Воспоминания

“[…] был день рождения Ленина [60] . Ему минуло 50 лет, и ‘партия решила торжественно отпраздновать этот день, тем более, что сам Ленин говорил: ‘Стыдно жить после 50 лет.‘ […] была собрана вся головка партии. На эстраде — все комиссары с Троцким [61] во главе, за столом президиума — генеральный секретарь Сталин [62] . Рядом с ним Ольга Дав[ыдовна] Каменева, Каменев и др. — само собой разумеется, что без музыки не могло обойтись такое собрание. Остановились главным образом на инструментальной музыке. Исай Добровейн как пианист, квартет “Страдивариус" и я с Д[авидом] Крейном [исполнили] Крейцерову сонату Бетховена”.

60

Владимир Ленин (Ульянов) (1870–1924), политический деятель, возглавивший руководство Октябрьским (1917) восстанием в Петрограде; председатель Совета народных комиссаров.

61

Лев Троцкий (Бронштейн) (1879–1940), политический и государственный деятель. С 1918 по 1925 г. — нарком по военно — морским делам, одновременно в 1920 г. — нарком путей сообщения. Член Политбюро.

62

Иосиф Сталин (Джугашвили) (1878–1953), политический и государственный деятель, с 1919 г. — избран членом ВЦИК, в 1917–1922 гг. — утвержден народным комиссаром по делам национальностей. С 1922 г. Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии.

Близость к кремлевскому руководству неоднократно использовалась Шором для подачи просьб и прошений за сионистов и несионистов, преследовавшихся за инакомыслие и деятельность, не отвечавшую генеральной линии правительства. Дневники Шора 1923 г. пестрят пометками следующего содержания:

4 ноября 1923 г.: “[…] А тут еще приговор по Морскому Ведомству, где к смертной казни приговорены 10–12 человек. Надо хлопотать. Я написал Каменеву и молю о смягчении. Есть некоторая надежда, так как 7-го празднование 6-й годовщины революции”.

8 ноября 1923 г.: “[…] Опять смертные приговоры в Петропавловске. Дело у Петра Гермогеновича. Надо что — нибудь сделать. […] Я дал письмо Смидовичу [63] , в котором пишу, что пора отменить смертные приговоры. Как он отнесется, не знаю. 1„.] Смидович отнесся как всегда хорошо. Надеюсь что, быть может, удастся спасти 4-х, напрасно приговоренных к смертной казни.” [64]

12 ноября 1923 г.: “[…] До 12 час[ов] ночи я все порывался в Кремль. Тяжело и трудно просить, а необходимо”.

63

Петр Гермогенович Смидович (1874–1935), в 20-е годы член Президиума ВЦИК и член ЦКК ВКП(б).

64

Там же.

3 декабря 1923 г.: “[…] Каменев был немного утомлен и расстроен. Меня выслушал со вниманием и обещал принять во вторник. Просил его также […] и за право свободного преподавания еврейского языка. […] Я поиграл Шопена и после ужина удалился” [65] .

В 1924 г. Шор обратился во ВЦИК и лично к Каменеву с просьбой заменить ссылку арестованным членам центрального бюро хе-Халуца [66] высылкой в Палестину. По рекомендации Каменева, как пишет Шор в дневниках 1924 г., советское правительство заменило ссылку в Сибирь высылкой (без права возврата) в Палестину [67] . В 1925 г. лидер московских сионистов Ицхак Рабинович (1887–1971) и Шор ведут переговоры с правительством Советской России о прекращении гонений на сионистов и легализации алии [68] . Акциями защиты сопровождалось и участие Шора в работе открывшегося с 1918 г. театра- студии на иврите “Габима”, под руководством актера и режиссера Нахума Цемаха (1887–1939), где некоторое время он читает лекции по музыке; для тех артистов театра, которые желали ознакомиться с теоретическими основами музыкальной дикции и музыкальной интонации. В 1924 г. вместе с группой деятелей культуры и ученых Шор участвует в акции протеста против преследования языка иврит. В небольшом эссе о “Габиме”, написанном в 30-е годы, Шор вспоминает:

65

Там же.

66

Хехалуц — пионер(иврит) — сионистское непартийное молодежное движение, основанное в 1917 г. Целью движения была подготовка кадров к переселению в Палестину.

67

НУБИ, 4"1521, папка 449.

68

См.: БейзерМ. Евреи Ленинграда. Москва/Иерусалим, 1999. С. 161.

