Восьмое Небо

– Каждый следующий нерест слабее предыдущего, - проворчал он, - В списке любимых жидкостей Восточного Хуракана чернил не значилось… Только разъясни-ка мне одну вещь. Если у этих прохвостов из «Восьмого Неба» на руках оказался «Аргест», отчего они все еще занимаются рыбьим кормом, а не заставляют облака проливаться золотым дождем?

Алая Шельма развела руками – не самый простой жест для человека, балансирующего на задних ножках стула.

– Не знаю, - призналась она неохотно, - Хочется уповать на то, что они сами не знают, какое сокровище оказалось в их руках. Но в это я верю с трудом. Уж если выманили его у Восточного Хуракана, значит, знали, с чем имеют дело. Думаю, они просто не нашли способ заставить «Аргест» работать на себя. Наверняка эта штука посложнее музыкальной шкатулки, а?

– Пожалуй.

– Это неважно. Поверь, я-то подберу к нему ключик. Может, не за один день, может даже не за два, но...

– А ты уверена, что они безропотно передадут его наследнице Восточного Хуракана?

Вопрос был задан негромко, но Ринриетта вскочила из кресла, словно услышала боевой сигнал горна. Глаза ее горели мерцающим огнем, похожим на расплавленную медь, губы исказились в судорожной гримасе.

– Да! – с вызовом бросила она, выпячивая грудь, - Передадут! И если посмеют хотя бы заикнуться о своих притязаниях, познают весь гнев Алой Шельмы!

Она была хороша в этот миг, подумал Дядюшка Крунч. В одних лишь нижних панталонах и сорочке, с всклокоченными волосами, неверно стоящая на ногах, она все же выглядела впечатляюще. Как охваченный пламенем корабль в ночи, отстраненно решил он. Что-то такое же манящее и обжигающее одновременно. Наверно, у каждого человека внутри устроен котел, который кормится всем, что швырнут в топки. А вино и гнев, как и прежде, самое лучшее топливо…

– Что ты будешь делать с «Аргестом», Ринриетта? – спросил он негромко.

Голос предательски защелкал, заскрипел, как старые несмазанные часы, которые хрипло дышат перед каждым ударом.

– Пущу его в дело, - выдохнула она, не задумавшись, - Если то, что говорил Габерон правда… Тушеная макрель с ежевичным вареньем! Ты понимаешь, что это будет значить для нас, дядюшка?

– Новые хлопоты, – вздохнул он, - Я давно к этому привык. Что бы ни происходило в небесном океане, оно приносит новые хлопоты…

– Не в этот раз, - ее глаза сверкнули, - В этот раз оно принесет нам торжество. Я больше не буду парией, объектом для насмешек и шутом в треуголке. Обладая такой силой, я буду диктовать волю ветрам! Я заставлю Унию скулить от унижения и боли!

– Ринриетта…

– Она привыкла быть самым сильным хищником в океане? Что ж, я покажу ей, что в мире наступают другие времена. Времена, когда самый самоуверенный хищник получает по носу и трусливо прячется в нору! Я превращу ее бронированные дредноуты в конфетти! Я обрушу исполинские шторма на ее золоченые дворцы и береговые батареи! Напущу ураганы на ее поля!.. Только бы рассказы об «Аргесте» подтвердились… Я надеюсь, он не растерял свою силу за эти семь лет, потому что мне потребуется каждая ее кроха!

Она горела так ярко, что Дядюшка Крунч подавил желание отступить – даже сталь его корпуса здесь не была надежной защитой.

– Значит, ты выбрала ветер мести?

– Да! – хрипло произнесла она, стоя посреди каюты со сжатыми кулаками, - Я отомщу этому огромному не рассуждающему чудовищу с тысячей щупалец за деда.

– Твоего деда убила не Уния, Ринриетта. Его убила лихорадка.

– Нет, Уния! – он явственно расслышал скрип ее зубов, - Уния! Это она загнала его, как и прочих пиратов, в угол! Это она сломала их, как игрушечные кораблики, превратив в пережиток минувших эпох! Она выпила из них кровь! Время пришло, дядюшка. Может, это чудовище огромно и не наделено разумом, но уж боль-то я его чувствовать заставлю, вот увидишь…

– Великая Роза! – взмолился Дядюшка Крунч, - Тебе же не тринадцать лет, как Корди! Ты даже не знаешь, с какой силой мы связались, а уже норовишь пустить ее в бой! Это не игра с деревянными рыбками, Ринриетта! Это корабли, люди, острова… Это…

– Это война, - отчеканила она, - Да, я знаю.

