Вовкины истории. Книга 1 "Вовка"

Босоногий Вовка бежал далеко впереди мужиков, по горячей полевой дороге и легкий июльский ветерок, насыщенный ароматом трав и утепленный солнечными лучами, весело трепал его белокурые волосы и приятно щекотал тело под рубашкой. Голос деда остановил его одинокий бег:

– Вовка! Погоди, иди сюда, мы уже пришли!

Возвращаясь назад к мужикам, стоящим возле вбитого в землю куска железа, он услышал часть их разговора:

– ...Как и в прошлом году.

– Не, в прошлом году трава, кажись, похилее была, а ныне глядите какие "бобылки" плотные. Добрая травка!

Пока мужики вымеряли и делили места покосов, Вовка с палкой, как с саблей, бегал по траве местами доходившей ему по грудь и сбивал эти самые "бобылки" с луговых цветов. Огромное, необъятное поле, перемежаясь густыми кустарниками, простиралось далеко-далеко, до недосягаемого горизонта...

Обратная дорога показалась короче. Вовка мчался на палке, которая только что была саблей, как на коне. Сзади чинно шагали мужики.

Добежав до места, где была причалена лодка, он увидел следующую картину: у костра над ведром колдовал отец, значит, варилась уха, женщины, сидя кружком, перебирали набранную ягоду, Славка с деловым видом сидел в лодке возле мотора и долавливал рыбу. Вовка, немного уставший от пробежки, взяв две горсти ягод из материного ведра, прилег на землю в прохладный тенек дерева...

Сверху, с ветки на него смотрела двумя глазами зелено-коричневая змея.

Ягоды еще падали на землю, а он уже стоял за спиной отца, теребил за штаны и тыкал пальцем в сторону дерева. Сказать он ничего не мог, только мычал что-то. Отец быстро разобрался с причиной Вовкиного страха, и поверженная на землю змея еще некоторое время конвульсивно извивалась разрозненными частями своего тела.

– Ничего, сын, запомни, змея сама первая никогда не нападает, почти. Надо только ей повода не дать для нападения.
– Сказал Вовке отец, прижав его к себе.

Вовка полулежал в носовой части лодки и раздумывал о случайностях,

На обратном пути Вовка полулежал в носовой части лодки и, опустив руку, ловил белую пену, убегающую от него с волнами, раздумывая о разных случайностях, происходящих в жизни; ну вот, к примеру, сегодняшняя встреча со змеёй...

Женщины перебирали ягоду, а мужики, видимо, о чем-то разговаривали, жестикулируя руками - их голоса скрывались за громким звуком работающего мотора марки "Стрела" в три лошадиных силы.

Назад лодка шла вниз по течению, поэтому обратный путь казался короче и берег приближался быстрее. Вовке было видно, что в затоне было полно ребятишек: "вот бы сейчас искупаться!" Он оглянулся на мать и брата, как будто они могли подслушать его мысли и запретить.

Вот лодка, управляемая Славкой и дедом, немного развернувшись, встала перпендикулярно течению и носом к быстро приближающемуся берегу. Вовка приготовился, чтобы первым выпрыгнуть на берег, принять от отца цепь, подтащить и обмотать её вокруг ствола большой ветлы, поваленной на берег при весеннем половодье.

Следом за Вовкой сошёл отец, немного затащил нос лодки на берег и направился к какому-то мужику сидевшему поодаль. Они поздоровались и о чём-то стали разговаривать. И тут Вовка признал этого мужика: он видел его тогда, в Норильске перед самым учебным годом, когда тот стоял в их подъезде, а на нём ещё была, сразу запомнившаяся ему, ярко красная куртка. А потом этот мужик с отцом, как друзья, ушли в пивной бар. "Интересно! Он живёт здесь что ли? Чё-то я его не видел деревне. Наверное, друг отца. У него много друзей".
– Подумал Вовка и пошёл следом за отцом. И, подойдя к ним, поздоровался:

– Здрасте!

– Здоров, тёзка!

"Точно, это он, тот дядька. А откуда он знает моё имя? А, отец, наверное, сказал".

От лодки донёсся материн голос:

– Гена, Вовка! Идите сюда, выгружаться надо!

Подойдя к лодке, отец и Вовка стали принимать поклажу и относить на берег.

Весь Вовкин слух был обращён к затону, откуда слышались радостные и счастливые крики купающихся деревенских ребятишек.

– Мам, я к пацанам пойду, покупаюсь. Вон они плескаются в затоне. А снасти Славка донесет.

– Неси, давай жук! Не отвиливай!
– Произнёс Славка.

– Никаких купаний. Неделю назад чуть не потонул и опять купаться. Нет. Один не пойдешь, только со Славкой. И не сегодня, видишь, гость у нас. Всё, снасти собрали и домой.
– Строгим голосом сказала мать и взяла вёдра с ягодой. Отец с дедом сняли мотор с лодки, водрузили его на плечо отцу.

"Ладно, потом со Славкой сходим. Перекусим и пойдём купаться. Всё равно там и Славкины друзья, так что, он тоже пойдёт, никуда не денется" - Мысленно согласился Вовка и, перекинув через плечо сумку с инструментами от лодочного мотора, побежал к дому, обгоняя всю компанию.