“[…] нами были предприняты всевозможные хлопоты за язык. Решили подать меморандум правительству. К участию в его составлении были привлечены самые разнообразные общественные деятели: Каменецкий [69] и Тубянский из Петрограда, Ген /учитель/ из Киева, д-р Л. Быховский, Садин Гольберг, поэт Гофштейн [70] , Гнесин и я. Решили подать меморандум власть имущим и объяснить, что только “недоразумение" могло создать запрещение языка” [71] .

69

Самуил Каменецкий (1876–1942), юрист и общественный деятель. С 1912 г. член комитета Общества распространения просвещения между евреями в Россини, с 1923 г. — заведующий библиотекой общества.

70

Давид Гофштейн (1889–1952), поэт, писавший на идише; с 1923 г. стал публиковать стихи на иврите. В двадцатые годы жил в Палестине, потом вернулся в СССР, стал писать стихи на идише. Погиб по делу Еврейского антифашистского комитета

71

НУБИ, 4° 1521, папка 449. Решение об этом выступлении созрело уже давно. В дневнике от 15 ноября 1923 г. Шор пишет: “[…] Мне удалось […] побывать в Джойнте [Объединенный распределительный комитет американских фондов помощи евреям. — Ю. М.] и с 6 до 11 час[ов] обсуждать, как добиться свободного преподавания еврейского языка. Были: Каменецкий из Петербурга, Гофштейн, поэт, и Ген — учитель из Киева, д-р Быховский, Гольберг, Гнесин и я — москвичи. Решили подать власть имущим меморандум и объяснить, что только недоразумение привело к запрещению преподавания еврейского языка” (там же).

Отношение Шора к коммунистическому террору как к “недоразумению” не претерпело значительных изменений за период 1919–1925. Поразительно упорство, с которым он верил в силу убеждения словом; на протяжении шести лет он ходил в Кремль, доказывал, убеждал и просил. “Последние пять — шесть лет целиком отданы общественности”, — писал Шор Розенову [72] .

Этот период сам Шор определил как духовный кризис. Музыкально — преподавательская деятельность его практически ограничена стенами Московской консерватории, концертная — из служения искусству превратилась в обязанность “придворного” музыканта, пользующегося ’’сентиментальными слезами ‘великих мира сего, чтобы выхлопотать помилование для невинно осужденных” [73] . В это время значительно ухудшилось и материальное положение Шора. Сбережения, накопленные им за 40 лет концертной деятельности, пропали во время революции. Консерватория платила мизерное жалованье, которого едва хватало на жизнь.“[…] если мне приходилось из — за погоды или боли в ноге брать извощика, — продолжает Шор в письме к Розенову, — то мне приходилось уплачивать ему столько, сколько я получал за несколько часов работы” [74] . Привыкший к не роскошной, но достаточно обеспеченной жизни, Шор столкнулся с проблемой физического выживания, когда “2 пуда муки и полпуда сахару […] было целое богатство”. В короткий срок “от ужасных условий […] тогдашней действительности” [75] Шор теряет одного за другим родных и близких ему людей. 4 марта 1920 г. от воспаления легких умерла его жена. В один день с ней умирает брат Шора Иосиф, заразавшись сыпным тифом от своих пациентов. Год спустя умирают в Симферополе отец и мать, “пережив все ужасы Крымской эпопеи, когда там свирепствовал Бела Кун” [76] . Старший брат, Лев, проработав 40 лет преподавателем музыки в Пензе, вернувшись с семьей в 1923 г. в Москву, через три месяца заболевает и умирает от паралича сердца. Давид Шор содержит в клинике его душевнобольную жену. В его доме нашла приют и шестнадцатилетняя дочь брата, оставшаяся практически сиротой. Третий брат умирает в это же время в Симферополе, оставив вдову с тремя детьми, заботу о которых принял на себя Давид Шор. “[…] я никогда не брал, а всегда только давал […] события последних лет вынудили меня подумать о себе”. Шор всерьез засобирался в Палестину, надеясь обрести там удовлетворение от достойного применения своих опыта и знаний музыканта и педагога, В это тяжелое время в Москве он образовал союз музыкантов, в который вошли кроме самого Шора Энгель, Крейн, Гнесин и Мильнер, “для создания будущей музыкальной акаде мии в Палестине.”

72

См. примечание 81.

73

Степун Ф. Ук. соч. С.274.

74

См. примечание 81.

75

Там же.

76

Там же.

