Воспоминания о вкусной и здоровой пище, или Тайны супермаркетов

– Чем торгуете? – спросил он.

– Ночные продуктовые наборы, – ответил тот, подавляя зевоту.

Сергей купил один набор. Дома он обнаружил в нем жаренную куриную ногу, два вареных яйца, соленый огурец, помидор, нарезанный хлеба, пакетик чая на нитке,

два кусочка сахара, таблетку «облегчатума» и даже разовую упаковку соли с надписью «Соль земли». "Прямо, как в поезде, – подумал он. – Заботливые, однако, люди работают в этой «Шилде».

Он с аппетитом съел набор и удивился, что куриное бедро оказалось без костей. Это он тоже отнес на счет предусмотрительности шилдовцев – наверное, вынули косточки перед приготовлением, чтобы едоки не отвлекались на посторонние мысли или не поранились об острые края, если поезд дернется на перегоне.

Спал он неспокойно, часто ворочался и просыпался. Живот его то ходил волнами, то сжимался, и Сергею сквозь сон казалось, что внутри происходят какие-то таинственные манипуляции, а вовсе не банальное переваривание пищи. Как будто неведомые мягкие руки месили его с определенным умыслом.

Под утро он ощутил, что его раздирают противоречивые чувства. С одной стороны, организм хотел поскорее распрощаться с ночным продуктовым набором. С другой же, продуктовый набор не собирался никуда уходить. Промаявшись с полчаса, Сергей понял, что без помощи «облегчатума» не обойтись. Он принял сразу две таблетки и стал ждать. Вскоре облегчатум подействовал, он побежал в туалет. Процесс проходил нелегко и он несколько раз пожалел, что вчера позарился на непонятный ночной хавчик. Надо было ложиться спать натощак, сейчас бы был как огурец. Так оно всегда и бывает – нажрешься хрен знает чего, а потом маешься в тоске.

Но все рано или поздно заканчивается, закончились и его мучения. Ощутив, что все уже позади, он несколько мгновений сидел с блаженной полуулыбкой на лице и пялился в закрытую дверь. В ближайшие часов десять-двенадцать, как минимум, с ним ничего подобного не должно было произойти.

Внезапно, сзади послышался легкий шум. Он подхватился и с изумлением увидел на белой поверхности унитаза куклу из резины цвета куриной ноги, которую он съел накануне. У нее были голубые глаза и светлые распущенные волосы. Размерами она походила на уменьшенную вдвое копию Барби. «Хорошо, что не Кен», – не к месту подумал он. Кукла хлопала длинными ресницами и как бы силилась что-то сказать.

Не будучи уверенным, что это происходит на самом деле, а не снится ему, Сергей бросился за фотоаппаратом. Когда он вернулся, глаза куклы были уже закрыты и она стала медленно терять очертания, словно нагретая восковая фигурка. Лицо расплылось, исчезли нос и рот. Выглядело это пугающе. Вспомнилась прабабушка-гадалка, которая выливала расплавленный воск в холодную воду и там образовывались фигурки людей, на которые он всегда страшился смотреть, потому что кто-то из них должен был вскоре умереть. Не потому, что так хотела прабабушка, а потому что такова была судьба того человека.

Он все-таки успел сделать пару снимков, прежде чем кукла превратилась в бессформенный кусок то ли пластмассы, то ли резины. Ему стало казаться, что сейчас кто-то сзади опустит руку ему на плечо. Он поспешил нажать кнопку бачка и поток воды унес куклу в неведомые дали канализационных труб. Cергей облегченно вздохнул и поплелся досыпать.

Проснулся он поздно, около половины одиннадцатого. В обычный день такое пробуждение испугало бы его грядущими неприятностями на работе, но не сегодня. Он имел право на дополнительный отдых после вчерашней переработки. Все, что он пережил ночью в подземке, казалось ему теперь скорее забавным, чем жутким, а непонятная кукла и вовсе выглядела фантазией.

Он потянулся за фотоаппаратом и стал просматривать снимки. Унитаз на снимках был, а кукла отсутствовала. Он протер глаза и пролистал все кадры еще раз. Нет, кукла так и не появилась, хотя он отчетливо помнил, что она была. Но была ли?

