Воспоминания советского посла. Книга 1

* * *

В конце 80-х годов прошлого века молодой Сунь Ят-сен учился на медицинском факультете английского университета в Гонконге. Здесь он близко сошелся с семьей одного из своих преподавателей профессора Джемса Кантли. По окончании университета Сунь Ят-сен принял активное участие в национально-революционном движении Китая и очень быстро стал его крупнейшим вождем. Богдыханское правительство преследовало Сунь Ят-сена по пятам, и его агенты гонялись за великим революционером по всему свету. Тем временем Кантли, оставив работу в Гонконгском университете, вернулся в Лондон и поселился по адресу, 46, Девоншир-стрит, в двух шагах от китайского посольства. Это была, конечно, чистая случайность, но она сыграла свою роль в том событии, о котором мне рассказал Дэвис.

1 октября 1896 г. Сунь Ят-сен секретно и на короткий срок приехал в Лондон. Никто, кроме Кантли, не должен был знать о его пребывании здесь, и Сунь Ят-сен был уверен, что никто об этом действительно не знает. Однако к своему старому другу Кантли китайский революционер наведывался довольно часто.

Сунь Ят-сен

— 11 октября утром, — рассказывал Дэвис, — т. е. как раз 20 лет назад, Сунь Ят-сен, как обычно, шел к Кантли. Было воскресенье. Подходя к дому Кантли, Сунь Ят-сен неожиданно натолкнулся на двух китайцев. Они заговорили с ним и притом на его родном кантонском диалекте. Вопреки обычной осторожности, Сунь Ят-сен, полагаясь на свое инкогнито, не только вступил в оживленную беседу с земляками, но даже согласился на минутку зайти к ним на квартиру, находившуюся рядом, в соседнем доме. Однако едва Сунь Ят-сен переступил порог этого дома, как дверь за ним неожиданно захлопнулась, и великий революционер оказался в западне Только тут он сообразил, что дом, занимаемый земляками, является частью китайского посольства, но бежать было уже поздно.

Итак, богдыханское правительство поймало-таки своего смертельного врага! Однако оно не решалось убить его в Лондоне, и потому приказало своему посланнику в Англии тайно отправить Сунь Ят-сена на китайском корабле в Китай. Здесь Сунь Ят-сен должен был быть обезглавлен. Пока же, впредь до окончания всех подготовительных мероприятий, великий революционер был посажен в посольстве под арест и полностью изолирован от внешнего мира. Сунь Ят-сен, однако, был не из тех людей,, которые легко капитулируют перед судьбой.

— Сначала, — продолжал Дэвис, — Сунь Ят-сен пробовал бросать из окна комнаты, в которой был заключен, небольшие записочки на улицу с просьбой к прохожим известить Кантли о его аресте. Но из этого ничего не вышло: единственное окно темницы Сунь Ят-сена выходило на крышу, которая в свою очередь со всех сторон была окружена другими высокими крышами. Тогда Сунь Ят-сен сделал попытку подкупить кого-либо из китайских слуг посольства и через них снестись с Кантли, но и тут его постигла неудача. Все китайские слуги были страшно запуганы и если некоторые из них даже сочувствовали Сунь Ят-сену, то боялись это в чем-нибудь проявить. Положение казалось безнадежным. Однако великий революционер не хотел сдаваться. Он неутомимо искал путей спасения и, наконец, нашел их.

