Восточные сюжеты
Шрифт:
Не поверила Николаю.
Однажды ночью Катя услышала:
— Порву, брошу!
Сначала подумала, что мама говорит о справке, которую им выдали. Но потом, когда Мария, как и прежде, вдруг села ночью на кровать и спросила: «Ты?..» — Катя поняла, что мама говорит о тетради, которую прячет от нее. И решила, что тетрадь надо найти.
Утром перерыла весь дом — нигде тетради не было.
Но Мария не успела уничтожить тетрадь. Она отыскалась потом, в бельевом ящике шкафа, между простынями. И последние записи были короткие:
«Николай тебя обманул, Мария, не верь ему. Я тебя видел сегодня во сне». «Письмо» Виктора.
И вторая:
«Это
Катя долго не могла понять: о чем эта запись? И кто «она»? Лишь после случившегося стал ясен смысл слов: «Я прочел в ее глазах».
Клава в последнее время часто не ночевала дома: с Женей они целые дни проводили у Колгановых. Еще до приезда Николая Клава как-то взяла к ним и Катю — в первый и последний раз. Катя как будто попала во дворец. Полы в коридоре и комнатах сплошь устилали ковры. Ярко светили хрустальные люстры. Окна занавешивали темно-вишневые плюшевые шторы с кисточками. На серванте, на шкафу, на пианино стояли вазы, статуэтки и еще много блестевших при ярком свете вещей, названия которых Катя даже и не знала. В большой комнате на диване, широко расставив ноги в белых фетровых бурках, окантованных коричневой кожей, сидел толстый пожилой мужчина. Это был Георгий Исаевич. Рядом сидела его жена Гера Валентиновна в ярко-зеленом, с большими цветами, шелковом халате… У ног хозяйки лениво развалился огромный кот. Он даже не пошевелился при входе гостей, и только хвост его гладил ковер… Катя никогда в жизни не видела такого большого кота. Женя прошептала ей на ухо, что кот ест только сырое мясо и его лучше не злить.
Клава подтолкнула Женю. Та подошла к хозяину дома, вытянула тонкую шею и поцеловала его в мясистую щеку. Мужчина протянул ей конфету. Клава, льстиво улыбаясь, сквозь зубы проговорила Кате: «Пойди поцелуй дядю, тебе тоже дадут конфету». Катя притворилась, что не слышит. Клава ущипнула ее за руку, но Катя упрямо выдернула локоть: «Я не люблю конфеты!» Мужчина хохотнул и, достав из кармана конфеты, протянул Кате. Катя взяла.
Потом Гера Валентиновна увела Клаву в боковую комнату, и они долго находились там. Оттуда шел неприятный запах чего-то каленого, перемешанный с запахом камфоры. Так часто пахли руки Клавы, когда она спускалась домой от Колгановых.
Уходя, Катя заглянула в ту боковую комнату и вздрогнула: на нее смотрело окаменевшее лицо Геры Валентиновны, покрытое белым как мел слоем застывшего крема. За неподвижной маской на Катю сердито блеснули живые глаза Геры Валентиновны.
Тетя больше не брала ее к Колгановым, а от конфеты, которую ей протянул Георгий Исаевич, першило в горле.
Сестры не стремились к встречам; Мария была даже довольна, что не видит Клаву; ее не оставляла головная боль, слова Николая об обмане изматывали ее. И ответа из Бугуруслана не было.
К приходу Марии с работы Катя сварила картошку в мундире. Мария нарезала репчатый лук и картошку, посолила, полила подсолнечным маслом, и они стали есть. Катя куском черного хлеба насухо вытерла тарелку. Вкусно.
Вдруг одновременно обе посмотрели на Катино пальто, думая об одном и том же…
Щелкнул замок входной двери. Выходя в коридор, Мария столкнулась с Клавой. Они встретились взглядами, и тут Мария внезапно утвердилась в мысли, что Николай прав: ее обокрали! Обманули!
— Иуда! — бросила она Клаве.
Клава побагровела:
— Голову потеряла?!
