Восьмое Небо

– Милая вещица, - мистер Роузберри снисходительно улыбнулся, крутя в руках оружие, - Очень похожа на вас. Тоже создана для одной-единственной цели, грубая и примитивная.

Все еще продолжая улыбаться напомаженными губами, он сомкнул пальцы. На глазах у Ринриетты никелированная сталь стала со скрипом сжиматься, точно податливая глина. Это было невероятно. Это было невозможно. Но мистер Роузберри улыбался до тех пор, пока пистолет в его тонких, обтянутых перчатками, руках, не превратился в бесформенный металлический ком. Только тогда он уронил его на пол и презрительно поджал губы.

– Все примитивные инструменты ждет одна судьба, милочка. От них избавляются, когда они устаревают. Иронично, что то же самое случится и с вами.

Ринриетта машинально прижала ноющие пальцы к груди. Они покраснели и с трудом сгибались, но выглядели целыми. Удар мистера Роузберри, выбивший из них оружие, был столь стремителен, что она даже не успела его толком разглядеть, лишь ощутила порыв пропитанного его приторно-сладкими духами воздуха. Но она отчего-то вновь ощутила вонь гниющей рыбы.

Ей стало дурно. Существо с лицом мистера Роузберри, стоявшее перед ней, гримасничающее, подмигивающее и хихикающее, откровенно ухмылялось, наслаждаясь ее замешательством. Ринриетта не могла отвести от него взгляда, словно видела впервые. Только сейчас она поняла, что все это время ничего о нем не знала. Ничего, кроме одного факта, который теперь сделался столь же очевидным, сколь и бесполезным. Это существо не было человеком.

– Ч-что вы? – спросила она, пятясь, - Что вы такое?

Мистер Роузберри не был смущен подобной реакцией. Перестав смеяться, он внезапно сделался серьезен, настолько, что покрытое густым слоем пудры лицо на миг обрело сходство с трагической театральной маской.

Законы жанра – опять не к месту вспомнилось – Последний акт.

– Почему мир устроен так, что дозорными на мачтах служат слепцы? – горестно вопросил он у пустоты, - Вам-то уж следовало догадаться, милочка. Как я уже сказал, «Восьмое Небо» оказалось достаточно могущественно, чтоб поставить себе на службу само Марево. А что такое Марево, если не величайший кудесник плоти? С его-то способностью кроить материю как заблагорассудится?..

Ринриетта ощутила короткий тошнотворный позыв, едва не сложивший ее пополам. При одной только мысли о том, что под тонким шелком и напудренной кожей скрывается что-то, что…

Мистер Роузберри сочувственно причмокнул губами. Из-за толстого слоя помады звук получился чавкающий, слизкий, точно кто-то уронил на пол пирожное с жирными кремом.

– Вам дурно? Бедняжка. Это от воздушной тряски, должно быть. Что такое, вам неприятно смотреть на меня? О чем я и говорила. Слепцы на мачтах. Я не стал дауни, как видите. Не бойтесь, смотрите, я вполне человек, - он оттянул пальцем вырез на платье, продемонстрировав складки дряблой кожи покрытые отнюдь не женским грубым волосом, - Со временем Марево поможет мне изменить тело, ошибочно подаренное мне при рождении, но это будет потом…

Ринриетта попятилась. В сочетании с густым запахом духов вонь на капитанском мостике делалась невыносимой. Но была ли эта вонь только лишь ядовитых магических испарений корабля?.. Мистер Роузберри вновь расплылся в улыбке.

– О, не бойтесь, милочка, я не принимала ванны из Марева. Есть методы куда более тонкие и эффективные. Вроде коротких доз направленного излучения в определенные центры мозга. Они позволяют мобилизовать те силы человеческого тела, о которых вы даже не догадываетесь. Наш с вами поединок был детской игрой, невинной забавой. Сейчас я бы смогла разорвать голыми руками аппера, а то и пяток. Эй, - он шутливо погрозил ей пальцем, - вас разве не учили, что невежливо таращиться так на даму?..