Он подумал, что не следовало наедаться на ночь, ведь сколько раз уже зарекался, а вот опять не удержался. Ведь и он уже не тот, и еда не та, что была в детстве. Хотя и тогда она не блистала качеством, но то, во что она превратилась теперь, раньше и представить никто не мог. Химические добавки и консерванты буквально скрипели на зубах в любом продукте, словно песок на пляже в ветреный день. Но деваться было некуда – по всей Москве во всех магазинах под разными названиями продавалось одно и то же. Кроме закрытых распределителей, конечно, но доступа туда у простых смертных не было.

Несколько мгновений в нем бурлило возмущение, а потом вдруг притупилось и стало медленно отдаляться, словно это произошло не прошлой ночью, а неделю назад, месяц назад, в прошлом году, вообще не происходило.

Сергей выпил чаю, съел через силу тощий бутерброд и стал собираться на работу.

5. ЗНАКОМСТВО С ЗОЕЙ

Машину на сервисе сделали в пятницу. Приехав домой, Сергей обнаружил, что еды в холодильнике почти не осталось. Он зиял пустотой с засохшими корочками по углам, а в овощном ящике лежал лишь слой луковой шелухи и немного пожелтевшей ботвы. Самое время было подумать о новых запасах. Но закупаться в «Шилде», как он делал это обычно, что-то не хотелось. После истории с куклой, поганый магазинный хавчик, затянутый в целлофан, вызывал у него тошноту.

«Ешь вода, пей вода, – вспомнил он народный детский стишок, который полагалось читать с грузинским акцентом, – срать не будешь никогда». Он и рад был бы перейти на воду, но не получалось. Хотя и слышал когда-то, что по калорийности ведро воды равно стакану сметаны.

Уже давно еда перестала быть для него удовольствием, а превратилась в досадную необходимость. Продукты потихоньку начали меняться еще тогда, когда он был школьником. Но сейчас процесс достиг апогея – невкусным стало абсолютно все. При этом сами продукты выглядели, как и раньше. Они сохранили привычный цвет, а некоторые даже вкус и запах. Но обмануть они могли только вкусовые рецепторы языка. Желудок же, которому предстояло расщеплять все это добро, спустя некоторое время настойчиво сигнализировал из своих глубин: "Хозяин, а ведь ты опять наелся дерьма! Обдурили тебя, зайчика, и в этот раз. Что будем делать?"

Делать было нечего. Сергей шел на кухню и наливал себе чего-нибудь выпить. Желудку предстояло напрячься и все это переварить, иных вариантов не просматривалось.

Когда становилось совсем невмоготу, Сергей просто голодал. Обычно, одного дня голодания в неделю хватало, чтобы почувствовать некоторое облегчение. Но иногда после какой-нибудь особо химически «обогащенной» еды, требовалось не есть два дня. В совсем уж тяжелых случаях помогало трехдневное голодание.

Так он и жил, чередуя голодания с приемами «облегчатума». Так жили все. Люди понимали, что дело не в них, а в продуктах питания, хотя по телевизору им твердили обратное. С этим следовало просто примириться. Плохая еда – неизбежное зло жизни в мегаполиса. Хочешь есть натуральное – езжай в деревню.

В деревню он сейчас и собрался. Раньше Сергей по выходным часто выезжал за город и закупал продукты в области. Но с каждым годом ездить приходилось все дальше и дальше. Жители Подмосковья перестали выращивать на своих землях что-либо съедобное, а жили неизвестно чем. В деревенских магазинах лежали все те же еды, что и в Москве. Да и магазины были тех же торговых сетей, только размером поменьше. Теперь, чтобы купить что-нибудь нормальное, приходилось ехать в соседние области – Тверскую, Тульскую и Владимирскую.

Но и это бы еще ничего. Главная беда состояла в том, что уже много лет как ввоз в Москву продуктов питания стихийным образом запретили. В «замкадье» якобы свирепствовали ящур, овощные болезни, птичий и свиной грипп, коровье бешенство, молочная лихорадка, рыбная проказа и грибной энцефалит. Так говорили дикторы по телевизору и писали газеты. На дорогах стояли кордоны из милиции и санитарных врачей, и изымали всю сельхозпродукцию. Пару раз нарвался на них и Сергей. У него изъяли все, что он вез: свиной окорок, битую птицу, мешок картошки, три литра меда, зимние яблоки. Это надолго отбило охоту к дальним поездкам за едой.