Восточные славяне в VI-XIII вв.

Умерших хоронили по общеславянскому ритуалу — на спине, головой на запад (с сезонными отклонениями). Восточная ориентировка умерших зафиксирована в вятичском регионе в единичных случаях. Такие погребения открыты в бассейне Жиздры и Угры, на пограничье с кривичами и в бассейне Москвы-реки (карта 12). Восточная ориентировка умерших в древнерусских курганах была наследием балтского погребального ритуала. Так же редко встречаются в вятичских курганах и трупоположения, ориентированные меридионально. Они есть в кривичско-вятичском пограничье — в могильниках Колчино, Курганье, Манина, Марфинка, Синьгово и, кроме того, в курганах у д. Крымское в Верейском р-не Московской обл. и курганах рязанского течения Оки, исследованных в Апоничищах, Городце и Земском. Видимо, к этой группе погребений относятся трупоположения, ориентированные головой к северо-востоку (Ситково в б. Зарайском уезде). Меридиональное положение умерших свойственно финским племенам, и от них этот обряд проник к вятичам.

Как правило, в вятичских курганах находится одно трупоположение. Семейные захоронения сравнительно редки, в них умершие лежат или оба на горизонте, или в разных ярусах. Часто применялись долбленые, реже — дощатые гробы. Иногда умершего заворачивали в березовую кору или накрывали ее слоем. Как уже отмечалось, зафиксированы захоронения в деревянных камерах-домовинах.

Вятичские курганы очень богаты вещевым материалом. В этом отношении они существенно отличаются от курганов южной части восточнославянского региона. Особенным разнообразием вещей характеризуются трупоположения женщин, что позволяет реконструировать в общих чертах убранство женского костюма.

Хорошо сохранившийся головной убор найден в одном из курганов в с. Иславское под Звенигородом. Он состоял из шерстяной ленты, опоясывавшей голову, и витой бахромы, спускавшейся ярусами по обе стороны лица. А.В. Арциховский отметил, что аналогичные головные уборы встречены этнографами у крестьянского населения ряда районов Рязанской обл. (Арциховский А.В., 1930а, с. 101). Видимо, остатки подобного головного убора открыты и в кургане близ с. Мячково в б. Коломенском уезде (Указатель памятников, с. 275).

Характерные для вятичей семилопастные височные кольца найдены в сотнях женских погребений (табл. XLII, 1, 2, 6, 10, 11; XLIII, 5, 6). Их носили на головной ленте из кожи или ткани, иногда вплетали в волосы. Обычно в одном погребении встречается по шесть-семь семилопастных колец, но бывает и меньше — по четыре или по два кольца. Кроме находок в курганах, семилопастные кольца неоднократно обнаружены на вятичских поселениях, в том числе в городах Москве, Старой Рязани, Серенске, Переяславле-Рязанском, Тешилове и др.

Вне вятичского ареала семилопастные височные кольца единичны и бесспорно отражают расселение из земли вятичей (карта 23). Два семилопастных кольца найдены в Новгороде (Седова М.В., 1959, с. 224, рис. 1, 6, 7). Встречены они также в бассейне верхней Волги (Спицын А.А., 1905а, с. 102, рис. 127; Куза А.В., Никитин А.Л., 1965, с. 117, рис. 43, 1), в Суздале (Воронин Н.Н., 1941, с. 95, табл. XIV, 8). Несколько раз найдены семилопастные височные кольца и в области расселения смоленских кривичей (Седов В.В., 1970б, с. 111), в том числе и в Смоленске (Белоцерковская И.В., Сапожников Н.В., 1980, с. 251–253). Несколько находок вятичских височных украшений происходит из различных мест более отдаленных территорий.

Карта 23. Распространение семилопастных височных колец.

а — основной регион; б — находки вне этого региона.