Кроме китайских слуг, в посольстве были также английские слуги. Один из них, некий мистер Коль обнаружил известную симпатию к заключенному. Сунь Ят-сен немедленно использовал это. Он убедительно разъяснил Колю, что по религии является таким же христианином, как и сам Коль, что стремится он лишь к созданию в Китае порядков, похожих на английские, и что если ему не удастся бежать из посольства, то на родине его ждет смерть от руки палача. Свою устную пропаганду Сунь Ят-сен подкрепил определенной суммой денег. Все это произвело на Коля сильное впечатление. Он был взволнован и поделился своими чувствами со своей соотечественницей миссис Хау, которая тоже работала в китайском посольстве в качестве экономки. Миссис Хау была женщина добрая и приняла близко к сердцу судьбу несчастного узника. Она согласилась передать Кантли записку Сунь Ят-сена, но только инкогнито. В результате, в субботу 17 октября вечером, т. е. через шесть дней после ареста великого революционера, под входную дверь дома, где жил Кантли, была подсунута записка следующего содержания:

«С прошлого воскресенья ваш друг сидит в заключении в китайском, посольстве. Его собираются отправить в Китай, где его, конечно, повесят. Очень жаль бедного человека. Если немедленно не будут приняты меры, его увезут, и никто об этом не узнает. Я не решаюсь подписать свое имя, но верьте: все, что я говорю, истинная правда. Действуйте быстро, иначе будет поздно. Его имя, кажется, Лин Ен-сен».

Когда терявшийся в догадках Кантли узнал, наконец, что случилось с Сунь Ят-сеном, он развил бешеную энергию для спасения своего друга. Однако сделать это оказалось нелегко.

Прежде всего Кантли бросился в местную полицию (район Мэрилебон), а также в Скотланд-Ярд (уголовный розыск). Его выслушали вежливо, но недоверчиво, и в заключение пожали плечами. Никто не допускал возможности столь фантастического происшествия в самом центре британской столицы.

Не добившись толку от полиции, Кантли в тот же вечер явился на квартиру британского представителя при китайском посольстве сэра Халлидей Мак-Картней, но не застал его дома: была суббота, наступил священный для англичан «конец недели» (Week end), официальная жизнь замерла до понедельника, и все уважающие себя люди разъехались по дачам и поместьям.

Ночь с 17-го на 18-е Кантли не спал. Голова его горела, и он все изыскивал способы, как помочь Сунь Ят-сену. Утром 18, в воскресенье, Кантли обратился к некоторым английским сановникам, ранее занимавшим высокие посты в Китае, и пытался заинтересовать их судьбой китайского революционера. Но тщетно: сановники отказались вмешиваться в это дело, которое к тому же казалось им похожим на сказку из «Тысячи и одной ночи».

Между тем от Сунь Ят-сена поступило новое сообщение, доставленное на этот раз Колем, сообщение, гласившее, что через два дня он будет увезен в доки и посажен на китайский корабль. Надо было спешить, и Кантли опять бросился в Скотланд-Ярд. Несмотря, однако, на все его мольбы и убеждения, Скотланд-Ярд и на этот раз отказался что-либо сделать.

В полном отчаянии, — рассказывал Дэвис, — Кантли решил отправиться в Форин оффис (английское МИД). Конечно, по случаю «конца недели» и здесь царила пустота. Кантли разыскал все-таки дежурного чиновника и вновь со страстью и горячностью повторил ему то, что он уже раньше несколько раз сообщал другим лицам. Вначале молодой дипломат смотрел на Кантли такими глазами, точно речь шла о странных похождениях на луне, но потом заинтересовался его словами и даже обнаружил известную симпатию к китайскому узнику. В конце беседы чиновник обещал, что завтра, когда начальство вернется из-за города, он обо всем доложит, кому следует. Это несколько обнадежило Кантли, но не вполне успокоило. Прямо из Форин оффис он зашел в редакцию «Таймс» и рассказал дежурному сотруднику о похищении Сунь Ят-сена. Сотрудник решил, что имеет дело с сумасшедшим, и чтобы не раздражать больного, записал рассказ Кантли, обещая передать его редактору. Между тем наступил вечер, Кантли охватило страшное беспокойство: а вдруг в течение этой ночи китайское посольство куда-нибудь увезет Сунь Ят-сена? Кантли решил нанять детектива, который неотлучно следил бы за домом 49. Увы! «Конец недели» помешал ему и в этом: даже детективы по случаю воскресенья разбрелись кто куда. Тогда Кантли решил сам превратиться в детектива и всю ночь с 18 на 19 простоял, не смыкая глаз, на углу, около китайского посольства. Одновременно он предпринял «психическую атаку» на врага. Вечером 18-го Кантли направил в китайское посольство одного из своих друзей, и тот сообщил принявшему его переводчику, что Форин оффис известно о похищении Сунь Ят-сена, и что Форин оффис принимает надлежащие меры.

