Восьмая нота Джокера

– Тебе некуда бежать, - тоже замечает моё положение.
– Иди сюда сама или мне придётся выстрелить.

– Так стреляйте!
– ору, больше не в силах бороться.
– Добровольно я не подойду!

Сперва не верит как будто, даёт мне время передумать, но где-то в глубине своей больной души он ясно видит правду.

– Тогда умрём вместе, - решает, направляя на меня пистолет.

Время замирает.

Я отсчитываю последние удары сердца, понимая, что в этот раз не обойдётся.

Но когда звучит выстрел, монстр отчего-то застывает, неверяще глядя себе на грудь, а потом вдруг падает. За его спиной стоит Ян, делая ещё пару контрольных, и жмёт на курок до тех пор, пока не заканчиваются патроны.

– Ян, - кажется, словно беззвучно произношу его имя, но он слышит.

Поднимает совсем дикие глаза и мчится ко мне, в ту же секунду оказываясь рядом. Заключает в объятия, целует ледяные щёки, но мне до сих пор сложно поверить в спасение.

– Это я, слышишь? Всё хорошо, Миш… Это я. Ты в безопасности, а он больше тебя не коснётся. Никогда.

Кажется, на сегодня, я правда вынесла всё, что мне полагалось, поэтому сознание меня покидает.

Но теперь хотя бы можно, ведь рядом мой безумный Джокер.

Глава 44

* * *

В доме, где я просыпаюсь, тепло и пахнет выпечкой.

Так пахло только у бабушки, и сперва я даже думаю, будто она сейчас реально войдёт в тёмную комнату, но тут никого, кроме меня и темноты.

А ещё есть голоса.

Через приоткрытую дверь они доносятся едва слышно, и почему-то мне кажется важным узнать, о чём говорят, поэтому я поднимаюсь.

Преодолеваю сопротивление мышц, которым не нравится такие трюки – тело никуда не хочет, не слушается хозяйку, но я слишком упряма, чтобы остаться в уютной постели, пахнущей так знакомо.

– … Что она подумает о тебе, когда всё узнает?
– говорит какой-то старик, и я таюсь за углом широкого коридора, превращаясь в соляной столп, когда Царёв отвечает:

– Она об этом не узнает. И ты не скажешь.

Интересно, что на этот раз?

– Узнает, - убеждённо отвечают ему.
– Правда – она ж всё равно всплывёт, понимаешь?

– Когда всплывёт, уже будет неважно.

– Дурак ты, Ян… Нисколько ума не прибавилось.

Они затихают, и я вместе с ними, не понимая ничего. Прячусь какое-то время в тени, чтобы никто не услышал, а у самой рой мыслей в голове. Что опять происходит?

– Крепкая она у тебя. Как мамка твоя прям… Понятно, почему ты так запал на неё.

– Дед, - его голос, врезается в уши лёгким упрёком, и я делаю шаг вперёд, просто чтобы увидеть Яна.

Меня встречает внимательный взгляд пожилого, но совсем не старого человека, а сам Царёв сидит спиной. Глаза такие же разноцветные, как у него – выходит, это особенность, передающаяся через поколение? В любом случае, они похожи даже без этой детали – я будто в будущее на миг заглянула.

– О, смотри-ка, на ловца и зверь бежит, - подмигивает мне полностью седой, но крепкий мужчина.
– Проснулась, красавица?

– Здравствуйте, - хриплю, а сама глаз не могу отвести от своего гоблина, тут же повернувшегося о мне.

За эти дни он похудел, став похож на нечто. Теперь, если нарисовать ему воображаемый грим, я могу представить, что он – это Джокер, и вместе с этим мне по-прежнему трудно узнать его в нём.

– И тебе не хворать. Хватит уже, итак досталось.

Ян подскакивает с места, подходя, и я жадно его разглядываю, словно что-то могло в нём измениться. Но всё равно изменилось – после такого мало, кто остаётся прежним, а он убил человека. Пусть и такого, но всё равно, человека же.

– Ты зачем встала?

– Не хочу больше лежать. Не могу… - воспоминания мигом возвращаются, пронзая мысли острыми пиками.

Я даже не отдаю себе отчёта в том, как продолжаю пожирать его взглядом.

Между нами повисает напряжение. Воздух накаляется, хотя мы просто стоим рядом, только я знаю, что просто у нас никогда не было и не будет. И он это понимает тоже.

– Давай за стол, Мишенька, - приглашает мужчина, разрывая это пугающее силовое поле, и я усаживаюсь.
– Я дед этого оболтуса – Святослав Алексеич. Устраивайся удобнее.

– Очень приятно.

Я осматриваюсь, пока мужчина очень бойко достаёт красивую чашку, а потом наполняет её из такого же милого чайничка. Вокруг царит уют. Простота. Никакой ледяной роскоши, что окружала меня ещё недавно, и грудь распирает от невыносимого, болезненного чувства потери.

Здесь каждая деталь пропитана любовью к этому дому и его жителям, а у меня теперь даже дома нет. Ни дома, ни мамы. Ничего. Только я сама у себя осталась, да и то… Такое себе сокровище.

– Именно здесь я провёл весь прошлый год, - вдруг признаётся Ян, занимая место рядом со мной и заодно отвлекая.
– Не в тюрьме и не в закрытой лечебнице.

– Хотя мог бы, - хмыкает его дед.
– Сильно он тебя в школе-то доставал? Ты не стесняйся, рассказывай, а то знаю я его – знаешь сколько крапивы на его задницу ушло в детстве?

– Дед, харэ.

Чай ароматный, травяной. Хочется сидеть вот так и ни о чём не думать, только не получится. В прошлый раз мне года не хватило, а сколько на этот раз понадобится времени, я не представляю.

– Не переживайте, ему от меня доставалось не меньше.

– И хоть мала, она душой свирепа… Уважаю.

– Шекспир?
– вспоминаю цитату, и мозг потихоньку возвращается в прежний режим.

– Ещё и умненькая, - одобряет, будто я собираюсь в семью влиться, но я знаю, что это бред.
– Ладно, общайтесь – вам есть, о чём поговорить, а я пойду вздремну. Устал что-то…

Мне хочется остановить его, потому что, говоря по правде, остаться наедине с Царёвым – не самая лучшая идея. Я не знаю, что может случиться в следующую секунду, но Святослав Алексеевич это явно знает, поэтому и спешит уйти с такой хитрой улыбкой, что-то напевая.

– Ты точно не хочешь вернуться в постель?
– уточняет Ян, явно на это надеясь – ему тоже явно не по себе рядом со мной.

– Я хочу знать всё. Расскажи.

– Надо было у деда самогона попросить для храбрости, - взлохмачивает свои волосы, нервно выдыхая, и одной части меня хочется ему посочувствовать, пока другая мечтает прибить гада, даже несмотря на то, что спас меня.
– Если я просто признаю, что был козлом, а ты мне врежешь, мы же не рассчитаемся, так?

Мотаю головой, мечтая услышать подробности, и он всё-таки находит слова.