Восточная Пруссия глазами советских переселенцев
Шрифт:
тяжело живет деревня. По рассказам старших ребят знали о «Завещании» В. И.
Ленина, где он давал характеристику Сталину и другим вождям.
Опасное это было знание: «Что творилось в верхах — нам было неизвестно,
— вспоминает Иван Егорович Д ы н и н, —мы могли только догадываться. Даже
было видно, но попробуй сказать, возмутиться. На другой день тебя бы не было
на свете. Раскассируют в два счета».
Глава 10. КУЛЬТУРА. ОБРАЗОВАНИЕ. РЕЛИГИЯ
В
Шиллер с простреленным горлом. Девушка с веслом.
Культпросвет и прочее. На досуге. Народное образование.
Свобода совести по-калининградски
В новой культурной среде
Подавляющее большинство переселенцев имело весьма смутное
представление о том, как выглядит земля, на которой предстояло жить, о
немецкой культуре, о духовной среде, длительное время царившей в этих краях.
Немалую роль играло вошедшее за годы войны в кровь неприятие всего
немецкого. Вот почему первым переселенцам казалось, что вокруг них чужой
ландшафт, не те деревья, климат, иное небо, даже воздух какой-то не такой. Что
уж говорить об узеньких улочках, застроенных кирпичными домами с красными
черепичными крышами, о незнакомой архитектуре с ее готическим стилем. Все
непривычное, все чуждое русскому духу, русскому восприятию.
Вспоминает Анна Ивановна Рыжова, приехавшая семнадцатилетней
девушкой в разрушенный Кенигсберг:
—- Поразила особая мощь построек, твердость и неприступность. И в то же
время легкость через стремление ввысь. Мне трудно было понять это. Здесь
надо было родиться, вырасти. Другая психология, иное понимание вечности. В
первую очередь это ощущалось при взгляде на места священные — на кирхи,
костелы. Наши церкви, храмы добрей как-то, гостеприимнее. Строгость и
угловатость здешних соборов не соответствует нашему русскому характеру. Я
могла любоваться ими как произведениями архитектуры, но никак не
воспринимала в качестве места, где тебя поймут и поддержат. Внешний их облик
как бы предупреждал об обратном. Веет от них каким-то холодом и
отчужденностью. В дождливую погоду город производил унылое впечатление.
Давил узостью улиц, суровостью построек. В такие дни было ощущение
временности пребывания и особенно чувствовалось, что мы — чужие здесь.
Необычной, но более понятной и приветливой казалась сельская местность.
Т. П. 3-на вспоминает, как выглядели окрестности Гумбин- нена: «Какая тут
115
красота была. Это была сказка! Хуторочки были целенькие, прямо как
игрушечные. Красивые, маленькие, старинные домики, как из сказок Гофмана,
Кругом
пионы, вишни. Речка, через речку мостик...»в 1946 году Агния Павловна Бусель работала пионервожатой в школе.
Вместе со своими воспитанниками она пешком обошла весь Правдинский район.
Во время этих походов они осматривали частично сохранившиеся немецкие
усадьбы в поселках Родники, Федотово, Луговое. Усадьбы были окружены
ухоженными парками со множеством цветов и уникальных деревьев:
— Недалеко от Правдинска — водохранилище, а на берегу разместился
голубенький ресторанчик. Стояли там и дом охотника, и дом рыбака. Многие
поселки сохранились в целости. В Луговом было имение Рудольфа. Так и
местечко называлось у немцев — Рудольфштадг. Там, рядом с домом,
располагалось надгробие этого графа. Я когда-то читала роман Жорж Санд
«Консуэло». Так там дается описание имения: подъем, дубовая роща, подземный
ход. Было такое впечатление, что описано это имение. Только в книге -^ другая
страна. Благоустроенные залы, великолепные камины, резьба, лепные
украшения по потолкам. Я водила детей и показывала, в каких условиях жили
графы и в каких прислуга.
В России, Белоруссии люди традиционно разделяли два занятия: прогулка по
парку — это одно, это отдых, а посещение кладбища — это другое, это долг,
моральная норма. А здесь их поразили кладбища- парки: «Очень любили ходить
на кладбище. Там было так красиво, было много цветов, кладбища были как
парки. Дети собирали клубнику», — говорит Раиса Сергеевна Гаргун из Г
вардейска.
Александр Сергеевич Штучный приехал в Калининград в 1947 году. Одно из
самых ярких первых впечатлений — старинное кладбище на месте нынешнего
центрального парка:
— Несмотря на пронесшийся смерч войны, здесь была масса красивых
памятников, склепов семейных захоронений, какие-то особенные деревья,
кустарники. Это кладбище своим своеобразием, культурой, чем-то невыразимо
особенным так поразило меня, что запомнилось на всю жизнь.
Первым переселенцам бросились в глаза не только своеобразные постройки,
черепица на крышах, брусчатка, но отношение местных жителей к среде своего
обитания.
— Немцы отвечали за место, где жили. Например, проходит мимо дома
дорога, и он ее обязан поддержать в самом хорошем состоянии. У нас бы этого
делать не стали. С какой стати? А у них порядок такой, традиция, что ли. Вот
дорога идет, вот его территория, и он обязан следить, чтобы там ни лопухов, ни
крапивы не было, ни выбоин, а если есть выбоины, то он их должен заделать, —
вспоминает Петр Яковлевич Немцов.
Влияло ли все увиденное на сознание переселенцев? Вот отрывок из беседы
с Марией Павловной Тетеревлевой:
— Скажите, на вас оказала какое-либо влияние немецкая культура?