Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы

После того, как Западный фронт маршала Тимошенко потерял 16 июля Смоленск и приличное число своих попавших в окружение войск, Сталин от лица ГКО обвинил его и подчиненных ему командиров в «эвакуационных настроениях» проявившихся в слишком легкой сдаче города. Объявляя действия таких командиров «преступлением, граничащим с прямой изменой Родине», Сталин требовал от них «пресечь железной рукой такие настроения, порочащие знамя Красной Армии» и «Смоленск ни в коем случае не сдавать врагу».101 Один российский историк недавно подтвердил наличие такой проблемы:

«В действительности после того, как танковые группы противника прорвали нашу оборону, некоторые командиры потеряли голову и не знали, что делать. Оказавшись в этом положении, они либо покидали свои позиции без приказа, либо уходили на восток, пытаясь скрыться в лесах. Донесения НКВД и ГКО указывают, что с начала военных действий до 20 июля особые отделы НКВД во фронтах и армиях остановили 103 867 солдат, которые отбились от своих частей и беспорядочно брели по дорогам. Большинство из них задерживали, а потом использовали для формирования новых военных частей и отправляли в этих частях обратно на фронт».102

А Рокоссовский, Ярцевская группа которого предотвратила развал Западного фронта во время Смоленского сражения и помогла бессчетному числу солдат спастись из Смоленского окружения, позднее описывал общее падение дисциплины:

«К великому прискорбию, о чем я не имею права умалчивать, встречалось немало фактов проявления военнослужащими трусости, паникерства, дезертирства и членовредительства с целью уклониться от боя.

Вначале появились так называемые “леворучники ”, простреливавшие себе ладонь левой руки или отстреливавшие на ней палец, несколько пальцев. Когда на это обратили внимание, то стали появляться “праворучники ”, проделывавшие то же самое, но уже с правой рукой.

Случалось членовредительство по сговору: двое взаимно простреливали друг другу руки. Вскоре вышел закон, предусматривавший применение высшей меры (расстрел) за дезертирство, уклонение от боя, “самострел ” и неподчинение начальнику в боевой обстановке. Интересы Родины были превыше всего, и во имя их требовалось применение самых суровых мер, а всякое послабление шкурникам становилось не только излишним, но и вредным [236] ».103

После того, как командующий 28-й армией генерал Качалов 16 июля пал смертью храбрых, ведя свою армию в контрнаступление к югу от Смоленска, мстительный Сталин издал свой печально известный приказ № 270, который провозглашал: «Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам».104 Положение на других фронтах мало чем отличалось. Например, 29 июля командир 6-го стрелкового корпуса генерал-майор И. И. Алексеев, разнося свои войска за отсутствие дисциплины перед лицом вражеских атак, объявлял: «Довести до сведения всего личного состава, что никто не имеет права ни на шаг отходить с занимаемых позиций без приказа свыше».105 А всего за несколько недель до этого, 3 июля, Управление политической пропаганды Юго-Западного фронта пожаловалось начальнику Главного управления политической пропаганды Красной Армии, армейскому комиссару 1-го ранга Льву Мехлису, на повышенное число дезертиров в стрелковом корпусе Алексеева, утверждая, что

«В период с 29 июня по 1 июля 1941 г. Третий отдел [ОО] Юго-Западного фронта арестовал 697 дезертиров из 6-го стрелкового корпуса, в том числе 6 из числа начсостава. Во время многих военных действий мы арестовали целых 5000 дезертиров из 6-го стрелкового корпуса».106

Чуть позже Сталин и Жуков высказали свое отношение к проблеме в телефонном разговоре 4 сентября во время тяжелых боев вокруг Смоленска:

«СТАЛИН: А прославленная 211-я дивизия долго будет спать?

ЖУКОВ: Слушаю. Организую седьмого. 211-я сейчас формируется, будет готова не раньше 10-го. Я ее подтяну в качестве резерва, спать ей не дам. Прошу Вас разрешить немедленно арестовать и судить всех паникеров, о которых докладывал. Все.

