Восьмое чудище света

Часто приходилось работать в экстренных условиях. Когда была эпидемия гриппа, вечером за полчаса приходило на приём по 40 человек с температурой и кашлем. Яша и доктор Смерть, как два ниндзи, жонглируя тремя градусниками и коробкой лекарств, успевали всем уделить внимание. Такая горячая лихорадочная работа продолжалось более 10 дней, пока эпидемия не отходила.

(Некоторым молодым прогрессивным докторам может показаться несколько странной лагерная система оказания медицинской помощи. Уважаемые выпускники и выпускницы мед. ВУЗов! Идите в зону, устраивайтесь туда на работу, несите за колючую проволоку свои передовые идеи и знания, лечите нас, убогих зэков. А как приятно иногда подефилировать по плацу с офицерскими погонами на плечах!)

Пока Яша работал на МСЧ, было несколько смертельных случаев. В основном, умирали люди с ослабленным здоровьем. Одного зека принесли: сердце остановилось. Всё пытались сделать, всеми доступными методами, но завести сердце не удалось. Не судьба. Как тяжело, когда молодые парни, только начавшие жить, умирают. Другой умер ночью во время приступа эпилепсии, захлебнулся собственной блевотиной.

Работа на МСЧ кипела каждый день: чаще спасали людей, но иногда теряли… безвозвратно.

Многим нравился доктор Смерть своей искренностью и простотой. Он никогда не выпендривался перед зэками, добросовестно выполнял свою работу и относился к ней и пациентам по-человечески. Кстати, они с доктором Яхиным были друзьями. Похожие характеры. Дай Бог им всего самого наилучшего в этой жизни. Несмотря ни на что, делать свое дело и оставаться самим собой. Вроде незаметные люди, но именно на таких скромных тружениках и держится пока Россия.

В работе, конечно, всякого хватало, но зэковский коллектив у Яши был хороший, настоящие молодцы. Очень большой объем работы выполнял фельдшер Святой, человек твердых христианских убеждений. Не внешняя ханженская вывеска, на лицемерное словоблудие, не замаскированное корыстолюбие, а истинно кремневая вера привлекали к нему людей. Именно за эту непоколебимую веру и окрестил Яша его «Святым» именем. И когда допекала его все-таки Якова Григорьевича окружающая атмосфера, когда становилось муторно на душе, шёл он к Святому (христианство – оно ведь как добрый дедушка, которому иногда можно поплакать в жилетку). Но Святой никому не навязывал своих убеждений, он просто жил этим. Рассказывал о своем пути к вере, читал отрывки из святых для верующих книг. Иногда его собеседникам казалось, что он как бы вычищал грязь и плевки из униженных зэковских душ. И Яша уходил от него просветлённым, с надеждой и верой, с пополненным запасом терпения и понимания. Вообще-то Святой держался особняком, всегда находил себе дело, никогда не отлынивал от работы, но если выдавались свободные минутки, он посвящал их своей душе: читал духовные книги. И когда разговор заходил о вере, Святой загорался как факел, и, казалось, освещал всё вокруг. С Яшей они быстро нашли общий язык. Святой, наверное чувствуя в Яше родственную душу и желая искренне помочь ему, приносил духовные книги и подолгу беседовал с ним с искренним желанием укрепить мятущуюся Яшину душу. Кстати, просвещать кого-либо зэкам было категорически запрещено («просвещение» зэков – это обязанность и монопольное право администрации). Во многом благодаря Святому Яша по-другому стал смотреть на мир, на его ценности, научился более тонко разбираться в том, что хорошо, а что плохо.

Когда Святого не было на месте, Яша шёл поговорить в Ёлочке. Однажды он застал её в крайнем расстройстве, всю в слезах. Просто лица на ней не было.

– Что случилось, Ёлочка?

– Машину угнали, - прошептала она и продолжала плакать.

Яша посочувствовал бедняжке, но, как бессребреник и философ умел сразу находить в плохом хорошее.

– Ёлочка, всё, что ни делается, всё – к лучшему. Представь себе, что ты поехала бы на этой машине и разбилась. Ну, что лучше и ценнее: ты и или эта машина?

Но Ёлочка не могла принять такого легкого объяснения случившегося и смириться со своей потерей. Она продолжала горько плакать и выпроваживала насмешника Яшу из кабинета. Чтобы успокоить как-то Ёлочку, он отправился на поиски шоколада. (Когда у вас угонят машину, попейте горячего чаю с шоколадом и успокойтесь: жизнь продолжается!)

Незаметно на смену зимнего холода пришла летняя жара ( в зоне всегда плохая погода).

Наконец, и многострадальный Батон все-таки ушел по УДО. Яша тоже начал готовиться к досрочному освобождению. В основном всю бумажную работу делал, как отец родной, Скачок. Всю внутреннюю суету взял на себя, расшевеливал начальника отряда Гитлера, который был гипертоником и избегал чрезмерного напряжения на работе. Скачок заводил его в каптерку, закрывался и подмолаживал начальника отряда. Давление падало и Гитлер плелся на МСЧ. А Скачок хоть и посмеивался над этим хиляком, все-таки заставлял его работать. Так и в Яшином деле наметились положительные сдвиги. Снимались раннее наложенные взыскания, а их было 5 (5 изоляторов). Постепенно, благодаря работе, он их снял и даже «лишних» поощрений заработал.

Вообще-то Яша не верил в эту затею с УДО. Все срока стоически отбывал до конца, а тут только благодаря братской помощи Скачка решился рискнуть. Именно Скачок делал всё возможное, чтобы Яша ушел раньше. Помогал он не только Яше, многие зэки уходили домой досрочно по его инициативному участию. Сколько пользы принес простым людям этот бескорыстный человек! И вот, пока Яша был увлечен философскими поисками и спасением мира, которые занимали всё его время, его друзья пробивали ему дорогу домой.