1 — Друсти; 2 — Новгород; 3 — Смоленск; 4 — Бородино; 5 — Черный Ручей; 6 — Павлово; 7 — Харлапово; 8 — Титовка; 9 — Волоколамск; 10 — Шустино; 11 — Вороново; 12 — Купанское; 13 — Городище; 14 — Сизино; 15 — Красково; 16 — Кубаево; 17 — Суздаль; 18 — Пушкари; 19 — Петровское; 20 — Русская Бундиевка.

А.В. Арциховский разделил семилопастные височные кольца на типы. Простые семилопастные украшения он отнес к первому типу и датировал XII–XIV вв., а сложные, дифференцируемые на 12 типов, — к XII–XIV вв. (Арциховский А.В., 1930а, с. 49–55, 136, 137). Б.А. Рыбакову удалось подметить различия внутри простых семилопастных колец (Рыбаков Б.А., 1948, с. 554). Их типология позднее была разработана Т.В. Равдиной (Равдина Т.В., 1968, с. 136–142), которой принадлежит и общая статья об этих украшениях (Равдина Т.В., 1978, с. 181–187).

Самыми ранними среди семилопастных являются кольца с округлорасширенными лопастями (табл. XLII, 2). Такие кольца бытовали в XI и начале XII в. (табл. XLIV). Они отличаются от более поздних сравнительно небольшими размерами, не имеют боковых колечек, лопасти у них не орнаментированы.

На следующей ступени развития семилопастных колец их лопасти приобретают секировидные очертания, появляются боковые колечки, щитки орнаментируются сначала заштрихованной полосой в один, а затем — в два ряда (табл. XLII, 1, 11; XLIII, 5, 6). Размеры височных колец увеличиваются. Дата их XII–XIII вв.

Известны и семилопастные украшения, занимающие промежуточное положение. Лопасти их имеют округленные очертания, но уже есть боковые кольца (табл. XLII, 10).

Сложные семилопастные кольца (табл. XLIV) датируются второй половиной XII–XIII в.

По вопросу о происхождении семилопастных височных колец высказано несколько предположений. Н.П. Кондаков полагал, что височные украшения вятичей развились из колтов: шарики, которые окружают колты, постепенно эволюционировали в лопасти (Кондаков Н.П., 1896, с. 198). Однако переходные формы между колтами и семилучевыми украшениями до сих пор не найдены. П.Н. Третьяков обратил внимание на внешнее сходство семилопастных колец с серповидными украшениями, увешанными трапециевидными привесками. Он полагал, что вятичские кольца развивались из последних украшений (Третьяков П.Н., 1941, с. 41, 42, 51).

Более вероятной представляется гипотеза В.И. Сизова о влияния художественных изделий арабского Востока на происхождение семилопастных колец. К этому выводу привело исследователя сопоставление узоров вятичских колец с арабской орнаментикой (Сизов В.И., 1895, с. 177–188). Наблюдения Б.А. Куфтина как будто подтвердили заключения В.И. Сизова (Куфтин Б.А., 1926, с. 92). В этой связи А.В. Арциховский писал, что «мысль об арабском происхождении этих украшений является, по-видимому, плодотворной» (Арциховский А.В., 1930а, с. 48). К выводу об арабско-иранском происхождении семилопастных височных колец пришел и Б.А. Рыбаков (Рыбаков Б.А., 1948, с. 106, 107).

В.И. Сизов поставил также вопрос об эволюции вятичских височных колец из семилучевых украшений радимичей. Эта мысль впоследствии была развита Н.Г. Недошивиной, которая отметила находки в древнерусских памятниках височных колец, занимающих промежуточное место между семилучевыми и семилопастными украшениями (Недошивина Н.Г., 1960, с. 141–147).

Скорее всего в основе вятичских височных колец лежали не радимичские украшения, а семилучевые кольца раннего облика, известные но памятникам VIII–X вв. южной части восточнославянских территорий. В процессе эволюции семилопастных колец в регионе вятичей они, судя по орнаментации, испытали восточное влияние.