“Не легко оторваться от тех глубоких корней, которые пущены в течение 40 лет, сознавая, что ты так нужен там, что много осталось людей которым разлука тяжела, что покидаешь много близких, дорогих, с которыми так много пережито. С другой стороны, я сознаю, что так надо, что необходимо остаток своих дней, свои знания и способности отдать на создание учреждения, деятельность которого явилась бы объединяющим элементом всего побережья Средиземного моря” [77] .

III

77

Там же.

Виктор Якобсон (1869–1934), с 1899 г. член Сионистского комитета. С 1908 г. руководил филиалом Еврейского колониального банка в Стам буле. Возглавил Бюро Всемирной сионистской организации. Знаком с Шором еще по Симферополю, где они оба родились. Шор был знаком и с его сестрой Лидией (в замужестве Малкиной), проживавшей в РошПине, а также с его женой Розой Сергеевной Якобсон.

20 октября 1925 г. Шор прибыл в Палестину. В Яффском порту его встречали друзья и единомышленники: известные сионистские деятели, бывшие москвичи, Лев Шенкарь, Исаак Гольдберг 110111, Лев Быховский, а также Энгель 112, прибывший в Эрец — Исраэль годом раньше.

1925 г. — второе посещение Шором Палестины, предшествовавшее его окончательному переселению в Эрец — Исраэль в 1927 г. вместе с дочерью Евгенией и внучкой Ириной. Прибытие такого видного музыкального и общественного деятеля в Палестину в 1925 г. было крупным событием для маленькой страны; Шор окружен вниманием, дни его наполнены встречами со знаменитым пионером возрождения языка иврит Элиэзером Бен — Йегудой, который освещал в газете “Хашкафа” еще первый приезд Шора в Палестину 113, с бывшим московским, а теперь палестинским композитором Шломо Розовским 114, с семьей сионистского деятеля Виктора Якобсона 115, с Моше Хопенко [78] , бывшим петербуржцем, а в двадцатые годы преподавателем по классу скрипки в музыкальной школе консерватории “Шуламит” [79] .

78

Хопенко Моше — Дов (1881–1949), воспитанник Петербургской консерватории, ученик Леопольда Ауэра. По его приглашению в Палестину приехали Гнесин, преподававший в консерватории “Шуламит” в 1924–1925 гг. и Энгель.

79

См. примечание 245 к фрагменту воспоминаний “Мое первое посещение Палестины" в разделе “Примечания".

Приезд Шора в Палестину связан с культурной миссией и состоялся с благословения Каменева, оформившего этот приезд как командировку от Наркомпроса профессора Московской государственной консерватории, в задачи которого входило расширение культурных связей между Россией и Палестиной. Шор, приехав в октябре 1925 г., развернул активную деятельность, знакомясь с музыкантами и музыкальной жизнью Палестины.

В декабре 1925 г. Шор посещает киббуц Эйн — Харод, где Гистадрут [80] устраивает концерт, празднуя пятилетие своего существования. В программе концерта: произведения Бетховена в исполнении квартета Егуды Чертока. Музыкальная жизнь того времени имела специфические черты: так, члены квартета Чертока были не только музыкантами, но и рядовыми членами киббуца, не освобождавшимися от тяжелой работы. Шора удивила коммунистическая практика совмещения служения искусству и работы в киббуце:

80

Всеобщая конфедерация трудящихся в Израиле.

НУБИ, 4°1521, папка 449.

Там же.

“На следующий день я имел беседу с Егудой Чертоком. Мне хотелось выяснить, нельзя ли закрепить артистов за музыкальной работой, освободить их от тяжелых работ, которые вредно отражались на их игре, и поручить им обслуживать квартетными исполнениями весь Эмек. “Кто же будет исполнять за них тяжелую работу? ” — ответил мне с непередаваемым раздражением Черток — “А Эмек [Изреэльскую долину, где располагается киббуц. — Ю. М.] мы и так обслуживаем музыкой.” В этом ответе отразилась психология истинного халуца, стремящегося, в отличии от буржуазного человечества, соединить культурную деятельность с самой тяжелой работой”".

Сам Шор, как музыкант — профессионал, всегда был далек от мысли, что настоящее искусство (особенно такое специфическое, как музыка, требующее ежедневных многочасовых занятий) можно без ущерба совмещать с тяжелым трудом, который не только истощает тело, но и губительно сказывается на творчестве. Но знаменательно, что многие высказывания Шора, разбросанные в письмах того периода, свидетельствуют о том, что он с энтузиазмом приветствует подобную жертвенность музыкантов, как и они, увлеченный идеей молниеносного возрождения на земле предков и полноценной культурной жизни, и хозяйства.