Ринриетта не могла отвести от него глаз. Теперь, когда она увидела истинное обличье мистера Роузберри, это было тяжелее, чем отвести взгляд от идущей неспешным полукругом акулы. В облике раскрашенного паяца, непрерывно гримасничающего, хихикающего и лукаво улыбающегося она разглядела истинные черты, прежде спрятанные полупрозрачным слоем облаков. Мистер Роузберри не был человеком. Без сомнения, он был человекоподобен, но внутри… Ринриетту передернуло. Внутри он, должно быть, ближе к дауни, чем к человеку. Но если дауни тлетворное Марево наделило лишь внешним уродством, в какой мере оно могло исказить разум и душу оперативного управляющего?..

– «Барбатос», как далеко до острова?

– ДВЕСТИ ШЕСТНАДЦАТЬ ФУТОВ… ХОЗЯЙКА.

– Хорошо, - мистер Роузберри кивнул, - Тогда начинаем швартовку. У нас с тобой ужасно много дел на сегодня!

Ринриетта ощутила кипящий гнев «Барбатоса», стеганувший по капитанскому мостику.

– НЕ УКАЗЫВАЙ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ.

– Ай-яй-яй, мой милый, - мистер Роузберри укоризненно покачал головой, - Кажется, нам с тобой еще придется поговорить о воспитании. Не забывайся, я капитанесса этого корабля. Так что придется тебе быть вежливым мальчиком и не перечить мне. А то узнаешь, какой может быть тетушка Роузберри, если ее обидеть.

В подведенных глазах мистера Роузберри мелькнул металл. Не ржавый, покрытый мутной жижей, как корпус «Барбатоса», а блестящий и холодный, напоминающий блеск стилета. Таким взглядом можно было проткнуть не хуже, чем шпагой. Но гомункул лишь расхохотался, да так, что у Ринриетты в груди заскрежетали ребра:

– ТЫ ВНОВЬ ИСПЫТЫВАЕШЬ МОЕ ТЕРПЕНИЕ. ЛУЧШЕ БЫ ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ДЕЛАТЬ.

– Ты забываешься… - прошипел мистер Роузберри, подбирая юбки, - И ведешь себя недостойно, позоря меня при гостье.

– АХ, ПРОСТИТЕ, ХОЗЯЙКА, - в голосе гомункула зазвучал скрежет раздираемого металла, - ПОКОРНО ПРОШУ МЕНЯ ПРОСТИТЬ. ПОЗВОЛЬТЕ ДОЛОЖИТЬ, ЧТО МЫ УЖЕ ПРИБЫЛИ К ОСТРОВУ.

* * *

Он не солгал – корабль опустился достаточно низко над Ройал-Оуком, чтоб в окно капитанского мостика были видны башни королевского дворца, возвышающиеся на одном уровне с верхней палубой. Местами обрушившиеся, местами покрытые густой копотью и каменным крошевом, они выглядели не царственно, как прежде, а жалко и беспомощно. Ринриетта бросила взгляд в сторону Нижней Гавани и украдкой испустила вздох облегчения – та выглядела безлюдной. Судя по всему, жители острова успели убраться от приближающейся счастливой эпохи, использовав все корабли и лодки, что оказались под рукой. Без них Сердце Каледонии выглядело мертвым и пустым. Точно кусок голой скалы, висящий в небе, в теле которого шальные ветра проточили улицы-трещины. Ринриетта поискала взглядом свой дом, но совершенно механически, как ищут ориентир или репперную точку – это место никогда по-настоящему не было ее домом.

– Приступай к работе, «Барбатос», - приказал мистер Роузберри недовольным тоном, - Если ты будешь достаточно усерден, возможно, я забуду о твоем своеволии.

– НЕМЕДЛЕННО, ХОЗЯЙКА. НЕМЕДЛЕННО.

Ринриетте не понравилось, как это прозвучало. Ее чуткий, как у всех небоходов слух, способный различать ветра по неуловимым отличиям их шелеста, уловил в голосе гомункула холодную ярость, но необычного свойства. «Барбатос» не сдерживал ее, как котел сдерживает давление пара, напротив, словно наслаждался ею, как глотком холодного вина.