— Нашла! Я думала, сестра у меня есть, а ты — зверь! Хуже зверя!
— Я не желаю с тобой разговаривать.
— Потому что нечем возразить!
— Ты сошла с ума!
— С такой сестрой сойдешь! За золото продала родную сестру! Таких, как
ты!..— Как ты смеешь? — завизжала Клава и тут же выскочила на площадку, оставив дверь открытой, побежала вверх. Не прошло и минуты, как она вернулась с Колгановым.
— Привела адвоката?
— Зачем вы так говорите? — солидно произнес Георгий Исаевич.
— Вас сюда не звали. Что вы вмешиваетесь не в свои дела?
— Нет, звали! Я позвала! С тобой опасно оставаться!
— Не надо кричать, давайте спокойно поговорим, ведь вы сестры.
— Я не желаю с вами разговаривать.
Колганову никто не перечил прежде, просто не смел.
— Ну что ж, — в его голосе появилась угроза, — сейчас не желаете, а потом в ногах валяться будете!
— Никогда! Слышите! — бросила ему вдогонку Мария. — Благодетель!
Скрипя своими белыми бурками, он вышел вслед за Клавой из квартиры.
Беззвучно плакала, сидя на кровати, Мария. Катя потрясла ее за плечи:
— Мамочка, не плачь! — Ей казалось, что и без того похудевшая мать тает как свечка с каждой слезой. — Как я ненавижу этого толстяка!.. Ты знаешь, мамочка, у них есть кот, и они с ним очень похожи.
Мария сквозь слезы улыбнулась.
Уже неделя, как работали школы. Катя ходила в школу в Теплом переулке, — ту бомбу, которая попала сюда, обезвредили, и занятия шли в одной половине школы. В коридоре установили перегородки. Через месяц Катю перевели в школу в Долгом переулке.
Однажды, придя домой, Катя увидела на столе два конверта. Взяла верхний, надписанный рукой матери; мама иногда оставляла ей записки с напоминаниями: «Свари картошку» или «Подмети пол в квартире»… На сей раз это была не записка. Катя вынула из незаклеенного конверта письмо: «Дорогая моя девочка! Я больше не в силах. Тебя не оставят». Быстро взяла второе письмо. Оно было печатное: «Ваш муж Голубев Виктор Юрьевич пал смертью храбрых…»
Катя выбежала из дому. Она бежала вдоль трамвайной линии. Перед ее глазами стояла картина, которую она видела несколько месяцев назад: на повороте у церкви под трамвай попал человек. Прямо у Кати на глазах!.. Себе она не отдавала ясного отчета, куда бежит. Она знала лишь о том, что мать ждет беда и она должна спасти маму! И эта беда могла случиться на трамвайных путях. Дорога тянулась, но нигде не было толпы. Она пересекла двор церкви и выбежала на улицу, ведущую к метро… Когда она увидела мост, сердце екнуло, и она ускорила бег. И вдруг она увидела мать. Та шла по Крымскому мосту навстречу Кате…
— Мама! — крикнула Катя.
Мария подняла голову, и они поспешили друг к другу.
Виктор погиб, как извещалось, 14 июля 1941 года.
В тот день в вечернем сообщении Совинформбюро говорилось об упорных боях на Северо-Западном, Западном и Юго-Западном направлениях, рассказывалось об Энской части, которая защищала участок, где противник пытался прорвать оборону и был отброшен, о батарее лейтенанта Григорьева и лейтенанта Круглова.
Может быть, гибель Виктора была заключена, в известии, что фашистские «мессершмитты» неоднократно бомбили прифронтовую железнодорожную станцию?..
Только они открыли дверь в квартиру, как увидели в коридоре Клаву. Она будто специально ждала их. У Марии при виде сестры что-то внутри взорвалось:
— Тебя еще терпит земля? Предательница!
— Слышите? — торжествующе сказала Клава.
И тут же из ее комнаты вышел мужчина в белом халате.
— Почему вы так раздражительно говорите со своей сестрой?
— Это не моя сестра, а зверь!
Из комнаты Клавы вышел еще один человек в белом халате.