Восьмое Небо

– Ах да, во время прошлой нашей встречи вы, помнится, уже говорили что-то подобное. К сожалению, нам пришлось расстаться слишком рано, так что я не вполне поняла смысл обвинения. Как бы то ни было, могу вас заверить, - улыбка мистера Роузберри стала шире на полдюйма, - «Восьмое Небо» никогда не имело дел с джентльменом по прозвищу Восточный Хуракан, не говоря уже о присвоении его имущества в каком бы то ни было виде.

– Вы лжете! – отрывисто произнесла Ринриетта, выдержав его взгляд. Возможно, в противовес воздушной ткани и кружевам, взгляд мистера Роузберри казался твердым и тяжелым, норовящим пригвоздить к палубе, - Ни одна верфь в воздушном океане не смогла бы создать подобный корабль! Черт побери, он даже не смог бы держаться в воздухе!

Мистер Роузберри с нежностью провел рукой в белоснежной перчатке по уродливо изогнутой панели компаса, выгнутой и опаленной настолько, что казалась частью сожженного корабля.

– Вы исходите из ложных допущений, милочка. Но это неудивительно. Я уже говорил вам о пропасти между прошлым и будущим, но вы, как и все истые отпрыски Розы Ветров, остались дремучим дикарем, не способным понять суть прогресса. Сложнейшие законы мироздания вы все еще пытаетесь облечь в таинственные колдовские формы, отказываясь понимать, что миром правит расчет и научный метод, а вовсе не бормочущие старухи с черными котами. Прикоснитесь к металлу, дорогуша. Он теплый и дрожит. И каждая мельчайшая частица заключенной в нем силы создана «Восьмым Небом», нравится вам это знать или нет.

Ринриетта ощутила в желудке ком холодного ила. Это была ложь. Без сомнения, ложь. Но немигающий взгляд мистера Роузберри почем-то сбивал ее с толку, как сильный ветер. Он был наиболее отвратительным человеком из всех, что ей встречались. Он был психопатом, интриганом, убийцей, предателем, заговорщиком, палачом и тираном. Но лжецом… Лжецом мистер Роузберри не был.

– Вздор! – выдохнула она, чувствуя непреодолимое желание отступить на шаг, чтоб хоть на секунду вырваться из-под этого взгляда, холодного, насмешливого и пронзительного одновременно, - Я не ведьма, но даже я понимаю, что заключить в металл подобную мощь невозможно.

– У «Восьмого Неба» есть свои секреты. Многие из них попадают под понятие коммерческой тайны и совершенно не предназначены для разглашения. Однако для вас… - мистер Роузберри ласково провел пальцем по кружевной оборке рукава, - Для вас, мисс Уайлдбриз я, возможно, смогу сделать исключение.

Ринриетта немного растерялась. Она готовилась к противодействию, к битве, к парированию. Однако манера разговора мистера Роузберри, как и его дьявольская манера фехтования, обладала способностью сбивать с толку.

– Вот как? Наверно, я должна испытать благодарность?

– Можете не испытывать, милочка, я делаю это отнюдь не из любезности. Дело в том, что вы едва ли сможете причинить ущерб интересам «Восьмого Неба». К тому моменту, когда с вами закончит развлекаться «Барбатос», вы едва ли сможете назвать собственное имя, не то, что разгласить какие бы то ни было тайны…

Его слова не были пустой угрозой. Ринриетте показалось, что она чувствует дыхание «Барбатоса» - шипящее, гнилостное, обжигающее шею, исполненное сладострастного предвкушения. И хоть подручный мистера Роузберри молчал, она ощущала его настроение в душном, проникнутом запахом гнилой рыбы, воздухе капитанского мостика, как иной раз ощущала настроение «Малефакса». Но если гомункул «Воблы» небезуспешно копировал человеческие эмоции и подчас мог выглядеть человечнее многих, здесь Ринриетта ощущала что-то совсем, совсем другое…