СТАЛИН: Седьмого будет лучше, чем восьмого. Мы приветствуем и разрешаем судить их по всей строгости. Все. До свидания. ЖУКОВ: Будьте здоровы».107

В постановлении ГКО от 16 июля Сталин четко и ясно изложил, каких стандартов должны, на его взгляд, придерживаться солдаты и офицеры. Хотя он и провозглашал, что «части Красной Армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат великое знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей», далее в постановлении утверждалось, что «отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником». И потому, объявлял Сталин, «воздавая честь и славу отважным бойцам и командирам, Государственный Комитет Обороны считает вместе с тем необходимым, чтобы были приняты строжайшие меры против трусов, паникеров, дезертиров… если мы хотим сохранить незапятнанным великое звание воина Красной Армии».

«Воздавая должное славным и отважным бойцам и командирам, покрывшим себя славой в боях с фашистскими захватчиками – повторял он, – Государственный Комитет Обороны предупреждает вместе с тем, что он будет и впредь железной рукой пресекать всякое проявление трусости и неорганизованности в рядах Красной Армии, памятуя, что железная дисциплина в Красной Армии является важнейшим условием победы над врагом».ш А так как далее приводился еще и поименный список из девяти старших офицеров, которые будут казнены за эти преступления, то сталинское постановление от

16 июля было ясным посланием всем солдатам и офицерам Красной Армии – дисциплину он будет наводить любой ценой.

После этого Сталин приговорил и казнил всех не оправдавших его ожиданий старших офицеров и их ключевых подчиненных, особенно тех, кто позволил захватить себя в плен.109

Военные трибуналыГлавным сталинским инструментом отправления военного правосудия была сложная система военных трибуналов, работающих сплошь под началом военных прокуроров. Эта система военных трибуналов, учрежденная ГКО и НКО 23 июня 1941 года сразу же после перевода всей жизни Советского Союза на режим военного времени, отвечала за отправление правосудия и соблюдение военной дисциплины. Сопровождающее Положение НКО придало системе военных трибуналов законное оправдание, установило ее организационные и территориальные рамки, а также пределы ее юрисдикции. Оно содержало описание конкретных процедур, которым она должна была следовать:110

«На основании ст. 57 Закона о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик действуют военные трибуналы:

а) при военных округах, фронтах и морских флотах;

б) при армиях, корпусах, иных воинских соединениях и военизированных учреждениях. Линейные суды железнодорожного и водного транспорта реорганизуются Народным комиссариатом юстиции Союза ССР в военные трибуналы соответствующих железных дорог и водных путей сообщения».111

Что же до их полномочий, то военные трибуналы должны были рассматривать «дела, отнесенные к их подсудности ст. 27 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и соответствующими статьями уголовно-процессуальных кодексов других союзных республик», а трибуналы военных округов, фронтов, флотов, армий и флотилий – «дела, отнесенные к их подсудности Постановлением ЦИК Союза ССР от 10 июля 1943 [237] года». После перечисления конкретных пределов подсудности трибуналов различного уровня от фронтов до дивизий Положение описывало точные права, состав и процедуры, которые должны были использовать трибуналы.112

Таким образом, данное положение предоставляло военным трибуналам, состоящим из трех постоянных членов, право «рассматривать дела по истечении 24 часов после вручения обвинительного заключения» и вменяло им в обязанность информировать «военные советы округов, фронтов и армий, командование корпусов и дивизий о работе военных трибуналов по борьбе с преступностью в соответствующих воинских соединениях».

