Восприемник
Шрифт:
– А я вот, честно, стремаюсь народ трясти, – с напускной неуверенностью отозвался Иван. – Ну было там пару раз, когда клиент вообще вусмерть пьяный валялся.
– Ну, волков бояться – в лес не ходить, – пьяно усмехнулся сержант. – Как говорится, кто не рискует… Хотя отчасти ты прав – знать надо, кого можно трясануть, а кого лучше за километр обойти.
– Вот-вот. Помнишь, как в октябре двоих повязали? Да еще по году дисбата вкатили…
– Помню. Попались, потому что лохи. Тоже мне место нашли – у кабака дорогущего. Там же кто попало не гуляет! Хитрее надо быть и места знать…
– Места – это хорошо, только я пока
– Не парься, я тоже сначала не в теме был, пока не подсказали. Зато теперь навар стабильный. Главное, в нужное время там оказаться…
– Это где, если не секрет?
– Ни в жизнь не догадаешься – возле автобусного парка. Особенно – числа так двадцать пятого или восьмого. Когда им деньги дают.
– И что, хочешь сказать, они легко доятся?
– А то! Там же сейчас одни нелегалы работают, в основном с Молдавии или Хохляндии. Начальство решило сэкономить и приезжих туда набирает. Живут они недалеко, в бывшей пэтэушной общаге на птичьих правах. Вот там по вечерам их пасти самое милое дело. Они обычно бухают в день получки, а потом, когда водяра кончается, сбрасываются и гонца засылают за добавкой. Вот их-то мы и берем тепленькими. А куда денешься? Пьяный, да еще без регистрации – сразу все бабки отдает!
В этот момент на лестницу выглянула пригаринская пассия и томно уставилась на кавалера.
– Ладно, пошел я на второй круг, – подмигнул Ромка другу и поспешил вверх.
А Шаховцев, дождавшись, пока тот скроется в комнате, осторожно спустился вниз и, получив разрешение у сонного вахтера, набрал номер.
– Алло… – отозвался на том конце провода звонкий женский голосок.
– Здравствуйте… Мне бы Яну…
– Яны пока нет. Что-то передать?
– Скажите, что звонил Иван и что я пока в увольнении до утра…
– Хорошо, передам. Знаете что, – собеседница сделала паузу. – Перезвоните где-нибудь минут через двадцать. Яна где-то в девять объявиться должна…
…Спустя полчаса тот же молодой девичий голосок сообщил Шаху:
– Яночка только что звонила. Просила передать, что будет к десяти.
Ровно в двадцать два ноль-ноль Шаховцев выскочил из общаги, свернул в соседний двор, где возле подъезда негромко урчал мотором знакомый «жигуленок».
– Ну что, удалось? – поинтересовался Петраков, когда Иван нырнул в салон.
– Вроде бы.
– Что ж, посмотрим. Кстати, где сейчас твой Пригарин?
– Как положено, у бабы в койке.
– Видишь, а ты все сомневался … Ладно, выкладывай, что надыбал?
– Насчет места? Трясут они, как правило, водил с какого-то автопарка. Там, с его слов, одни приезжие, без регистрации. Особенно прибыльно, мол, в день получки или аванса. Вот только где это конкретно находится, он не сказал…
– Ну это фигня, выясним, – махнул рукой особист. – Больше ничего не говорил?
– Обмолвился только, что денег имел бы больше, если бы кое-кому отстегивать не приходилось…
– Это понятно, – усмехнулся контрразведчик и тут же, спохватившись, спросил: – У тебя, надеюсь, хватило ума не интересоваться, с кем конкретно он делится?
– Не… Я даже вид сделал, что мимо ушей это пропустил.
– Что ж, молодец. Видишь, я в тебе не ошибся. Считай, выполнил ты задание, Иван Сергеич, – капитан довольно улыбнулся.
– Знаете… – наконец решился Шах. – Я бы…
– Хотел попросить, чтобы дружка твоего не трогали? – угадал Петраков.
–
Ну, в общем, да…– Что ж, думаю, и это удастся… Хотя Пригарин тот еще гусь. И вообще мой тебе совет: поменьше бы ты с ним дело имел…
Шаховцев промолчал в ответ.
– Ладно, – нарушил молчание особист. – Давай, возвращайся, пока тебя не хватились.
Он пожал на прощание руку агенту и, дождавшись, пока тот выберется, резко стартовал с места, исчезая в зимних сиреневых сумерках. А Иван, терзаемый мерзким, гадливым чувством, прошмыгнул обратно в общежитие и всю ночь топил в водке муки совести.
…Командира соседней роты взяли спустя месяц, аккурат перед Пасхой. Подставные гастарбайтеры сунули промышляющим у автопарка бойцам меченые деньги, а вечером, лишь только те вернулись со службы и передали часть суммы командиру, тут же, прямо в канцелярию, нагрянули особисты и арестовали Барина.
Узнав о делах капитана, многие в части возмущались и крыли его на чем свет стоит. Особенно негодовал Костоев. «Вот сука, – цедил сквозь зубы старшина. – Мало того, что сам шакалил, так еще и пацанов подставлял!» – «Отшакалился уже, – успокаивал его ротный. – На зоне ему быстро рога обломают!» – «Да, не зря особисты свой хлеб едят, – подхватывал замполит. – Классно сработали, четко!»
И все же, несмотря на то, что почти все одобряли акцию контрразведчиков, Иван по-прежнему чувствовал непомерный стыд, словно сотворил что-то мерзкое, непристойное. «Стукач… – непрестанно пульсировало в мозгу. – Стукач… Доносчик…» Кроме того, в голову постоянно лезли тягостные мысли о том, что теперь он до конца жизни будет на крючке у чекистов, а значит, ему вновь и вновь придется выполнять их проклятые «задания» и «поручения».
Но больше всего он мучился от того, что некому было поведать о случившемся, выговориться, излить душу. И все же однажды он рассказал об этом. Причем человеку, которого видел впервые…
Случилось это на следующей неделе после Пасхи, когда Игнатов с разрешения Костоева вновь увез Шаха на два дня к себе. Тогда-то, на пути в Марьино, восприемник неожиданно поинтересовался:
– Кстати, ты когда в последний раз причащался?
– Причащался? – опешил Иван. – Ну ты спросил! Кажись, это еще в деревне было. В конце лета, перед шестым классом… А что?
– Ничего. Я так и думал.
Разговор возобновился уже дома, после того как его радостно встретило Пашкино семейство и накормило ужином. Правда, почему-то на столе, как прежде, не было ни выпивки, ни мяса, ни даже традиционных пасхальных разноцветных яиц. Только рис с овощами, пусть и невероятно вкусный, да квашеная капуста. Поначалу Иван решил, что богомольцы – как снисходительно называл он про себя родню крестного – совсем обнищали, пока ему не объяснили истинную причину всей этой скудности…
– Ну что, идешь завтра с нами в храм? – как бы невзначай поинтересовался за чаем Игнатов у крестника.
– Не знаю… – опешил тот.
– Ты же вроде в прошлый раз собирался с нами – или забыл?
– Да вроде помню…
– Естественно, что «вроде»! Наклюкался тогда как поросенок, вот и не попал. Ну ничего, мы сегодня этот вариант предусмотрели. Видишь, крепче чая ничего не выставили.
– Вижу…
– Кстати, ты не удивляйся, что ужин сегодня постный, хоть и Светлая седмица на дворе. Просто мы завтра причащаться собираемся. И, кстати, по поводу тебя благословение взяли у батюшки.