Восьмая горизонталь

в янтарную субстанцию. По коже ползут светлые огоньки, боль гаснет. Мажем раны,

происходит очередной раз чудо, раны словно вскипают, рваные края ползут друг к другу, выталкивая из себя всю грязь. Не прошло и пяти минут, как всё рубцуется и даже швы

рассасываются, не оставляя ни малейших следов. Состояние блаженства, ничего не болит, полный покой, лишь появляется здоровый голод. Гостинцы, добрых людей, безнадёжно

испорчены, отстирываем вещи, вычищаем ранцы, затем, ходим по берегу, в надежде найти

свои стрелы, но всё так перемешалось, что с трудом обнаружили лишь с десяток.

Вздыхаем, бредём по берегу, опасливо косимся на гладь реки, которая посветлела в

преддверии приближающего рассвета, мы знаем, водяных по близости нет, наш

необычный союзник изничтожил большую их часть, но пережитые воспоминания

заставляют вздрагивать от любой появившейся волны.

По мере движения склоны спускаются прямо к берегу, совсем рассвело, гиганты-

деревья, подступают непосредственно к реке, в перекрученных петлях мощных корней, образовались небольшие заводи, а в них бултыхается огромная медведица с подросшими

медвежатами.

– Рыбу ловят,- останавливается Семён.

Медведица замечает нас, становится на задние лапы, внимательно наблюдает,

затем рычит, нехотя выбирается из запруды, подгоняет медвежат, а они не хотят уходить, но мать тревожно ревёт и медвежата, разбрызгивая капли воды, несутся за ней. На

пригорке она вновь останавливается, шумно втягивает воздух. Мы медленно начинаем

идти, медведица не выдерживает и, ломая молодую поросль, устремляется в чащу леса, за

ней, толкаясь друг с другом, спешат медвежата.

– С человеком знакома, с такой тварью как мы, лучше не связываться,- подытожил я свои

наблюдения.

Семён улыбается:- Нет, она просто не хочет рисковать своими малышами, хотя

человек, наверное, здесь уже тоже наследил,- добавляет он, соглашаясь со мной.

В любом случае дорога в лес открыта. Останавливаемся у заводей, в мутной воде

показывается тёмная спина рыбы, вильнула широким хвостом, шныряет в сплетение

веток и корней.

– Попробуем подстрелить?- неуверенно говорит Семён.

– Времени нет, я не стал бы тут задерживаться, провозимся до восхода Солнца, по пути

кого подстрелим,- бросаю в запруду камень. Он булькнул, в сторону идут ровные круги, ничего не шевельнулось в глубине, рыба нашла лазейку и ушла в большую воду.

Заходим в лес, моментально обостряются все чувства, неизвестно чьи это

охотничьи угодья. Сыро и свежо, с листвы изредка сыплются крупные капли от

прошедшего ночью дождя, тяжёлые птицы с шумом перелетают с одной ветки на другую, слышится чудесное пение соловушек и трескотня шустрых белок, вдали мелькнули

пятнистые спины гигантских оленей.

Останавливаемся у зарослей кустов, похожих на тростник, пробуем руками ветки

ровные, тугие и не ломаются, прекрасный материал для стрел. Не упускаем такой

возможности восполнить свой боезапас. Нарезали две большие охапки, перевязываем

верёвками, закидываем за спину, будет время, займёмся изготовлением стрел.

Сбоку брызнули светлые лучи проснувшегося Солнца. Заросли, покрытые каплями

воды, вспыхнули, словно увешенные бриллиантами, едва не на глазах, под листьями

показываются шляпки скользких грибов.

– Красота, то-какая!- жмурится Семён, разводит руки, задевает ветви, с листьев на него

скатываются потоки дождевой воды. Промокший волчонок обиженно тявкает, пытается

найти сухое место под одеждой, Семён довольно вздрагивает, черпает в пригоршню воды, смачивает лицо.

Утро чистое и воздушное, дышится легко и свободно, настроение великолепное,

под ногами пружинит подстилка из листьев, величественные деревья возвышаются на

больших расстояниях друг от друга, ни что не мешает идти и не нужно продираться

сквозь заросли, отодвигая преграждающие путь ветви. Далеко видно сквозь лес, в неясной

дымке он скрывается в ложбинах, затем взлетает на холмы, стелется на ровных

поверхностях.

Часто мелькает различное зверьё, в основном травоядные, они небольшими

группками проносятся в дали, словно призраки. Хищников почти нет, ночные охотники

уже спят, а дневные только просыпаются. Очень далеко показалась медведица со своими

долговязыми медвежатами, да куница словила предсмертно пискнувшую мышь, резво

заскочила на дерево и исчезла в густой листве.

Спускаемся в сырую балку, идём тихо, лук держу наизготовку, сквозь балку

пролегает много звериных дорог, вот и на этот раз стадо косуль избрали одну из троп, почти не целясь, отпускаю стрелу, она вжикнула, серебристо коричневый зверь кубарем

падает на дно ложбины. Подбегаем к животному:- Знатный выстрел, стрела угодила точно

в сердце,- хвалит Семён.

Снимаю шкуру, Семён разводит костёр, волчонка отпустили погулять. Маленький

зверёныш в восторге, ему кинули требуху, он лопает словно неделю голодал, бедный, даже давится от жадности. Посмеиваемся, жарим мясо, ждём. когда оно подрумянится, от

голода животы сводит. Волчонку хорошо, отожрался сырым мясом, ходит, порыгивает, с

трудом волочит за собой отвисший животик.

Наконец дичь готова, вгрызаемся в сочное мясо не менее жадно, чем это делал

раньше волчонок. На зубах хрустят тонкие косточки, слизываем жир с пальцев,

нахваливаем трофей, впору над нами смеяться волчонку, но тот улёгся в траве, лениво

ловит зубами наглых мух, чешет за ухом, лапами выгребает земляных червей, повиливает

коротким хвостом, когда натыкается на ласковый взгляд Семёна. Удивительно, как он

может в одну секунду делать массу разнообразных действий, у нас так не получается.