Хотя, как указывалось в Положении, «приговоры военных трибуналов кассационному обжалованию не подлежат», военные советы военных округов, фронтов и армий (флотов, флотилий), а также командующие военными округами, фронтами и армиями (флотами, флотилиями) могли использовать свое «право приостановить исполнение приговора с высшей мерой наказания (расстрел) с одновременным сообщением по телеграфу Председателю Военной коллегии Верховного суда Союза ССР и Главному военному прокурору Красной Армии и Главному прокурору Военно-Морского Флота Союза ССР по принадлежности своего мнения об этом для дальнейшего направления дела».т

Помимо наведения военного порядка и дисциплины посредством применения быстрого, сурового и зачастую упрощенного правосудия для выявления и искоренения преступников и «уклонистов», задачей военных трибуналов также был контроль за соблюдением дисциплины. Одним из методов такого контроля, попутно рационализирующего использование драгоценной живой силы, стала распространенная по всей Красной Армии система штрафных или дисциплинарных частей.

Штрафные (дисциплинарные) части

Ко времени начала войны в Красной Армии существовала довольно хорошо развитая система дисциплинарных батальонов, в которые направлялись солдаты, признанные виновными в широком круге преступлений. Как определялось в указе Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1940 года, дисциплинарный батальон являлся особой воинской частью, состоящей из солдат срочной службы, которые отбывали в нем наказание за различные преступления, совершенные во время прохождения службы в вооруженных силах – особенно за неоднократные самовольные отлучки из части.114

Однако ввиду тяжелых потерь, понесенных Красной Армией за первые шесть месяцев войны, Сталин в августе 1941 года решил упразднить эти дисциплинарные батальоны, обеспечив тем самым для действующих войск Красной Армии некоторое подкрепление живой силой. По его указанию Президиум Верховного Совета СССР издал 12 августа указ, который давал разрешение

«Военным советам фронтов, [военных] округов и флотов освободить всех военнослужащих из дисциплинарных батальонов с направлением освобожденных в действующие части Красной Армии и Военно-Морского Флота, за исключением тех из них, которые будут признаны военными советами неблагонадежными и вредными для фронта».115

Этот указ, который не относился к восточным регионам Советского Союза, требовал от НКО направлять осужденных солдат из расформированных дисциплинарных батальонов либо в регулярные воинские формирования, либо в так называемые штрафные [238] части действующих фронтов. Однако, поскольку этот указ не давал официального определения ни действительного состава, ни задач штрафных частей, то осенью 1941 года и в первые шесть месяцев 1942 года отдельные командующие фронтами формировали и использовали штрафные части, укомплектованные солдатами и офицерами, осужденными за нарушение дисциплинарного устава, на произвольной основе. Хотя частей таких существовало много, документация их деятельности скудна, и НКО не стал ни делать их формирование системой, ни использовать по всей Красной Армии.

Однако, когда при проведении немцами летом 1942 года операции «Блау» Красная Армия вновь испытала тяжелые потери и упадок дисциплины, Сталин пришел к выводу о необходимости крутых мер для во сстановления ситуации – а одновременно для обеспечения Красной Армии новой живой силой. В результате, в дополнение к снижению ограничений по возрасту на военную службу, Сталин 28 июля 1942 года издал свой печально знаменитый приказ № 227, известный с той поры как приказ «Ни шагу назад». Внешне посвященный нарушениям дисциплины, он также помог разрешению трудностей с критической нехваткой живой силы, давая право задействовать в рядах Красной Армии преступников – как обычных уголовников, так и политических. [239]

Подчеркивая тяжесть положения, Сталин признавал в этом приказе: «Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население»116 Убежденный, что «некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке», Сталин винил ведущих подобные разговоры в стремлении «оправдать свое позорное поведение на фронтах». Но, добавлял он, «такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам»117

Поэтому, провозглашал он, «надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке» – потому что «такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог». Приходя на основании вышеизложенного к выводу, что «пора кончить отступление», Сталин провозглашал лозунг «Ни шагу назад» и объявлял: «Надоупорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности».118

Вскрывая самую суть проблемы, Сталин спрашивал: «Чего же у нас не хватает?» – и риторически отвечал: «Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину». И потому, раз «нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции» и «нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу», то эти «паникеры и трусы должны истребляться на месте».119

Объявляя, что «командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины», с которыми и поступать надо «как с предателями Родины», Сталин потребовал от всех командиров и комиссаров принять серию строжайших мер для восстановления «железной дисциплины» в рядах Красной Армии, так как сделать это – значит «отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага».120.