Сильный порыв ветра прокатился по парку, неся с собой холод и сырость, но я не шелохнулся и только спросил:

— Что же было дальше?

— Дальше произошло следующее: чиновник Форин оффис исполнил свое обещание. В понедельник, 19-го, утром он сообщил начальству о своем разговоре с Кантли. Начальство заинтересовалось. Вся история была доложена самому министру иностранных дел — лорду Солсбери. Солсбери был весьма почтенный консерватор и к революционерам — китайским или иных национальностей — не питал никаких симпатий. Однако у него были свои понятия о стандартах цивилизации, и при том очень твердые. Похищать на улицах людей и держать их в домашних тюрьмах было, может быть, естественно в Кантоне или Пекине, но в Лондоне… В Лондоне это было возмутительно! Это не соответствовало английскому стандарту цивилизации. Это к тому же роняло мировую репутацию Великобритании, как культурной и благоустроенной страны. И лорд Солсбери решил вмешаться в судьбу Сунь Ят-сена. Скотланд-Ярд получил необходимые указания, и шесть детективов внезапно появились у китайского посольства, следя за ним днем и ночью. Ободренные этим друзья великого революционера удвоили свои усилия для его освобождения. Они хотели применить к данному случаю Habeas Corpus Act [99] , но суд отказался пойти по этому пути. Тогда Коль, который теперь окончательно перешел на сторону Сунь Ят-сена, предложил ночью выпустить его на крышу посольства и таким путем открыть ему возможность к бегству. Однако Скотланд-Ярд нашел этот способ слишком рискованным…

99

Habeas Corpus Act — закон 1679 г., действующий поныне, обязывает суды по жалобе лица, считающего неправильным лишение свободы себя или кого-нибудь другого, требовать срочного представления задержанного в суд дли проверки законности задержания.

— Чем же кончилось дело? — с замиранием сердца прервал я Дэвиса.

— Кантли добился-таки своего, — отвечал Дэвис, — 16 октября в китайское посольство явилась делегация в составе трех человек: Кантли, инспектора Скотланд-Ярда Джарвиса и чиновника Форин оффис. Делегацию принял сэр Халлидей Мак-Картней, представитель британского правительства при китайском посольстве, о котором я уже упоминал. Роль его во всей этой истории была очень странная, чтобы не сказать больше. Делегация категорически потребовала освобождения Сунь Ят-сена. Мак-Картней сначала пытался увильнуть от прямого ответа. Тогда чиновник Форин оффис дал ясно понять, что вопрос стоит так: или Сунь Ят-сен будет немедленно освобожден или китайское посольство подвергнется обыску… Конечно, обыск посольства является мерой исключительной, противоречащей веками установившейся дипломатической практике…. Но ведь и похищение людей на улицах Лондона и насильственное задержание их в стенах иностранного посольства тоже является мерой исключительной, противоречащей веками установившейся дипломатической практике… Стало быть… Слова чиновника Форин оффис имели магический эффект: спустя несколько минут после того, глубоко взволнованный Сунь Ят-сен оказался в объятиях Кантли, и великий узник тут же в подвальном этаже посольства был «вручен» явившейся за ним делегации. Все четверо через заднюю дверь сразу вышли на улицу. Вождь китайской революции был спасен [100] .

100

Записанный мной рассказ Дэвиса полностью подтверждается из многих других источников, см. в частности вышедшую в 1939 г. в Лондоне книгу: N. Сantlее and G. Seavег. Sir James Cantlee, посвященную жизнеописанию Кантли. Текст записки миссис Хау, приведенный выше, взят из этой книги.