Он попытался представить, как невыразительные стрелки на картах, изображающие движения флотов и направления главных ударов, обретают плоть, обращаясь штрихами в грандиозной картине разрушения, от которой содрогнется небо. Как небосвод гудит от множества идущих сомкнутыми порядками кораблей. Как в высоте распускаются, окутываясь мягким серым пухом, пороховые цветы. Как несутся вниз охваченные пламенем корабли – горящие щепки с трепещущими, объятыми огнем, парусами, а фигурки на них столь мелки, что только в подзорную трубу и разглядишь, что это люди. Внизу уже горят острова, над плодородными полями и жмущимися друг к другу домами ползут щупальца черного дыма, свиваясь в один причудливый, нечеловеческой кисти, узор. И только Марево довольно, жадно принимая щедрые подношения, его поверхность почти кипит, поглощая дерево, камень, металл, плоть…

– Твой дед не использовал силу «Аргеста», Ринриетта, - пробормотал Дядюшка Крунч растерянно, - Черт побери, мы даже не знаем, существует ли она, эта сила!

Алая Шельма рассмеялся, но смех у нее был злой и колючий.

– Могу тебя заверить, вполне существует. Я поняла это сразу, как только услышала рассказ Габерона. Доказательство у нас под носом, дядюшка. Мы спотыкались о него столько лет, но привыкли не замечать. Все это время мы просто не понимали его значение. Оглянись!

Дядюшка Крунч беспомощно заворочал головой на скрипящей шее, но не увидел ничего, кроме знакомых стен капитанской каюты, покрытых слоями старой краски.

– Ты…

– Корабль! – Алая Шельма торжествующе улыбнулась, - Наше старое корыто. «Вобла». Она – живое подтверждение того, что «Аргест» существует и он действительно силен. Неужели еще не догадался? Ее хаотическое магическое поле! Это след «Аргеста», который какое-то время хранился в ее трюме. Отпечаток божественной природы на грубой материи!

Дядюшка Крунч запнулся, пытаясь это осмыслить.

– Ты хочешь сказать, наша «Вобла» фонтанирует чарами не просто так?

– Разумеется, нет! Семь лет назад она соприкоснулась с «Аргестом», когда мой дед брал «Сибилум» на абордаж. Быть может, Восточный Хуракан не удержался от соблазна включить его, а может, мощь «Аргеста» такова, что даже в дремлющем состоянии он выплескивает из себя огромное количество магической энергии. Эта энергия пропитала корабль от бушприта до юта, как губку!

– Это ты хорошо придумала, - согласился он устало, - Но ты опять несешься сломя голову, ухватив за бороду самый быстрый ветер. Позволь напомнить, что такие маневры не ведут к добру.

Алая Шельма прищурилась.

– Разве следовать за ветром – не то, что наказала нам Роза Ветров? Я нашла свой, дядюшка. Я чувствую его. И я знаю, что он приведет меня к победе. После стольких лет поисков, после всех разочарований, сомнений, проклятий… Я иду за своим ветром.

Дядюшка Крунч кивнул. Он ощущал себя еще более разбитым, чем раньше. Так, как не чувствовал себя даже после побоища с кошмарами Шму, когда надежное прежде тело впервые подвело его, а стальной каркас, казалось, вот-вот развалится, как глиняная кукла.

– Роза учит нас подчиняться ветрам, но не нестись на них, подобно водоросли. Иногда приходится брать крутой бейдевинд, Ринриетта, и подставлять ветру скулу.

Алая Шельма отвернулась к окну. Демонстративно, словно его уже не было в каюте.

– Я приняла решение и намерена выполнить его. Ты семь лет был моим верным помощником, дядюшка, так оставайся им и сейчас. Видит Роза, в эту минуту мне нужны крепкие руки, а не голос совести.

– Я поклялся Восточному Хуракану, что буду твоим помощником, пока живу, - Дядюшка Крунч медленно, лязгая потяжелевшими ногами, повернулся к выходу, - И верен своей клятве. Я буду с тобой до самого конца, куда бы ни вел тебя твой беспокойный ветер.