Переходя к конкретике, Сталин приказал всем командующим фронтами, армиями, корпусами и дивизиями «безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда» и «снимать с поста и направлять в Ставку [или в командование фронта] для привлечения военному суду командующих армиями [корпусами, дивизиями, полками и батальонами], допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта».121

Кроме того, Сталин приказал создать во всех действующих фронтах и армиях Красной Армии новое поколение штрафных батальонов и так называемые заградительные отряды, первые – «чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной», а последние – чтобы «в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов». Конкретнее, Сталин приказал фронтам «сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальона (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости и поставить их на более трудные участки фронта», а армиям – «сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости и поставить их на трудные участки армии».122

Через три дня после издания Приказа № 227 Сталин приказал 1 августа командующим Московским, Приволжским и Сталинградским военными округами и НКВД начать формирование штрафных батальонов в виде «штурмовых стрелковых батальонов». Каждый из них должен был иметь численность в 929 человек и состоять из бывших представителей командно-начальствующего состава (от командира роты и выше), отбывающих заключение в специальных лагерях НКВД [240] . Сталин приказал использовать их «на наиболее активных участках фронта», где у них будет возможность «с оружием в руках доказать свою преданность Родине». Как недавно заметил один российский историк, «выбравшись из спецлагерей, бывшие командиры были безмерно счастливы, что наконец-то попадут на фронт», поскольку «они знали, что большинство из них сложат свои головы, но эта смерть давала им надежду освободить себя и свою семью от бесчестья и кары, которые грозили им за пребывание в плену или в окружении ».123

Вслед за первоначальными сталинскими приказами о службе в штрафных частях НКО 28 сентября издал не предназначенный для открытой публикации приказ, официально создающий во всех действующих армиях штрафные батальоны и роты. Кроме того, было издано три официальных штата, подробно расписывающие их точный состав.124 Согласно этим инструкциям, которые определяли их цель, подчиненность и применение, эти штрафные подразделения должны были «дать возможность лицам среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровью искупить свои преступления перед Родиной отважной борьбой с врагом на более трудном участке боевых действий»}25 Под прямым надзором своих военных советов фронты должны были сформировать от одного до трех штрафных батальонов, а армии – пять-десять штрафных рот, первые придавались подчиненным стрелковым дивизиям, а последние – стрелковым полкам.

Военные советы также давали указания, где именно будут действовать конкретные штрафные батальоны и роты, определяли их участки боевых действий и отвечали за обеспечение их надежным командным и политическим составом. Им полагалось назначать «отличившихся в бою командиров и политработников», комиссарами штрафных батальонов и рот, командирами и политруками взводов и заполнять командным составом другие постоянные должности.126 Назначенные на эти посты получали право «применить все меры воздействия вплоть до расстрела на месте… за неисполнение приказа, членовредительство, побег с поля боя или попытку перехода к врагу»127

В порядке компенсации за исполнение этой службы, которая зачастую бывала опасной, назначенным в штрафные подразделения офицерам сроки выслуги в званиях сокращались наполовину по сравнению с их коллегами в обычных стрелковых батальонах и ротах, а каждый месяц службы в штрафных частях засчитывался при начислении пенсии за шесть месяцев службы в строевых войсках. Что же касается властных полномочий, то командиры и политические комиссары штрафных частей и подразделений пользовались дисциплинарной властью, эквивалентной власти офицеров, стоящих на целых два уровня выше в командной иерархии.128

