Вот такие макароны

– А, то есть, да… Она с нами.

Парень покачал головой и ушёл к своим. Мартин повернулся ко мне и, устало потерев лоб, спросил:

– Как, говоришь, тебя зовут?

За пять минут до отправления поезда приехали работники станции. Они вытряхнули из служебной машины свои облачённые в жёлтые неоновые жилеты телеса и, ругая погоду, принялись отпирать двери станции, глядя на нашу развесёлую компанию как на главных врагов народа, которые не давали честным людям спокойно не работать в субботу утром. Из-за погодных условий: снега с дождём и температуры близкой к нулю (что в середине февраля не кажется русским чем-то необычным) итальянцы были в панике, близкой к истерии, готовились заворачиваться в простыни и медленно ползти в сторону кладбища.

На поезд мы всё-таки успели. Немцы долго говорили со мной про олимпиаду, пока не уснули. На станции «Модена» я их оставила, ребята уехали кутить дальше в Болонье.

Вторым уровнем игры было перемещение. В Модене мне предстояло прождать два часа до следующего поезда. Я купила кофе в Макдональдсе и вот уже было настроилась почитать что-нибудь, как вдруг сказался алкогольный спор и три часа сна - упало давление. Мозг перешёл в сонный режим, вестибулярный аппарат выключился, желудок врубил заднюю передачу. Я старательно притворялась живчиком, в то время, как настройки RGB кожи постепенно приближали меня к виду царевны-лягушки. Когда начался озноб, и я зубами выстукивала увертюру к опере «Кармен», меня заметили работники станции и на итальянском пытались понять, что со мной. Они предлагали вызвать скорую, кто-то даже потянулся за телефоном, как вдруг объявили, что поезд на Рим прибывает через пять минут.

Вы когда-нибудь видели следующую картину: зомби-человек, спотыкаясь и ударяясь о все стены, бежит по коридору, а его преследуют работники станции до самых дверей вагона, которые закрываются перед их носами? Люди, которых в шесть утра занесло на вокзал Модены, увидели. Зомби была я - в поезде после пробежки мне полегчало. За два часа пути я успела немного доспать.

С вокзала я попала прямо в метро, купила билет и так обрадовалась, что смогла разобраться с продающей проездные шайтан-машиной, что забыла посмотреть, куда мне нужно ехать. Благо, был мобильный интернет на симке, купленной у местного варианта Tele-2, но и тут случилась подстава. После каждой перезагрузки телефона сим-карта запрашивает пароль - я об этом счастливо забыла и перезагрузила телефон, вспомнив, что пароль остался на бумажке в пармской квартире, когда на экране высветилась клавиатура с просьбой набрать нужные цифры. Вот в этот момент я почувствовала, что всё выходит из-под контроля: телефон перешёл в режим камеры, что было неплохо, но очень не вовремя, я вот-вот должна была встретиться со своим знакомым - Симоне - а на почте у меня оставались брони отеля и билетов в Ватикан. И от всего этого меня отделяли злополучные четыре цифры. Симоне застал меня матерящейся и рвущей волосы на голове в попытках вспомнить нужную последовательность. Попытался обойти меня в надежде, что я окажусь просто городской сумасшедшей, но я узнала товарища. Окликнула по имени, когда он уже пытался смыться в ближайший переулок, набирая сообщение в телеграме; лицо Симоне окаменело, из разлома улыбки сочилась едкая досада, он повернулся, как на шарнирах, и распахнул руки в объятиях:

– Санни! Come stai? Tutto bene?

