Вот пришел папаша Зю…

— Они теперь коммунисты-два, — пояснила Авдотья Никитична. — А главный коммунист-два — Геннадий Андреевич Зюзюкин.

— А главный коммунист-один кто же? — поинтересовалась Маврикиевна, приостановив вязание.

— Как кто? — посчитала неуместным её вопрос Авдотья Никитична. — Ильич, конечно.

— Брежнев?

— Ой, ну и дура же ты, Маврикивна! Ленин, конечно.

— Владимир?

— А ты что, знаешь ещё какого-то Ленина? Ленин у нас один! Ох, и распустили тебя демократы, Маврикивна. Для таких, как ты, демократия вредная.

— Демократия вообще ужасно вредная, — сострила Маврикиевна и снова, остановив вязание, залилась смехом: — О-хо-хо-хо-хо!

В это время в передних рядах пенсионеров послышались шум и движения: к ним вышли, наконец, два депутата Госдумы.

— Товарищи пенсионеры! — обратился к демонстрантам первый депутат. — Мы прекрасно вас понимаем, что жить вам тяжело. Но сейчас всей стране живётся нелегко. Мы хотим, чтобы вы поняли: мы делаем всё от нас зависящее. Мы уже добавили к вашим пенсиям по три рубля. Мы, конечно, понимаем, что это сумма небольшая, но в масштабах страны это получается очень внушительная цифра.

— Но себе-то вы добавили по триста рублей! — возразили пенсионеры. — Сумму внушительную не в масштабах страны.

— Но товарищи пенсионеры, — мягко стал объяснять второй депутат. — У мужчины трудоспособного возраста, так сказать, потребности несколько выше, чем потребности пенсионера. Мы посчитали, что потребности пенсионера…

— Вы дайте нам средства, а свои потребности мы сами посчитаем! — перебил его кто-то из демонстрантов.

— Когда долги по пенсиям погасите? — снова заорали пенсионеры. — Ещё с лета ничего не получали!

Оба депутата приложили руки к груди и клятвенно искренне заверили:

— Средства мы вам изыскиваем…

— Себе-то, любимым, мигом изыскали, — съязвил кто-то. — И получаете, небось, вовремя, без задержек!

— Да что с ними чикаться? Все они одна шайка-лейка! — заорал дедок, держащий плакат «Я хочу кушать». И в накале эмоций запустил плакатом в депутатов.

Плакат, не долетев, упал к их ногам.

— Наш статус неприкосновенности нарушен, — заметил первый депутат.

— Мы не можем так дальше работать, — возмутился второй депутат.

— Хватит играть в демократию! — рассердился первый депутат.

— Пишите письма в обком, горком и райком, — посоветовал второй депутат.

И оскорблённые депутаты вернулись в Белый дом бросаться папками и авторучками.

Пенсионеры стали роптать.

— Мы никому не нужны!

— До нас никому нет дела!

— Мы своё отработали, а теперь нас хотят выбросить на помойку, как ненужный хлам.

— Мы же в своё время и кормили этих оглоедов! Кто только не сидел на нашей шее!

— Товарищи! — обратился к демонстрантам радикально настроенный Сергей Антрошенко. — Мои родители, которые тоже были пенсионерами, в своё время очень пострадали от произвола таких вот чинуш. После их смерти я дал себе слово, что буду бороться за права всех пенсионеров. Послушайте меня, что я вам скажу! Деньги есть! Только не для вас! Они думают, что раз вы пенсионеры, в своём большинстве люди престарелые, с рабочими организациями и коллективами не связанные, то вы не представляете для них никакой опасности. Но прав гражданам ещё никто и никогда так просто не давал. Не преподносил на тарелочке с голубой каёмочкой. За свои права нужно бороться. Так было всегда и во всём мире. Посмотрите, как нас много. И мы можем им показать, что мы кое-что значим и многое можем. Не уступим этим зажравшимся «слугам народа»! Не уйдём отсюда, пока они реально не пообещают выплатить вам пенсии. Мы объявим голодовку! Мы будем бороться до конца!

Пенсионеры одобрительно загудели.

— А чего бороться-то? — вдруг встряла Ниловна, пролезшая в первые ряды демонстрантов. — Хлебушек есть в лавках, молочко тоже, — и Ниловна подняла над головой для доказательства свою авоську с продуктовым набором пенсионера. — И за это спасибо. Чего нам ещё-то надо? Всё равно ничего не сделаешь: лбом стены не прошибёшь. Лишь бы войны не было!

Возбуждённые было пенсионеры поутихли и стали мяться.

— А может, вправду, в горком написать? — робко предложил кто-то.

— А там не ответят, так до обкома дойдём! — пригрозил другой.

— Нам при коммунистах до перестройки хорошо жилось, — ударились в ностальгию бабушки. — В дома отдыха ездили! Лечились бесплатно!

— Это «дерьмократы» всё испортили!

— Говорят, коммунисты всё вернут! Вон по три рубля добавили же. Может, ещё маленько прибавят…

— Всё равно ничего не сделаешь…

— Действительно, лишь бы войны не было…

И пенсионеры стали потихоньку расходиться.

Сергей Петрович кусал губы. Он никак не ожидал такой провокации со стороны безобидной на вид бабки. Идиотка!

— Товарищи пенсионеры! — попытался он вернуть демонстрантов. — Не нужно упускать момент! Разве вас мало унижают? Нужно бороться!

Но площадь перед Белым домом быстро пустела.

Разъярённый Антрошенко подскочил к Ниловне, схватил её за руку и злобно спросил:

— Ты что, провокаторша? Или, может, у тебя пенсия большая и тебе её вовремя домой приносят?

— Что ты, милый, двадцать рублей! — перепугалась Ниловна. — И с лета не получамши.

— Так какого же чёрта ты тут всех взбаламутила?! У, проклятая баба!..Ети твою мать, — вдруг отчётливо выругался в лицо Ниловны председатель всех пенсионеров.

Перепуганная на смерть Ниловна (ещё набросится да изнасилует!), зажав покрепче в узловатых руках авоську с хлебушком и молочком, засеменила с площади.

— А что, Авдотья Никитична, говорят, война будет? — беспокойно спросила подружку Вероника Маврикиевна, направляясь с ней по домам.

— Ой, ну и бестолковая же ты, Маврикивна, — махнула на неё рукой Авдотья Никитична.

— А что, я бы пошла добровольцем! — патриотично воскликнула Вероника Маврикиевна. — В санитарный батальон!

— Тебя, Маврикивна, нужно не в санитарный, а в десантный батальон: враг как увидит, что ты к нему на парашюте спускаешься, сразу решит, что наши изобрели новый вид атомной бомбы, и капитулирует, — съязвила Авдотья Никитична и довольно закудахтала.

— О-хо-хо-хо-хо! — залилась смехом и Вероника Маврикиевна. И в приподнятом настроении стала напевать:

Десятый наш десантный батальон…

В скором времени депутата, который сжёг партбилет, приняли в компартию безо всякого кандидатского минимума за партийную бдительность и принципиальность, а депутата, который выронил партбилет, «по просьбе трудящихся» отозвали обратно в свой Туруханский край. Партию пенсионеров наконец распустили.