Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

областной газеты.

— Было решено выпускать пока газету на базе двух типографий: набирать в

военной, а печатать в гражданской, -Швспоминала старейшая журналистка

Александра Андреевна Соколова, приехавшая по командировке ЦК партии

специально для участия в создании газеты. — В здании гражданского

управления, на нижнем этаже, под редакцию отвели две смежные комнаты... В

большой комнате у скамьи — раздвинутый обеденный стол. На скамье

резиденция отделов писем, промышленности, сельского хозяйства. С другой

стороны стола — отделы пропаганды, информации, культуры и быта. В

противоположном углу— стол ответственного секретаря. Вся служебная

переписка хранилась в посудном шкафу. В соседней комнате — редактор, там же

машинистка. Телефон один, на столе редактора. Транспорта у нас еще не было,

рассыльных тоже. Выправит секретарь оригинал и гонит в набор любого, кто

подвернется под руку. Маршрут был всеми хорошо усвоен:

по улице Чайковского с поворотом на улицу Леонова. Зима в сорок шестом

году установилась рано, снежная, холодная, и мы приспособились возить

сверстанные полосы из одной типографии в другую на санках. Укутывали их в

одеяло, чтобы случайно не рассыпать, и покрепче привязывали. Одно ЧП все же

случилось, как назло, в мое дежурство. Везем мы санки с немкой Ингрид.

Навстречу два солдата. Спрашивают, что завернуто. Я объяснила. Один так

сильно пнул санки, видимо, решил убедиться, угол полосы рассыпался.

Пришлось возвращаться обратно. Первый номер верстался дважды. Готовились

выпустить к 7 ноября на двух страницах в основном с официальными

материалами. И все же задержались со сдачей. Военные форсировали выпуск

своей газеты, а наша делалась в последнюю очередь. Полосы были все же

сверстаны, но печатать газету после праздника не имело смысла. Поэтому

первый номер «Калининградской правды» вышел 9 декабря 1946 года.

Конечно же, нельзя не сказать о Калининградском зоопарке — любимом

месте отдыха и детей, и взрослых.

– — Великолепен был зоопарк. Летом весь утопал в цветах. Сплошные розы.

Густые деревья, повсюду росли плакучие ивы. Мы очень любили там гулять, -—

вспоминает Алевтина Васильевна Целовальник о в а. — Животных было мало.

Помню, как усиленно спасали бегемота, который остался еще с довоенных

времен. Говорили, что по личному распоряжению Сталина за ним был обеспечен

большой уход. Видимо, потому, что во всей Европе это было единственное такое

животное в зоопарке. Бегемот был очень старый. Я видела возле его клетки кучу

использованных ампул пенициллина. Это было импортное дорогостоящее

лекарство. Его не хватало для солдат, а бегемоту его кололи в больших

количествах.

«Бегемот. 18 лет. Рост большой. Кличка Ганс. Четыре раза ранен. И еще два

раза саморанения. Тринадцать дней был без пищи и воды.

История лечения бегемота.

Принял лечение к бегемоту 14 апреля 1945 г. Впервые оказал помощь водой.

В последующем попытался дать ему молока. В следующий раз — молотой

свеклы. Бегемот принялся кушать. Но через три дня отказался. Я поспешил дать

бегемоту водки. Дал четыре литра. После чего бегемот стал сильно просить

кушать <...> Прошло две недели. Бегемот кушает слабо. Я решил дать водки 4

литра. Бегемот стал кушать хорошо <...> Удалось спасти бегемота, не отходя от

него, через 21 день. Через один месяц и 19 дней я добился полного здоровья и

125

сейчас занимаюсь дрессировкой бегемота — катание верхом на бегемоте по

парку.

Зоотехник Владимир Петрович Полонский».

Научный архив КОИХМ.

На досуге

Жизнь есть жизнь, и как бы ни был неустроен и тяжел быт переселенцев,

люди находили время для отдыха. К тому же среди приехавших было много

молодежи, которая стремилась к общению. На первом месте по популярности

были, конечно, танцы. Они и запомнились Алексею Васильевичу Трамбовицкому:

— На улице Барнаульской находился немецкий клуб, его директором был

Петр Васильевич Маликов, бывший военный моряк. В этом клубе танцевали и

русские, и немцы. Была танцплощадка в зоопарке, где вольера слонов. Летом

сорок шестого года восстановили Дом офицеров на нынешней улице Кирова, но

туда на танцы ходили только русские. Еще была танцплощадка около больницы

Калинина, на улице Александра Невского, там тоже танцевали и русские, и

немцы.

Танцы устраивались в парке, позднее получившем имя Гагарина, в спортзале

нынешней школы № 3, около швейной фабрики, прямо на углу улиц Печатной и

Павлика Морозова. Танцевали обычно под радиолу, гармонь или духовой

оркестр. Девушки на танцы приносили туфельки, принаряжались. В моде были

танго, вальс, фокстрот, молдаванка, венгерка, кадриль.

Несколько иначе обстояли дела на селе. В городе хоть и небогат выбор мест

развлечений, но все-таки он существовал. На селе выбирать не приходилось, на

все про все был местный клуб, а поначалу и он не везде имелся. Но это не

мешало молодежи на селе веселиться так же искренне, как и в городе.

«Еще раз об афишах и рекламах.

Рекламы зачастую пишутся до безобразия неграмотно. Например, в афишах

клуба ЦБК Сталинградского района встречается столько грамматических ошибок,

что их замечают даже учащиеся самых младших классов. Три дня менялась

афиша этого клуба. И во всех трех афишах слово “радиола” написано по-разному.

В первой афише было написано: “Танцы под радиоло”, во второй — “Играет

радиол” и, наконец, в третьей — “под родиолу”».

«Калининградская правда», 17 января 1950 года.