Когда спрашивают, всё ли хорошо, стоит говорить да. Особенно, если человек видит тебя впервые в жизни, но у меня была почти что трагедия - телефон заблокировался, ставя под вопрос саму возможность запланированного похода в Ватикан. Я объяснила Симоне ситуацию, пока он увлеченно сканировал карты в поисках места, где можно было бы пообедать. Он хмыкал и спрашивал, есть ли у меня с собой другая сим-карта или документы для того, чтоб сделать новую. Вместо обеда мы решили попасть в офис мобильного оператора, но все точки возле Ватикана оказались закрыты. Не было возможности даже достать сим-карту, чтоб нормально разблокировать телефон и пользоваться всем функционалом кроме возможности совершать звонки - нужна была специальная скрепка, и тут я заметила, что у моего друга проколоты уши. На просьбу одолжить серёжку-гвоздик на пару минут Симоне согласился неохотно, как будто я собиралась проткнуть ему этим гвоздиком сонную артерию, выдавить всю кровь и открыть врата в ад. Симкарту вынуть получилось, и, подключившись к вай-фаю в ближайшем кафе, удалось скачать все необходимые для прохода в музей документы.

В Ватикане я чувствовала себя неуютно по нескольким причинам. Во-первых, количество людей мягко говоря напоминало метро в час пик. И это, как сказал мне мой проводник, был ещё «не сезон». Обычно по Ватикану люди не ходят, их несёт толпа; так что нам ещё повезло. А во-вторых меня, как студента, изучающего искусства, откровенно смущал мой знакомый. Перед входом в музей он сказал: «Вообще, я инженер. Я уверен, что ты всё это знаешь лучше меня, я историю вообще не учил, но… вот это здание построено вот этим архитектором в этом году при таком-то Папе и приурочено к такому событию, символизирует следующее» и в подобном ключе он рассказал всю экспозицию Ватикана, постоянно извиняясь за то, что говорит много, и не без удовольствия глядя в своё отражение в витринах и в фронтальной камере телефона. Постепенно за нами собралась целая группа туристов, которую потом Симоне повёл на площадь Святого Петра стоять в получасовой очереди в Базилику Святого Петра под проливным дождём. Я извинилась и отделилась от процессии - сонный мозг требовал мгновенного отдыха. Симоне понимающе, с нотой уязвлённого самолюбия, кивнул и отпустил меня с миром, взяв с меня обещание встретиться завтра на прогулке по паркам и руинам. На следующее утро он сказался больным.

Отель.

Отели - это отдельный кошмар, особенно для такого города как Рим. В центре города не найти даже хостел, который был бы дешевле пятидесяти евро за ночь. Мне попался по такой цене номер в гостинице с «идеальным расположением». Меня прельстила цена и близость к историческому центру, к тому же интерьерное решение вызывало доверие: красивые обои в коридоре и номерах, сами помещения отделаны под старину с массивной мебелью, позолотой и зеркалами. В холле отеля никого не оказалось. Ни единой души. Свет мигающей лампы в конце коридора разлетался отблесками по обоям с позолотой. В конце коридора об стенку стучала кровать; память услужливо напомнила, что на сайте было особенно выделено, что номера в отеле звукоизолированы. Я подождала пару минут, попыталась подключиться к вай-фаю - безрезультатно - потом попробовала пройти дальше по коридору в поисках какого-нибудь персонала, но попала только в тупик. А за дверью уже сгущались сумерки, и перспектива остаться без жилья мягко говоря смущала. Я вышла на улицу, уже думая, как провести эту ночь, если вариант с отелем прогорит. Всегда была возможность купить банку редбулла и окунуться в ночную жизнь Рима, но в вынужденном погружении приятного мало, особенно когда организм пашет на одной надежде на сон. В этот момент откуда-то из-под крыльца донеслось:

– Девушка, Вы ищете рецепшн?

Я осмотрелась: слева, в дворике при здании, где на первом этаже находились комнатки отеля, стояла небольшая застеклённая постройка, больше всего напомнившая мне парник. Только вместо огурцов там были стол, принтер и несколько полочек, освещённых настольной лампой, и парень азиат, добродушно махавший мне рукой.