«Барбатос» уже предвкушал тот момент, когда она окажется в его власти. Он не станет хладнокровно выжимать из нее информацию, как королевский дознаватель. Он будет упиваться ее страхом, ее болью, ее беспомощностью. Он будет планомерно выжигать ее разум изнутри, как выжигал разум «Малефакса», испытывая нечеловеческую эйфорию от возможности не создавать, а искажать по своему подобию уже созданное. Человеческий разум с его миллионами невидимых связей сродни сложному узору чар гомункула. «Барбатос» будет разрушать их одну за другой, до тех пор, пока то, что называет себя Алой Шельмой, не превратится в не рассуждающий кусок плоти…

Ринриетта едва не пошатнулась от накатившего приступа слабости. Желания «Барбатоса» были разлиты в воздухе. В сочетании с удушливым запахом рыбьей гнили она вдруг показались чем-то знакомым, чем-то, уже испытанным, словно Ринриетта пригубила ведьминское зелье с отвратительным вкусом, которое однажды уже пила…

– Ну и в чем ваш секрет? – спросила она с вызовом, глядя на мистера Роузберри, - В чем хитрость?

Оперативный управляющий «Восьмого Неба» подмигнул ей.

– Любопытство даже на пороге существования – вот за что стоит уважать вас, милочка. Но я верна своему слову. Значит, хотите знать, каким образом нам удалось создать чудо, подобное «Барбатосу»?

– Да. Хочу.

– Прежде всего, требовалось избавиться от всей той шелухи, которой вы привыкли загрязнять искусство манипулирования чарами. Магия – это энергия, а любая энергия – инструмент. Инструмент не надо заклинать, произнося загадочные слова и делая его использование уделом избранных, надо разбираться в его устройстве и учиться им управлять. Это мы и делали долгое время – учились.

Мистер Роузберри говорил увлеченно, напевно. Из его голоса на какое-то время даже пропала фальшь, вызванная необходимостью говорить женским голосом, глаза загорелись дерзновенным огнем. Он был не только убийцей и интриганом, он был и пророком, подумала Ринриетта. Безумным пророков новой эпохи, в которую сам верил с неистовством религиозного фанатика.

– Мы познавали закономерности и принципы магического устройства, учились обобщению и координации, а еще тысячам разных вещей, без помощи которых невозможно направить энергию чар. Разумеется, этим занимались не ведьмы, а инженеры – десятки квалифицированных специалистов, способных достичь поставленной цели, используя исключительно научный метод. Метод, который мы распространим в скором времени на весь воздушный океан!

– И вы хотите, чтоб я поверила в это? – Ринриетта издала пренебрежительный смешок, - Даже у чар есть предел. Их потенциальной энергии попросту не хватит, чтоб поднять в воздух махину вроде вашего «Барбатоса».

Мистер Роузберри не разозлился из-за того, что она перебила его вдохновенную речь, лишь лукаво улыбнулся. Точно преподаватель, загнавший зазевавшегося студента в ловушку.

– Отчасти вы правы, милочка. Нам бы не удалось и наполовину реализовать задуманное, если бы мы использовали ваши косные и примитивные представления о магическом устройстве. Нам требовалось больше энергии. Куда больше, чем ее заключено в воздухе и том мусоре, который носится по небесному океану. Для того, чтоб работа увенчалась успехом, нам требовался источник.

Голос мистера Роузберри стал вкрадчивым, чем-то напомнив жуткий рокот «Барбатоса».

– И мы нашли его.

Ринриетте показалось, что две половинки мысли крутятся друг напротив друга, не в силах пришвартоваться друг к другу. Мысли, которая давным-давно должна была прийти ей в голову – еще тогда, когда…

Вкрадчивый голос мистера Роузберри – и рыбная вонь.

Кипящая ярость «Барбатоса» - и пылающие в ночи корабли.

Улыбка на тонких напомаженных губах – и дымящиеся руины острова.