Война 1812

– А скажи, любезный крестьянин, откуда на простом придорожном торжке такое изобилие продуктов?

…..

Герцог Этьен де Шанс был не в духе с самого утра. Переправа была ужасной. Русских на правом берегу Немана не оказалось. Император был не доволен началом военной компании. А тут ещё учудили эти "северные дикари".

Он в гневе метался по командной палатке. Орал на полковника Карла Гроссена. Топал ногами и красноречиво жестикулировал руками.
– Какого лысого чёрта происходит? Они, что? У тебя? Совсем без ума?

Гроссен слабо пытался оправдаться. Не понимал в чём причина гнева. Что-то бубнил в ответ, пыхтел, не смея поднять глаза.

– Ваша светлость, помилуйте. В обычных условиях, когда трезвые и молчат - очень приятные и спокойные люди. Зря вы на них сердитесь.

Однако огнедышащий вулкан было не остановить. Де Шанс клокотал и бурлил, выпуская пар из обеих ноздрей.
– Полковник, я тебя предупреждал? Я тебе говорил? Что бы ты следил за ними? Говорил? Всё!!! Терпение кончилось! Мне надоели их выходки!

– Ваша светлость, вы не правы. Я слежу за ними. Не на секунду, ни на минуту, ни на шаг не отхожу! Постоянно стою за спиной.

Генерал недовольно обернулся и зло сжал губы.
– Тогда почему они начали стрелять? Мне об этом прожужжали все уши. Они, что? Перепились, передрались и начали пальбу друг в друга? Отвечай?

– Никак нет, господин генерал. Всё было не так. Вечерело. Мы размещались на ночёвку. А тут... Внезапное нападение на полк.

Лицо начальства перекосилось от ответа.
– Что ты несёшь? Какое нападение? Кто? Кругом наши войска. На много миль ни одного солдата неприятеля. Что за ерунда?

– Месье генерал, вовсе не ерунда. У меня двенадцать раненых. Семь тяжело. Неизвестная, хорошо вооружённая группа дезертиров. Вышла прямо в расположение полка. Попыталась с ходу отбить часть обоза с продуктами. Открыла огонь. Викингам конунга, у них были под рукой кони, пришлось вступить в бой. Они бросились в атаку. Неизвестные испугались, начали отступать, а северяне их преследовать.

Де Шанс встал из-за стола. Тяжело заходил по палатке. До синевы прикусил нижнюю губу.
– Допустим. На вас напали и вы начали преследовать дезертиров. А на черта вы спалили в соседнем селе продуктовые амбары лояльного нашей армии помещика?

– Ваша светлость. Это, не они. Нападавшие укрылись в деревне, а когда их оттуда выбивали, начали отступать и подожгли склады. Огнём отсекли бойцов и ушли в лес.

Генерал продолжал недоверчиво кривиться.
– А почему не догнали?

– Это было невозможно. В лесу, на конях, с мечами? Когда уже была куча раненых и обожжённых? Тем более стало темно. Пришлось прекратить преследование и вернуться в лагерь.

Начальник сморщился. Поиграл желваками. (Пока прицепиться было не к чему. Хотя очень хотелось на ком-то сорвать злость.) - Так, где, этот дикарь? Послушаем его, что скажет.

– Недалеко, стоит у палатки.

– Зови, пусть зайдёт.

Внутрь вошёл высокий одноглазый молодой человек. Его голова, по самые уши, была замотана бинтами. Сквозь них виднелись большие пятна крови. Обмотанная рука висела на перевези. Ткань тоже была в крови. Под единственным глазом датчанина светил большой синий фонарь. Вошедший довольно ощерился.

– Je vous souhaite une bonne santе, Votre Grаce, Monsieur le Gеnеral! (Здравия желаю, ваше светлость господин генерал! Франц) - расписной красавиц гаркнул с ужасным акцентом по-французски. Подражая кадровому военному, попытался, через боль, вытянуться, вскинуть голову и щёлкнуть каблуками. Получились плохо. Очень плохо и непохоже.

Герцог постоял минуту. Осмотрел драного попугая. После чего выдохнул.
– Так, пошли, вон. Оба!

???
– подчинённые удивленно посмотрели на него.

– Свободны, я сказал.

– Хотя, нет, - указали на Гроссена.
– Останься.
– С силой сжали кулак. Вытянули палец.
– Ещё одна выходка. Без разницы: по твоей вине, по его. Хоть по вине святой блудницы Магдалины! Оба пойдёте под трибунал!

– Слушаюсь, мой генерал.

– И ещё! В первом же бою, где будут пушки, проследи, чтобы он лично повёл в атаку своих дикарей. Ясно?

– Так точно!

Руку резко выкинули, показывая на выход.
– Свободен!

…..

Конунг велел остановить карету в неприметном месте. У большого дуба, с краю леса, на самой развилке дороги. Открыл дверцу.

Из леса, оглядываясь по сторонам, вышел неизвестный. Остановился. Ещё раз осмотрелся. Не обнаружив посторонних, быстро шмыгнул внутрь. Аккуратно прикрыл дверь.

– Бонджорно, синьор Харальд Хитрый, - произнёс итальянец, внимательно осматривая перебинтованного нанимателя. – Выглядите странно. Что-то случилось?

– А...
– беспечно махнули рукой.
– Не обращай внимания. Какие-то дикие итальянцы напали вечером на полк. Пришлось защищаться. Выхватил меч. Зарубил пять или семь человек. Точно не помню. Но, и они потрепали меня немного.

– Какие итальянцы?
– на лицо гостя набежало удивление, смешенное со страхом.

– Scherzo. (Шутка. Итал.) - здоровой рукой постучали по плечу гостя.
– Готовлюсь к балу–маскараду. Проходиться немного импровизировать. Костюм раненного героя. Говорят, женщины без ума от пятен крови и белых бинтов.

– По-ня-тно...
– протянули, слегка расслабившись.

Вселенец подал гостю мешочек с золотом.
– Лучано, я доволен тобой и твоими солдатами. Пока мои парни, гонялись друг за другом, изображая одновременно и врагов, и друзей, твои, спокойно спалили амбары с продуктами. А потом, громко отстреливаясь в темноту, отступили в черноту леса. Орлы. Молодцы. Так держать. Хвалю.

– Спасибо, синьор князь.

– Всегда, пожалуйста, - конунг откинулся на спинку сидения. Задумчиво посмотрел в окно.
– Скажи, Лучано? У тебя сколько людей в отряде?

– А что?
– настороженность вернулась на лицо итальянца.

– Ничего. Просто, когда я тебя поймал, с тобой было двадцать восемь человек. Потом, половина приняла решение продолжить бегство в Италию. Одного замучила совесть, и он решил вернуться в полк. Так, что, у тебя в строю, должно остаться чуть больше десятка. Верно?

– Около того, - выдохнули с тяжестью в голосе.

– Тогда, объясни, что за толпа людей? Бегала по деревне в итальянских мундирах и помогала твоим солдатам жечь склады?