Восприемник
Шрифт:
Но больше всего Шаховцева волновали глаза Кати – большие и бездонные. Казалось, из их глубины сходит какой-то необычайный свет, от которого уютно теплело в груди. И почему-то по сравнению с этим юным созданием блекли все прежние знакомые девицы.
– Наелись? – голос девушки заставил его очнуться.
– Да-да… Спасибо…
– Слава Богу. А то я, пока домой ехала, все боялась, что вы давно проснулись и сидите тут голодный…
– Нет, все нормально… – смущенно повторил он. – Кстати, а где все остальные? Ну Пашка, Вера…
– Паша Веру к врачу в консультацию повез. Даша в школе, а мама с папой в храме.
– С чего?
– Со спевки. Я же там в хоре пою вместе с Верой. А мама регент у нас.
– Понятно… – пряча усмешку, кивнул Шах.
«Не семья, а прямо монастырь какой-то!»
Он вновь начал прихлебывать чай, не зная, как продолжить разговор. Некоторое время на кухне царило молчание. Катя дорезала остатки яблочного пирога, искоса бросая взгляды куда-то на грудь гостя. Заметив это, он незаметно вдохнул, напружинив мышцы, давая девушке полюбоваться, оценить его стать и мощь.
– Иван, можно у вас спросить? – наконец решилась она.
– Конечно! Любой вопрос! – широко и даже покровительственно улыбнулся он, уверенный, что собеседницу интересует, где и как он накачал такую мускулатуру.
– Скажите… – Катя вновь немного замешкалась. – А вы что, крест не носите?
– Крест?.. – опешив, переспросил он.
– Ну да, нательный крестик. Вы же крещеный…
– Да знаете… – окончательно смешался Шах. – Как-то не привык. Крестильный у бабки в деревне остался, а больше вроде нет…
– Жаль… – девушка заметно погрустнела.
– Да просто как-то руки не доходили… – неожиданно для самого себя начал оправдываться он.
– Ничего. Я сегодня в храме специально для вас купила. Вчера еще заметила, что на вас его нет, и на всякий случай…
– Спасибо… – окончательно сбитый с толку, пробормотал Иван.
– Значит, возьмете?
– Что? Ах да, конечно…
Девушка буквально просияла и поспешила в прихожую. Вернулась, подавая гостю красивый серебряный крестик на крепком плетеном шнурке.
– Спасибо… – повторил он, надевая на шею подарок. – Мне даже неудобно… Вы вроде как потратились…
– Ерунда… – улыбнулась она. – Нам как раз вчера в училище стипендию дали.
– А где вы учитесь?
– В Свято-Димитриевском.
– Где?
– В Свято-Димитриевском училище сестер милосердия.
В этот момент в прихожей заскрежетал замок, и квартира тотчас же наполнилась возгласами Пашки:
– Так! Сколько у нас там натикало? Зашибись! Как раз к приходу бати с матушкой обед сготовить успеем!
Он проявился в дверях радостно-возбужденный и сияющий. Следом на кухню вошла улыбающаяся Вера.
– Угу, – кивнула она на немой вопрос сестры. – Он самый.
– Мальчик? – радостно переспросила та.
– Да. Не видишь, что ли? – она кивнула на ликующего мужа.
– Вере сегодня ультразвук делали, – пояснила Катя ничего не понимающему Шаховцеву. – Определили, что мальчик будет!
– Наследник! – радостно добавил Пашка. – Короче, в мае счет будет три-четыре.
– Точнее, четыре-три в пользу Кропочевых, – шутливо поддела его Катя.
– Это пока, – отпарировал крестный. – Даст Бог, со временем Игнатовы захватят первенство в доме сем!
– Дай Бог, – не стала спорить свояченица.
После обеда, необыкновенно вкусного и душевного, Иван с крестным выбрались
покурить на лоджию.– А вы в какую церковь ходите? Вон в ту? – поинтересовался Шах, кивнув на блестевший куполами большой пятиглавый храм через дорогу.
– Нет, наша церковь аж за кольцевой, в Свирелино. Туда надо на пригородном автобусе минут сорок ехать…
– А зачем в такую даль то?
– Потому что это наш храм, – восприемник намеренно сделал упор на предпоследнем слове. – Тем более что там я Веру встретил.
– А попал туда каким макаром?
– А таким. В девяносто пятом, когда мы из Грозного прилетели, поехал я в госпиталь бойца своего навестить. Крепко его тогда зацепило. Сначала, когда во Владикавказе его выхаживали, вроде ожил. А потом, когда в Реутово переправили, то опять хуже стало. Сколько наши войсковые доктора ни бились – без толку. А пацан этот сам местный, с Подмосковья был. Вот за день до смерти ему мать священника привезла, у которого они всей семьей окормлялись. Он его соборовал, исповедовал, причастил. А ночью тот солдат умер.
Седой замолчал, добивая сигарету резкими длинными затяжками. Выщелкнул далеко вниз, проследив, как окурок ударился о крышу подъезда, брызнув колючими искрами.
– Потом мы с батюшкой разговорились. Он все расспрашивал про тот бой, где этого парня зацепило. Оказывается, пацан у него сызмальства в храме окормлялся. То-то я все удивлялся: теперешние москвичи в основном от армии косят вовсю, а этот не только не бегал от военкомата, но и в спецроту сам напросился. И, когда в Чечню нас отправляли, ему сам ротный предложил остаться: как-никак единственный сын у матери… Так нет, аж обиделся: дескать, ребята на войну полетят, а я тут буду в наряде прохлаждаться? Нет уж! Мы тогда все с него обалдели, а ротный парня так и прозвал – Уникум. Только в последний день, когда он уже душу Богу отдавал, понятно все стало – он, оказывается, наш, православный…
– А что, разве у верующих положено в армии служить? – скрывая усмешку, поинтересовался Иван.
– А что, нет, что ли?
– Ну, насчет мусульман там или буддистов не скажу, а у христиан точно нельзя. Ни оружия в руки брать, ни государству служить, поскольку все правительства – от дьявола!
– Это откуда ты эту бредятину взял? – в свою очередь вытаращился на него крестный.
– Так у нас, в Лите, в общаге один такой религиозный жил. Все звал Библию изучать, типа, приобщаться к истинному христианству. И журналы разные подсовывал, где про это все говорилось. Я как-то от нечего делать полистал, так там вроде специально древние письмена исследовали и выяснили, что Христа оказывается, не на кресте распяли, а к столбу прибили. Просто на древнееврейском слово «столб» звучало как «крест».
– Этот твой придурок никакой не христианин, а иеговист! – Игнатов приглушенно выругался. – Сектант, короче. Ты, брат, держался бы от таких подальше!
– Да я с ним и не связывался, нужен он мне!
– А журнальчики да книжонки его все-таки почитывал! И ереси оттуда поднабрался!
– Не набирался я ничего, просто запомнилась эта лабуда…
– Вот именно что лабуда! Верно говорят: чем меньше мозг, тем больше дури туда вмещается… Ты, видно, совсем забыл, как мы с тобой в деревне Евангелие читали и что там написано было. И проповеди батюшкины тоже позабыл.