Война Доминантов. Раунд 5

Она не теряла ни секунды, и я медленно вошел в нее, внимательно прислушиваясь к ее телу с закрытыми глазами. Напряжение в ее мышцах, скорость каждого вдоха, сдержанность ее стонов — все это передавалось на языке, который я когда-то знал. Я медленно провел ногтями по ее заднице и вниз по внешней стороне бедер, позволяя ей двигаться на мне. Я схватил ее за запястье, крепко сжав его, молча говоря ей притормозить. Когда я почувствовал, что она поняла, я осторожно провел дрожащими пальцами вдоль ее трепещущего пресса, подразнивая нижнюю часть ее сладких грудей.

— Какое для тебя волшебное слово, детка? — Я провел пальцами по одному соску, а затем другому. — Волшебное прикосновение? — Моя медленная ненасытная охота привела меня к ее тугой попке, куда я вдавил кончик пальца внутрь.

Она издала несколько резких вздохов, давая мне мой ответ. Но я не был готов к ее оргазму. Не тогда, когда я был готов сделать так, чтобы это длилось вечно.

Затем я скользнул ногтями по ее позвоночнику, измеряя напряжение в ее теле, которое тут же передалось мне.

— Тебе это нравится. — Слова вырвались резким шепотом, подпитываемым неистовым желанием. Сила хлынула сквозь мои пальцы, и я снова провел ими по ее позвоночнику.

Тара тут же накинулась на меня со свирепым гребаным оргазмом, покачивая своими сладкими бедрами.

Я упал вперед и вошел в нее, охваченный силой потребности.

Ее резкие вздохи раздавались у меня в ушах, когда ее тело сотрясалось от спазма за спазмом, ее ногти царапали мою спину, побуждая меня двигаться быстрее и сильнее. Ее красивая киска сжимала мой член, пока я безжалостно толкался. Резкий крик вырвался у нее, напомнив мне о необходимости тишины, и я накрыл ее рот своим, готовый к каждому звуку, который она издавала, когда ее внутренние мышцы конвульсивно сжимались и доили мой член.

Она совершенно точно не кончила по моей устной команде, но я был уверен, что только что узнал, как это сделать.

Мой собственный оргазм взорвался ядерным взрывом у основания позвоночника, эхом отдающимся в моих яйцах. Она притянула мое лицо и рот к своему, ловя каждое рычание и ворчание, пока мы освещали стратосферу. Осветили гребаную вселенную и посетили вечность за считанные секунды.

Наконец, опустошенный, я рухнул немного в сторону, тяжело дыша, снова наполненный тем благоговением, которое я всегда испытывал к ней.

— Черт возьми, детка, я люблю тебя.

Нежные пальцы погладили мои губы, ее собственное затрудненное дыхание замедлялось. — Я люблю тебя, Люциан.

Глава 8

— Бэйн, пора. Давай. — Низкий голос Проповедника прямо за пределами палатки вырвал меня из маленького счастливого пузыря, пока я лежал там с насытившейся Тарой в руках.

Могу я притвориться спящим? Я насторожился при мысли о том, что он увидит Тару такой мягкой и обнаженной, и я выскользнул из-под нее и встал, нащупывая свою одежду. Мне удалось влезть в джинсы, схватить рубашку и ботинки и как можно тише покинуть палатку. Убедившись, что палатка надежно защищена от насекомых, я достаточно долго тянул время, прежде чем надеть рубашку и ботинки, не перепутав правый с левым.

Борясь с желанием не идти, я направился к костру в лагере, где меня ждал Проповедник. Что, черт возьми, он мог запланировать такого, что требовало выполнения в полночь?

Напряженная поза Проповедника говорила о том, что он либо разозлился, либо чего-то боялся. Скорее всего, разозлился. На меня. Я тихо подошел к костру.

Он посмотрел на меня снизу вверх, в его черных глазах плескались глубины ада.

— Ты готов?

— Зависит от обстоятельств. Что мы будем делать?

— Твои уроки начинаются сегодня. Следуй за мной. — Он взвалил на плечо рюкзак и быстрым шагом направился в лес.

Уроки. Дерьмо. Последнее, чего я хотел, — это ночной поход. Я последовал за ним, не желая в данный момент вызывать его гнев. А это чертова стая волков на охоте? Вой и скулеж эхом разносился в тишине ночи, вызывая у меня озноб. Замечательно.

Углубившись в лес на несколько сотен ярдов, Проповедник остановился и на мгновение огляделся.

— Это подойдет. — Он указал на толстое дерево, несколько стволов слились в одно, покрытое сучками и низкими сломанными ветками. — Взбирайся.

— Чего?

— Взбирайся. Блять. На дерево. — При взгляде на его лицо, в голове тут же пронеслись воспоминания из прошлого, пугая меня. Мой старик имел такое же выражение лица, когда был мерзким, жестоким ублюдком.

Я пожал плечами от неприятного ощущения в животе и подавил бунт, который горел желанием вырваться на свободу. Если я не сделаю то, чего он хочет, он может отыграться на Таре или Стиве.

— Какого-хрена-вообще. — Он хотел, чтобы я залез на дерево, чтобы я залез на гребаное дерево. Без проблем.

Подойдя к дереву, я проверил наилучший угол для опоры рук и ног. Удовлетворенный тем, что нашел самый быстрый путь наверх, я поставил одну ногу на выступающий сучок и подтянулся, чтобы ухватиться за ветку немного выше, чем я мог дотянуться с земли.

Мучительная боль пронзила мою левую ладонь, и я взревел, прежде чем упасть обратно на землю, подняв руку для осмотра. Кровь хлынула вокруг полудюжины предметов, торчащих из моей ладони.

— Какого хрена?

Проповедник приблизился и схватил меня за руку, чтобы посмотреть. Прежде чем я успел возразить, он взял один из объектов и вытащил его. Толстый шип длиной от двух до трех дюймов, у основания размером почти с карандаш.

— Терновник, — пробормотал он. Он удалил другие шипы, каждый из них обжигал, словно раскаленная кочерга, колотые раны кровоточили.

Он повернулся, не сказав ни слова, и пошел прочь, явно требуя, чтобы я последовал за ним. Ублюдок. Такой же, как старик. Прижимая раненую руку к груди, я подчинился, полный решимости доказать, что справлюсь со всем, что он мне приготовил.

Пройдя еще несколько ярдов, он снова остановился и указал пальцем.

— Это. Взбирайся.

Моя рука горела, болела и до сих пор кровоточила. Не говоря уже о том, что я чувствовал, как она быстро отекает. Черта с два он получит удовлетворение от осознания этого.

Низко свисающая ветка давала прекрасную возможность забраться на дерево. Упершись одной ногой в ствол для опоры, мне удалось подняться с помощью одной правой руки. Никаких шипов. Навыки, которым я научился в детстве, вернулись, и мне удалось довольно легко подняться, несмотря на мое нежелание использовать левую руку.

Когда я поднялся так высоко, как только смог, я остановился и посмотрел вниз на Проповедника. Он сидел на земле, освещенный лунным светом, и строгал. Ублюдок.

— Что теперь?