Восьмой кризис. Истоки

И мир поглотила тьма.

Это неправда. Этого не может быть! Лика не может быть мертвой. Артур не мог её убить. Это бред. Бред. Брееееед! Она жива. Жива. Жива! Он солгал! Он обманывает меня! Это ложь!

Из глубин тьмы я вынырнул в слабо освещенной маленькой комнатушке. Я умер? Вроде нет. Я оказался на кровати. Чуть поодаль широкий письменный стол. На нем шесть мониторов, три из которых являлись единственным источником света. Один монитор разбит, а два других выключены. Эти технологии не принадлежат миру и времени, в котором я сейчас жил… но они мне знакомы. Я знаю, что это такое.

Странно. Я не хочу быть здесь. Меня не должно быть здесь. Мне здесь не место… Но частичка меня довольна оказаться здесь. Боль, печаль, грусть… Мои эмоции не попали сюда вслед за мной, но я их слышу где-то вдалеке. Всё казалось простым сном. Иллюзией. Может так оно и есть?

Перед письменным столом стоит кожаное офисное кресло словно трон.

И в нём кто-то сидел.

Кресло медленно повернулось ко мне, а там девушка в деловом костюме. Точнее, девочка в деловом костюме. Узкие очки, большие красивые глаза, непонятного мне цвета, темные волосы, убранные в стильный пучок. Темный пиджачок, брюки и черные туфли на невысоком каблуке. Она слишком молода, чтобы так одеваться. Ей не идет. Выглядит даже нелепо, отчего я нехотя ухмыльнулся… Я никогда её раньше не видел, но чем дольше я всматривался в её лицо, тем роднее оно становилось.

Зея!? Это же Зея!? Я её знаю! Что-то кольнуло в глубинах памяти. В глазах снова появились слезы… Я потянулся смахнуть их, но обнаружил, что у меня нет рук… У меня и слез не должно быть, но я их чувствую… Я оставил часть эмоций где-то позади, но в этом месте возникали новые… Или они не мои? Меня здесь нет?

— Что происходит?! — потребовал ответа я.

— Ты в заднице, Ари, — привычным мне тоном ответила Зея.

Я снова нехотя улыбнулся. Ну, я почувствовал, что улыбнулся.

— Точно? Артур… Неужели он убил Лику?

Я должен гневаться, но не гневаюсь. Гнев остался позади. Снаружи. Здесь на меня давит лишь печаль.

— Скажи, что мне это приснилось. Скажи, что Лика жива… С ней всё в порядке…

— Я могу это сделать, но это будет ложью. Ты хочешь, чтобы я солгала?

Гнев рвется в это место. Он кричит: «Сделай что-нибудь. Ты должен! Сломай! Разбей! Разрушь!». И я с ним согласен… Я впустил в эту комнату гнев… Я должен… Я поднялся, ударил рукой один из мониторов. Ничего… У меня нет рук. Пнул стол… Ничего… Ног у меня тоже нет. Я метался по всей комнате, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, но тщетно… Я кричу. Реву. Плачу. Ничего. Всё бесполезно. Все бессмысленно.

Меня здесь нет.

Я бесился, но толку не было. Спустя время, я побеждено вернулся на кровать.

Зея смиренно ждала, деловито положив ногу на ногу, наблюдая за всеми моими потугами.

Время шло, а я не знал, что сказать. Я не знаю, что мне думать! Попытался сделать глубокий вдох. Но я не дышу.

Точно!

Меня же здесь нет…

Время в этом месте очень странное. Эмоции по очереди добрались до этого места. Я справился с гневом, горем. Скорбью…

Я убью Артура. Решено.

Я снова встал с кровати и внимательно огляделся. К левой стенке прибита небольшая пустая книжная полка. Правая стенка пуста. Стол Зеи абсолютно чистый. Ни ручек, ни бумажек, ни клавиатуры с мышью. Даже кружки нет. Только шесть мониторов разной формы. Два из них выключено. Первый и третий, если считать слева. Второй монитор разбит. На пятом изображение было статичным, но всё же слишком искаженным, чтобы разобрать что-либо. Шестой беспорядочно мерцал. А на четвертом мониторе была изображена до боли знакомая тарелка, от которой исходило голубое свечение… а за ней окно в беспроглядную темноту ночи… Это мои глаза? Я прямо сейчас лежу на столе? Я ли? Я…

Я в доме. Всё еще там.

— Что это за место? — спросил я.

— Не твоего ума дело, — ответила Зея.

Я кивнул, снова улыбнувшись. Даже не представляю, может ли Зея различать мои жесты, когда я в такой форме… Но мне как-то всё равно.

— Почему я здесь?

— Ты выполнил требования.

— Какие требования?

— Не могу сказать.

— Я умер?

— Нет, пока что.

— Ты меня вытащила?

— Нет.

— Ты можешь мне помочь?

— Могу.

— Так помогай.

— Я уже помогаю.

— Этим разговором?

— Не только.

— Прошу, просто, поговори со мной нормально. Ты ведь можешь?

— Я постараюсь, — казалось безразлично, ответила Зея. — Так чем еще тебе помочь? Тебе ведь нужна моя помощь? — поёрзала девчонка в кресле.

— Да… Да, нужна. Я ведь вернусь туда? — кивнул я в сторону монитора с тарелкой.

— Вернешься, — кивнула Зея. И спустя секунду поспешно добавила, — мне очень жаль, что всё так обернулось.

— Для чего я здесь?

— Тебе нужно время. И оно у тебя есть. Тебе нужно всё обдумать прежде чем возвращаться. Неправильные шаги приведут тебя к смерти. Ты же уже понял, что охотник собирается делать?

Конечно я понял. Кто бы не понял?

— То же что и с Ликой, — эти слова дались невероятно тяжело. К фантомному горлу подкатил ком рвоты. — Он меня съест?

— Верно.

Как давно Артур это задумал? С самого начала? Псих! Я же должен был что-то заметить… Но что мне делать сейчас? Как мне убить его? Я слаб… Я очень слаб… Но я еще жив… И для это определенно есть причины.

— Откормить хочет… мразь… От того он был так одержим моими тренировками… Но я могу это использовать, разве нет? Мне придется подыграть ему… Стать сильнее, чем он ожидает, и потом убить его… Другого выхода я не вижу.

— Не просто подыграть. Тебе придется его понять. Охотник не раз акцентировал внимание на своей «человечности». А что люди ценят? Понимание. Тебе нужно этим воспользоваться. Это не должно быть большой проблемой. Если ты преуспеешь, Артур будет откладывать твоё убийство до последнего. Твои шансы на выживание возрастут.

— Понять чудовище, убившее Лику?

— Именно. У тебя нет выбора. Артур невероятно чуткий, если вдруг ты не понял. Обычным подыгрыванием, ты не отделаешься. Стисни зубы, доешь эту похлебку, — ткнула Зея пальцем в монитор. — Если нужно вылижи тарелку…

— Может мне еще добавки попросить!?

— Если посчитаешь нужным, да. Сделай всё что необходимо, чтобы исправить то, что натворил.

— Я натворил!? — в моей голове уже успела промелькнуть мысль, что я нашел с этой дурой общий язык, и начал испытывать к ней благодарность…