Удар копытом

Дед работал на конюшне, но часто днями был дома, так как лошади, которые не были заняты на колхозных работах, паслись в прохладе тополей за огородом, а он в это время чинил в своей домашней мастерской уздечки, хомуты и другую разную упряжь. Славка с Вовкой иногда сидели на траве, в теньке изгороди и смотрели за лошадьми. Славка занимался своим любимым делом: он рисовал. Рисовал пейзаж, который был перед их глазами. Мягкий карандаш быстрыми штрихами вырисовывал на белом листе, кусты, деревья, густо растущие поодаль по берегу вдоль реки. Постепенно на листе появлялись и силуэты лошадей с плавными линиями от головы через изогнутости спины до крупа. Вовка внимательно и с интересом смотрел за движениями карандаша, то и дело, поглядывая на пасшихся лошадей на полянке. Сравнивал. Процесс Славкиного рисования напоминал мультики: на его глазах из ничего на белом листе появлялись изображения, да ещё и очень похожие на то, что он видел сейчас перед собой. Вот появились гривы и хвосты, казалось, что и на рисунке они слегка шевелятся от дуновения летнего ветерка. Постепенно рисунок становился больше и больше похожим на реальность, только в чёрно-белом цвете. Вовке нравились рисунки брата, и он всегда завидовал этому его умению. Он тоже пробовал, но получалось не очень, да и надоедало ему подолгу сидеть и выводить разные финтифлюшки и штрихи. "Потом как-нибудь научусь и рисованию, не всё сразу" - убеждал он себя. Лошади практически стояли на одном месте, убежать они не могли со спутанными передними ногами, поэтому чуть передвигались, щипая траву, с небольшим подскоком. Все они были рассёдланными, кроме одной - "Рыжухи", на которой приехал дед. Она стояла привязанная к тополю. Вовке хотелось посидеть в седле и прокатиться на ней. Он даже представил себя сидящим в седле, в папахе с красной полосой, в накинутой на плечи бурке и с саблей в руке, как Чапаев! "Не, Славка не разрешит, это точно! Дед может и дал бы. Надо будет у него попросить".

Славка как будто прочитал его мысли, отложил альбом для рисования в сторону встал и, потянувшись, с деловым видом направился к Рыжухе:

– Прокачусь немного!

Подойдя к лошади он, искоса поглядывая на Вовку, следившего за ним с нескрываемой завистью, не торопясь отвязал повод, вставил ногу в стремя и водрузился в седло. Потом немного дернул поводком и потихоньку ударил стременем по бокам Рыжухи, которая, перебирая ногами, двинулась шагом, постепенно медленно переходя на рысь. Славка старался сидеть прямо и при каждом шаге лошади чуть подпрыгивал, явно не попадая в ритм движения. Сделав большой круг, он вернулся к стоявшему Вовке:

– Фуфайку принеси, а то об седло больно бьётся.

– Где я тебе её возьму, домой, что ли бежать. Далёко через весь огород.

– Да вон на чучеле висит старая фуфайка!

– А мне потом дашь прокатиться?

– Дам, дам. Неси, давай.

Вовка забежал в огород, где в подсолнухах стояло чучело, наряженное в фуфайку и в красном платке на мешке, набитом соломой. Стянув с огородного "сторожа" старую фуфайку, с торчащей во многих местах ватой, он понес её Славке. Лошадь под седоком гарцевала на месте, делая небольшой круг и, когда он почти подбежал к ней, держа свернутую фуфайку перед собой, Рыжуха неожиданно взбрыкнула задними ногами. Вовка увидел огромные копыта почти перед своим лицом и получил удар в области груди, после чего отлетел назад, как ему показалось на несколько метров, ничего не успев понять. Боли почти не было, удар копытами пришёлся по фуфайке, это его и спасло. Сердце стучало изо всех сил, было чуть-чуть трудно дышать. Он даже не заплакал вначале, а лежал и смотрел как Славка медленно, словно в замедленном кино, слезает с лошади, отскакивает от неё и также медленно, как бы с трудом, бежит к Вовке. Вот тут у Вовки сами собой побежали слёзы, в ушах и голове стоял гул. Славка, наконец-то, добежал до него, присел рядом и обнял. Он что-то говорил, но Вовка его не слышал, шум внутри головы мешал разобрать слова. Постепенно слух возвращался, а в висках продолжали стучать молоточки. Поддерживаемый братом он встал, голова ещё кружилась, и сердце ещё учащённо билось, но всё уже было позади.

– Мамке только не говори.
– Почему-то сказал Вовка.

– Да, ладно! Ты как? Где болит?

– Да нигде не болит, ноги только трясутся, да в голове шумно.

– Пошли к огороду, сядешь в тенёк, посидишь. Может за водой сбегать, а?

– Нет, просто посидим... А Рыжуха не убежит?

– Да я её сейчас палкой, заразу такую...

– Не надо палкой, ладно?

– Ладно, ладно.

Потом они замолчали. Славка сидел, обняв Вовку, а тот делал большие вдохи и выдохи. Так они и сидели минут двадцать или тридцать. Воротца из огорода открылись, к ним вышел дед: