборов пионеров и октябрят Берегового.

Конечно, на территории пароходства промышляли и местные воришки, в основном, 10 – 12 лет. Помимо «подрезания» сумок, мальчишки и девчонки также занимались незаконной торговлей, в том числе товарами с финской территории. Команда умело меняла состав, выдвигая в порт новых людей: они легко скрывались в лесу, который хорошо знали, поэтому обратившиеся в милицию обворованные граждане оставались с пустыми руками и сумками.

Один из лидеров компании, 13 летний Виктор Скляр, приметил в толпе дорогую женскую сумочку. Признаться себе, таких он не видел – тем светлее заблестели глаза юного карманника. Подтянув мешковатые брюки и поправив серую кепь, он умелыми движениями протиснулся сквозь частокол ног и уже занес нож под сумочку, когда был жестко схвачен за ухо.

– Ааа!!! – Истошно завопил Витька, падая на пол и барабаня по нему калошами. – Помогите, люди добрые, что же это происходит, что в советской стране…

– Замолчи уже, – закрыла ему рот ладонью Женя и вытолкнула с причала. – Топай, давай, пионер – разбойник.

– Ааа, люди, убивают, что же это делается?! – Продолжал разрываться карманник, пытаясь укусить Круглову за руку, но та, каким-то невероятным образом оставалась в стороне.

– Куда ты лезешь? – Самодовольно усмехнулась Женя, открывая дверь избы. – Я столько лет вожатой оттрубила, кусает он меня. Ступай, плохишь. Устраивайся удобнее.

***

Усадив мальчика на скамью, Женя огляделась. В лицо сразу же ударил пьянящий запах древесины. Комната чем-то напоминала ее дом, только потолок здесь был еще выше. Те же домотканые коврики на полу, не было только кровати. Из мебели: две длинные лавки по бокам и несколько стульев по центру напротив бюста Ленина. Там же, в центре, портрет Брежнева. Строгий взгляд из-под густых бровей. Слева – у пионерского знамени, шкаф, заполненный книгами и газетами. Справа – карта мира и огромный плакат: «К новым трудовым победам!». Кивнув рабочему в каске, Женя повернулась к Скляру.

– Что же вы творите, женщина?! – Вскочил мальчик со скамьи, но тут же был усажен на место.– Это безобразие, я буду жаловаться участковому!

– Значит, так, – спокойно сказала Женя, усаживаясь за стол напротив мальчишки, – можешь жаловаться кому хочешь, участковый перед тобой. У тебя есть два варианта: либо сесть в тюрьму, либо помочь мне и не сесть. Пока.

– На понт берешь, начальник, – улыбнулся кривыми зубами Витька, вытирая вот со лба краем синей футболки.

– На понт берешь, начальник, – передразнила его Женя, и вдруг, что есть силы, грохнула кулаком по столу так, что юный карманник подпрыгнул на месте. Грохот отразился эхом в высоком потолке. – Я тебе не начальник, ясно?! Я тебе товарищ участковый, и обращаться ко мне исключительно как Евгения Марковна, понял?! Я тебя на зону могу упрятать, прямо сейчас, вот в этот же час, у меня полный порт свидетелей! И правила здесь диктую я, на моих условиях будешь работать или сядешь, за то, что имя советского человека чернишь, понял меня?! Отвечать, бегом!

– Ага, – только пискнул Витька, шумно сглотнув, – я, это, не признал вас, Евгения Марковна, – тихо добавил он. – Все понял.

– Умничка, – сказала Женя, улыбнувшись, словно не было гневной речи, – значит, слушай сюда. Мне нужно узнать о нахождении одного человека на той стороне моста.

– Не понимаю о чем вы, товарищ участковый.

– Плохишь, – Круглова взяла в руки громадную деревянную карельскую ложку, – ты меня не понял?

– Да понял я, – в синих глазах подростка появился страх. Он поправил светлую кепь и вытер пот со лба. – Кого искать-то?