Война миров

— И ты предлагаешь мне жить с нелегалом? Ищи другую дуру.

— Почему? Он пойдет и сдастся контрразведке.

Камила опешила:

— И чем это лучше?

— Для тебя — тем, что он получит гражданство, что ты будешь знать его настоящее имя. Может, он и на работе в контрразведке останется. А для нас — если он сдастся, нас не тронут. Он же сам назовет своих подельников.

Я молчала. Веста порола чушь и несла бред. Но Камила ее слушала. Идея ей нравилась. Мне — нет, но другого выхода не остается. Я вышла на кухню, якобы сварить кофе, отправила глубоко зашифрованное сообщение на секретный номер Хосе. Формальности надо соблюдать, даже когда решение известно заранее.

В кухню бесшумно вошла Веста.

— Камила вызванивает своего красавчика, — шепнула она. — Ты уезжай. Я справлюсь.

Я не переменилась в лице, вообще не показала, что удивлена.

— Тебе-то какая выгода?

— А такая, что меня загребут в любом случае. Мне было шестнадцать, и я влюбилась в одного… А он был из агентурной сети. Его сдал такой вот перебежчик. Мой… он так и не заговорил. Умер под пытками. Меня тоже допрашивали. Мне повезло больше: всего-то год по тюрьмам. Потом нашелся хороший человек, помог сменить имя и уехать сюда. Но меня засекретили не слишком-то качественно. Еще бы, я не какая-то важная птица. И если Родригес пойдет сдаваться, меня тоже зацепят.

— Дурацкий план.

— У тебя есть получше?

— Конечно. Его предложит Камила.

Веста несколько секунд подумала:

— Ты надеешься, что она вспомнит о твоем знакомстве с Вальдесом? Факт известный, подозрений не вызовет, под этим предлогом мы выведем этих двоих из дома и заманим за город…

— Никаких «за город». Камила дура, но Родригес-то разведчик.

— А где?

— Набережная Франца.

— О! Между прочим, если знать, как там стоят камеры…

— Я знаю. А вот Камила не знает, на какой машине ты ездишь.

— Не знает, — подтвердила Веста. — И?..

— Угони.

Веста прищурилась:

— Родригес слишком осторожен, чтобы сесть в нашу машину или посадить нас в свою. Поэтому мы поедем на твоей, а Камила — с ним.

— А потом мы «сломаемся» у него перед носом? Долорес, дешевый трюк. Он не поведется.

— Поведется. Он же не знает, что на этой набережной почти нет камер.

— А потом нам с этой набережной топать через половину города за своими машинками, которые мы бросим здесь. Я верно поняла, что мы бросим их здесь?

— У тебя девчонок в банде мало? Попроси отогнать на любую парковку километрах в трех-четырех от набережной.

— И ночью две женщины, куда-то идущие пешком, будут заметны, как…

— Как две подруги, которые на рассвете занимаются оздоровительным бегом.

Веста с кривой усмешкой потерла раненый бок, намекая, что в ее положении только спортом заниматься. В кухню вплыла Камила. На личике, смазанном дорогим кремом, таяли следы слез и разочарований. В руке она держала рюмку с водкой.

— И долго вы будете секретничать? — с подозрением спросила она.

— Не люблю принимать лекарство на глазах у всех, — парировала Веста.

— Ты больна, что ли? Надеюсь, это не заразно.

Веста молча задрала рубашку и показала шов, оставшийся после ранения. Камила поперхнулась водкой.

— Это…

— Это часть нашего с Долорес бизнеса. Контрабанда разная бывает. За какую-то можно срок схлопотать, а за другую — пулю.

— Тьфу, не желаю ничего об этом знать. Меня вообще не волнует, как вы живете. Хотя, конечно, я кое-что придумала. Взаимовыгодное. Вы хотите, чтобы вас не тронули. А я хочу, чтобы все прошло гладко. Долорес, я почему-то уверена, что твой знакомый Вальдес охотно поможет папочке разоблачить шпиона. Ну, мы понимаем, в каком смысле. Эдуардо очень много знает.

— Я примерно это и хотела предложить. А Родригес — все, согласился? — спросила я.

— Конечно! — Камила рассмеялась. — Разве он может отказать мне?

— Знаешь, все-таки шпион. Мало ли что, — я покачала головой.

— Просто я, в отличие от тебя, умею вызывать любовь у мужчин.

— Камила, любовь любовью, но все-таки мы настаиваем, чтобы с тобой постоянно находился кто-то из нас. Я или Веста. Хотя бы до тех пор, пока Родригес делом не подтвердит свои намерения. Пусть он встретится с Вальдесом, и не с младшим, а с генералом. Мне, кстати, Энрике для этого не нужен, у меня есть визитка генеральского секретаря. Потому что, Камила, ты на Родригесе уже обожглась. Ты умница, но его ложь не распознала. Ты ведь не поняла, что он шпион? То-то и оно. Я не верю ему совсем. И даже думаю, что шпион — это не самое худшее. Хуже, если он лжец или подсадная утка. У нас нет аппаратуры, чтобы проверить его чипы, или что там у него. Пусть этим занимаются специалисты вроде генерала Вальдеса. Вот когда он подтвердит, что Родригес действительно тот, за кого себя выдает, — тогда пожалуйста. А до тех пор мы тебя одну не оставим.

— Сказала бы уж прямо — боишься, как бы генералу про тебя чего плохого не шепнули. — Камила скривила губки: — Тоже мне, подруга.

— Я генерала не боюсь, и выгоды от него мне тоже никакой, — сказала Веста. — Долорес права. Мужчинам не стоит доверять слишком уж сильно.

— Да мне же веселей в компании будет. Кроме того, женщинам тоже сильно доверять не стоит. — Камила допила водку в рюмке. — Особенно если у них в перспективе выгодный брак. Так что я тоже хочу, чтобы Долорес была со мной. Так и быть, пусть у меня поживет. Можешь прямо сейчас звонить Вальдесу.

— Сначала я хочу убедиться, что Родригес — ценная фигура.

— А мне ты не веришь?

— Камила, ты хоть раз в жизни настоящего шпиона видела?

— А ты, конечно, в свои-то двадцать видела их десяток.

— Она — нет, — сказала Веста. — Зато я видела. Он был настоящий землянин. С Земли. А знаешь, где я это узнала? На допросе, куда притащили тех, с кем он общался. В том числе и меня. Потому что он сам на допросе умер, так и не заговорив. Вот и трясли всех, кто случайно или намеренно оказался рядом. Только ничего не узнали. Он не болтал, как твой Родригес. А еще я повидала достаточно подсадных уток. Вот они — они болтали много и охотно. И домик у них прямо на самой Земле, и счет в банке, и гарантированная пенсия выше, чем оклад у нашего полковника, и семья, которая с распростертыми объятиями примет беженку из Эльдорадо, у которой ни гроша… Камила, на Земле живет четыре миллиарда душ. Ты представляешь, какая там теснота?! И сколько там стоит домик?! И какие там цены вообще на все, потому что никаких производств на Земле нет давно, все тащат из колоний?! И как родители любого парня, у которого есть офицерский чин и гарантированная пенсия, придираются к девчонке, положившей глаз на их сыночка?! Они ж видят в ней хищницу, решившую через постель устроить себе безбедную жизнь. Вот я и хочу сама послушать Родригеса. Странно мне, что он так легко согласился остаться здесь. То он звал тебя туда, обещал райские кущи, то сам готов остаться в Эльдорадо. Непоследовательно.

— Ему нужна я, а я за кордон — ни ногой.

— И это повод мужику, разведчику, стать тряпкой? Камила, он ведет себя очень странно. Давай уж послушаем. Тебе ж не нужен мошенник? Долорес права, даром что моложе нас всех. Надо сначала убедиться, что он тот, за кого себя выдает. А потом уже думать, как вам помочь.

— В любом случае — сейчас ночь. Все нормальные люди спят, — напомнила я. — Если их разбудить, вряд ли они безумно обрадуются. У нас есть несколько часов, вот и поговорим. А ближе к утру, когда важные люди и так поднимутся на работу, я побеспокою кого надо. Секретарь генерала Вальдеса просыпается в четыре утра, потому что генерал — ранняя пташка, он в пять уже пьет кофе и читает утреннюю газету.

— Ты уже и домашний распорядок узнала. — Камила фыркнула: — Ври потом, что у тебя нет далеко идущих планов.

— У меня есть далеко идущий план получить работу в этом доме, дура! — не выдержала я. — Личным водителем сеньоры! Скажи еще, что плохая работа. И план, в отличие от замужества, реальный и выполнимый!

Камила сдулась.

— И поверь мне на слово, — ехидно добавила я, — мне тоже крайне выгодно привести к генералу перебежчика. Я сразу получаю кредит доверия. Именно поэтому мне не хочется ошибиться и подсунуть ему афериста или, того хуже, шизофреника, который в бреду возомнил себя великим шпионом.