– Как Вам повезло, мы уже хотели было отдать Ваш номер другому путешественнику, - щебетал он, заполняя карты.
– У Вас будет лучший одноместный номер со всеми удобствами. Какая жалость, что Вы остаётесь у нас только на одну ночь.

Сил хватало только на то, чтобы кивать и благодарить за ожидание. Меня вывели из парничка, где расположился рецепшн и повели в номер. Не пришлось преодолевать ни лестниц, ни лифтов, номер был на первом этаже, прямо при входе. Вместо окна рядом с кроватью была дверь. Входная стеклянная дверь, которая, если смотреть с улицы, была второй половинкой двустворчатой парадной двери, через которую заходили все жильцы. Единственная разница в том, что моя часть этого парадного входа была намертво вмонтирована в стену и затонирована, а на той двери, которой нужно было пользоваться для входа, большими красными буквами было написано «вход здесь». Однако это никому не мешало исправно дергать декоративную кованую ручку другой двери, так что у меня создавалось впечатление, что каждый ломится непосредственно в мой номер. Но это неудобство вскрылось в третьем часу ночи. А до него были ещё несколько.

Кровать размера кинг-сайз оказалась двумя одноместными кроватями, которые были сдвинуты и накрыты одной простынёй. Выяснилось это, когда я упала прямо на серединку этого царственного ложа, а оно разъехалось в стороны, как мост над Невой. Работник отеля принёс мне в номер обогреватель, громко и по-театральному жалуясь на погоду, установил рядом с кроватью и воткнул провод в выдранную из стены розетку, болтавшуюся на двух проводах, из которых при контакте чуть не посыпались искры. Парень довольно захлопал в ладоши, как школьник на уроке физики, получивший долгожданный бабах на лабораторной, пожелал мне удачи и ускакал, захлопнув за собой дверь прежде, чем я успела крикнуть что-то про пожарную безопасность.

«Ладно», - решила я. Мне приходилось жить и в худших условиях. Я ночевала на голом полу, на земле в лесу, всё это было уже пройденными этапами - а тут был хотя бы душ и прочие блага цивилизации. Я решила, что душ будет очень кстати после всех моих приключений, так вот…

Ничто не воспринимается так болезненно, как отсутствие возможности помыться. В ванной комнате я увидела монументальный памятник тетрису: на четырех квадратных метрах умещались раковина, душевая кабина, унитаз и биде. Все выступающие линии находились на разных уровнях и шли внахлёст друг другу, образуя фаянсовую винтовую лестницу, так что, например, чтобы воспользоваться раковиной, нужно было вскарабкаться на биде или встать в вертикальный шпагат у стены. В душевой кабине не оказалось душа. Из стены торчала огромных размеров труба, из которой либо тёк кипяток, либо сыпался лёд. В этот момент кто-то попытался войти в отель через моё окно — дрожь от двери, в которую ломились с упрямством барана, увидевшего новые ворота, передалась хвалёным звукоизолирование стенам: замигал свет и зазвенели стекла.

Мне вспомнились многочисленные выезды на биологическую станцию в глухом Подмосковье, куда нас с классом отправляли в славные дни моего обучения в биоклассе. Там нас — двадцать с лишним человек школьников — располагали в здании века восемнадцатого, видевшего со времён постройки только косметический ремонт и день проведения электричества. Это как раз был тот случай, когда ты не моешься неделю, в туалет тоже не ходишь лишний раз, потому что из удобств предлагаются либо выгребная яма, либо близлежащие кусты. Так же лесом решался вопрос питания — если не мог дотянуть до обеда, а тот сухпаек, который мама любовно завернула в дорогу из расчета на три дня, был сожран ещё в автобусе, пропитание искалось в лесу. В последний раз, помню, я выковыривала червяков из-под древесной коры и ела. Кто бы знал, что похоже выживание в непосредственной, даже смущающей, близости к благам цивилизации, настигнет меня в вечном городе.