Что же касается самих солдат, осужденных или штрафников, то они должны были прослужить в штрафных батальонах либо ротах от одного до трех месяцев, либо до этого срока заслужить право на освобождение – если им достаточно повезет, чтобы пережить данное испытание. С другой стороны, командиры штрафных батальонов или рот могли назначать штрафников ефрейторами, младшими сержантами или сержантами своих частей и подразделений, удачливые штрафники могли также получать боевые награды или даже освобождаться досрочно, если отличатся в бою.129 Помимо тех, кто отслужил в штрафных подразделениях полный срок, раненые в бою штрафники считались отбывшими свой срок, восстанавливались в прежних званиях и во всех правах, и после выздоровления отправлялись обратно в строевые боевые части. Получившие в бою увечья получали пенсии, исчисляемые из их оклада, получаемого до того, как они попали в штрафные подразделения. И наконец, семьи погибших в бою штрафников получали такие же пенсии, как и семьи других военнослужащих.13016 октября, примерно через месяц после выхода распоряжения о массовом формировании штрафных подразделений, НКО расширил масштаб штрафной военной службы, распространив ее на всех солдат, служащих во внутренних военных округах Советского Союза, в особенности на дезертиров. Повторяя первоначальное объяснение, данное Сталиным в приказе № 227, НКО применил практически те же критерии ко всем солдатам по всему Советскому Союзу, особенно к тем, которые были осуждены военными трибуналами, но исполнение приговоров было отсрочено до конца войны. Для отправки этих осужденных на передовую НКО потребовал от соответствующих военных округов создать в подкрепление определенным действующим фронтам маршевые роты (команды), укомплектованные осужденными солдатами, по одной роте на фронт.131 Через десять дней, 20 октября, НКО расширил юридическую основу для формирования и использования штрафных войск, приказав войскам в гарнизонах и дислоцированных на путях сообщения в тылу отправлять своих «проблемных» солдат в штрафные подразделения. Эту меру приказ объяснял так:

«За последнее время в ряде тыловых гарнизонов и в особенности на станциях железных дорог отмечаются многочисленные случаи нарушений воинской дисциплины. Военнослужащие пьянствуют, грубо нарушают форму одежды и уставные требования при обращении к начальникам и старшим, бродят группами по улицам и базарам. Отмечаются случаи продажи военнослужащими на рынках обмундирования и продовольствия и случаи попрошайничества, причем под видом бойцов попрошайничеством часто занимаются всякого рода проходимцы и сомнительные элементы.

Значительная часть нарушений воинской дисциплины и случаев недостойного поведения падает на раненых и больных, находящихся и выписываемых из госпиталей и на военнослужащих, прибывающих с фронтов. Подобное положение объясняется низкой требовательностью командиров к подчиненным, ослаблением внимания к вопросам дисциплины и отсутствием должной борьбы начальствующего состава и органов НКО с этими недопустимыми явлениями».132

Чтобы решить эту проблему, НКО устанавливал «для решительной борьбы с дезертирством» строгий порядок и дисциплину в гарнизонах, на путях сообщения, рынках и базарах – в первую очередь создавая на железных дорогах «этапно-заградительные комендатуры» и направив патрули в городки и деревни для ловли и задержания там нарушителей, в том числе:

«а) дезертиров; б) отставших от эшелонов и команд; в) злостных нарушителей воинской дисциплины, дискредитирующих Красную Армию, как-то: хулиганов, пьяных, вступающих в пререкания с командирами и пр. и г) военнослужащих, следующих по командировочным предписаниям, выданным с явным нарушением установленных правил о командировках; … военнослужащих, не приветствующих начальников и старших, а также неряшливо и не по форме одетых;… военнослужащих, уличенных в попрошайничестве; гражданских лиц, занимающихся попрошайничеством под видом военнослужащих; военнообязанных граждан, задержанных за уклонение от воинского учета или призыва на военную службу; и военнослужащих, уличенных в продаже предметов вещевого довольствия».133