(Дерзайте, люди! Это только на первый взгляд бюрократические стены кажутся такими монолитными и непробиваемыми. Долбите их. Стены рухнут, и перед вами откроется светлый путь к свободе).

За время работы на МСЧ познакомился Яша ещё с одним замечательным человеком. В прошлом детский терапевт Бибикыч устроился в зону работать фельдшером-рентгенологом. Честный, простой, как три рубля, человек. Был он не просто любителем хоккея, а ярым болельщиком, свято верящим в то, что когда-нибудь его любимая многострадальная команда прокатится, наконец, мощным Бульдозером по российским, европейским и американским хоккейным аренам и раздавит все ныне так известные и титулованные команды своей изящной, скоростной и технической уральской игрой! Очень любил Бибикыч петь. Имел приятный голос, необыкновенно похожий на «Круга». В свободное время вместе с Яшей ходили петь в колонийский клуб. Бибикыч был добрым человеком: старался всем помочь, никогда не делал различия между людьми. С первых же дней своей работы на МСЧ, Бибикыч расположил Якова к себе своей душевной простотой и скромным образом жизни. Они подружились: зэк, бывший наркоман и врач-рентгенолог. Учитывая доброту и крайнюю доверчивость Бибикыча, Яша очень не хотел, чтобы ушлые зэки использовали его в своих интересах. Лагерного опыта в этих вопросах у Яши было достаточно. Это раньше были зэки, а сейчас в основном мелкота: свое получить, а если их прижать, то мать родную отдадут. Спервоначала Бибикыч вообще выходил в зону с полными карманами таблеток. Хотел помочь зэкам и раздавал таблетки направо и налево. А потом руководство хорошо пропесочило его, благодаря тем самым зэкам, которым он помогал, и которые его, в благодарность за это, сдали.

Хорошо зная нынешние нравы, Яша постоянно вразумлял Бибикыча, старался уберечь его от необдуманных шагов. Бибикыч быстро входил в курс дели и начинал понимать психологию местного населения. Положительных героев мало. В основном, хоровод масок: кто в бандитов играет, преступный мир, кто в жертвы и т.д. Каких только масок нет в этом самодеятельном театре лагерной жизни! Были и профессиональные провокаторы. Просили доброго Бибикыча принести запрет, за деньги. Он делился с Яшей. А Яша отшивал их и отбивал охоту для дальнейшей разводки. Очень не хотел Яша, чтобы Бибикыча уволили за занесённый в зону запрет.

Однажды Бибикыч забыл закрыть свой кабинет, а такие же как он сотрудники решили над ним подшутить и украли бушлат. ДПНК неожиданно зашел с проверкой и стал свидетелем этой халатности, за которую Бибикыч сразу же получил выговор. Он не мог сдержать ярости от такой идиотской шутки. А был наш Биббикыч здоров как таёжный медведь. Он прибежал в дежурку, оттузил всю смену, человек пять, нашёл бушлат и с чувством полного удовлетворения вернулся на работу. Надумал увольняться. А тут от вспышки внезапной ярости поднялось давление. Яша лечил его, поил чаем, успокаивал, чтобы только не было продолжения этой внезапной стычки. Бибикыча могли запросто уволить за неслужебное, некорректное поведение. Еле-еле успокоил Яша этого разгневанного богатыря. По зэковским понятиям, надо бы радоваться, что сотрудники мордуют друг друга. Но только не в случае с Бибикычем. Хорошие люди везде нужны, а более всего именно в лагере. Да, государственная система у нас в целом гнилая, но немало есть и хороших людей, сохранивших в условиях тотального воровства честь и достоинство.

Бибикыч был такой постернаковский доктор Живаго. Всегда внимательно выслушает, всегда поможет и вылечит. Яше очень не хотелось бы потерять такого друга. А Бибикыч потом ещё не раз поможет Яше. Когда Бибикыч приходил на службу, и никто их не видел, они… здоровались за руку (зэк и сотрудник)! Уважение было взаимным. Во время дежурства на сутках, после отбоя, они подолгу беседовали. Бибикыч все знал о Яше, о его непростом жизненном пути, а Яша все знал о Бибикыче. Скрывать что-то не было смысла. Часто говорили о наркомании.

Много горя хапанул Яша с этим делом. Насмотрелся, как низко может пасть зависимый человек. Наркомания – это тяжёлое испытание, и выбраться из него, без специальной помощи, очень трудно. Яша считал, что наркомания – это не столько болезнь, сколько слабость душевная и грех. Бездуховные люди, как слепые котята, бредут на ощупь и хватаются за крючок со смертельной наживкой. Много о чем передумал Яша во время своих наркоиспытаний самое страшное для наркомана, когда его близкие отворачиваются от него, и он остается один на один с самим собой. Когда он оказывается в своем капкане, что всё, что раньше было дорого, кажется таким смешным. Когда главное – достать дозу, чтобы не было ломки. И когда он со дна этой гнетущей бездны смотрит на окружающих его людей, страшно ему становится уже не за себя, а за тех, кто смотрит на него с едва скрываемым презрением. Они же занимают его место, иллюзорно возвышаясь над ним в своей собственной гордыне. Они осуждают его за душевную слабость. А, может быть, они из-за страха не пробовали это и не прошли через те страдания, которые выпали ему. Они имеют право и могут протянуть ему руку помощи, но все молчат, как будто ничего не происходит. А ведь это касается (через родственников, знакомых) почти каждой семьи. Проблема эта общенациональная и общегосударственная.