Война миров

— Вы мастер, да? — спросил Йен с непередаваемым выражением лица.

— Ну что вы! Бакалавр, всего лишь бакалавр.

— И по какой специальности, если не секрет?

— Технические средства, разумеется. Я всегда была толстой, даже в юности, и другие направления для меня были закрыты. А театральную школу я в старших классах посещала, там был вечный недобор по части актрис, желающих играть отвратительных жирных старух, которые в конце пьесы непременно получали по заслугам и принимались громко жаловаться.

Она ушла. Йен позволил себе расслабиться, на лице проступило потрясение, он хохотнул:

— Ничего себе… Делла, это и вправду она? Какое шикарное чувство юмора, однако…

— Выученица Джета Ашена.

— Ах вот оно что! И верная сподвижница?

— Как водится.

— Черт, почему я раньше этого не знал? Многое бы сильно упростилось… Впрочем, сейчас еще не поздно… — Поставил локти на стол, соединил пальцы домиком. — Тебе хочется новостей? Их есть, но вряд ли они тебе что-то дадут.

— Меня больше всего интересует личность девушки, которая убила хозяина клуба вместе с семьей.

— Я знал, — согласился Йен. — Я ничего тебе говорить не буду. — Йен достал карточку с чипом, протянул: — Посмотри сама. Звук там никакой, но по губам все читается достаточно легко. Расшифровку по губам делал я. Ну и прочие материалы… Мне интересно знать твое мнение.

— Судя по всему, ты пришел к каким-то парадоксальным выводам.

— Более чем парадоксальным… Делла! Заскочи к Хикати. Там Фридман очухался, желает тебя видеть. Нет, сказать ему нечего, он хочет договор на расследование.

— Он в курсе, что это дорого?

— Он в курсе. А я вот порядочно удивился, узнав, что этот наркоман и алкоголик, между прочим, богатый наследник. И транжирил он то, что заработал сам. А к наследству не прикасался. Берег для правильной жизни. Мол, пока не вылечусь, нет у меня этих денег.

— О-о, раз бережливость сохранилась, значит, он не безнадежен.

— Хикати говорит, его не то что к безнадежным, а даже к трудным отнести нельзя. Очнулся, некоторое время провел в интенсиве, Хикати как раз разобрался с приданым, которое Нильс прихватила с собой из клиники «Мэри и Чертополох». Словом, Фридману — с его согласия — вкатили дозу того препарата, он ожил, принялся жрать в три горла, за две недели поправился на семь килограммов… Я вчера его видел — не узнал. Сытый, холеный, общий любимец.

— Как он с Ниной?

— А никак. То есть он все мечтает загладить вину, только она тоже изменилась. Ей это даром не нужно, у нее другие интересы и другие идеи.

— Он опознал Кэрол?

— Нет. Говорит, что та женщина на нее похожа, но Кэрол лучше. И это все, что удалось выжать. Он тупо не может сформулировать, в чем различие.

— Хорошо. Я заеду. Что-нибудь еще?

Йен показал глазами на карточку:

— Все тут.

— Отлично. Свяжемся, как только у меня появится что-то новое. Ты уже придумал, как будешь оформлять мои сведения?

— Ну хочешь, могу тебя оформить как внештатного сотрудника. Момент, конечно, этически скользкий…

— Оформляй. Зато когда Августу надоест притворяться инквизитором, я с чистой совестью уйду в Агентство. И у меня уже будет какой-никакой, а послужной список.

Йен изумленно похлопал глазами:

— Мать, у тебя с самомнением совсем плохо, что ли?

— Нет, у меня слишком хорошо с самоиронией.

— Ну спасибо, если так. А то я даже испугался.

Через пять минут я вышла от него, имея в своем досье особую отметку, которая позволяла мне добывать и приносить в клювике любые сведения.

* * *

Фатима оказалась практически беспроблемной гостьей. Она не пила спиртного — совсем, а не только в исключительных случаях вроде вчерашнего «ужина в узком кругу». Не ела мясо и птицу, ограничиваясь рыбой, причем тоже не всякой. Никого ее диетические пристрастия не удивили: достаточно поглядеть на эту тушу, чтобы понять — здорового пищеварения там быть не может. Скотт, правда, понимающе хмыкнул, но от комментариев воздержался. У меня тоже возникли некоторые подозрения, но я оставила их при себе. В конце концов, уж это-то меня точно не касается.

В первый вечер мы рано разошлись после ужина. Фатима ушла в свои комнаты — ее поселили в гостевом доме, и она совершенно не рвалась обосноваться поближе ко мне или к хозяевам. Ее все устраивало, особенно то, что гость сам определял, когда в его комнаты может заходить прислуга. Я прищурилась, но снова оставила свои подозрения при себе.

Утром она поднялась чрезвычайно рано и отправилась гулять в сад. На ней были необъятные штаны из безликой, но непромокаемой серой ткани, такая же куртка, застегнутая доверху, волосы она убрала под платок. Прогулка была тяжелым испытанием, поэтому она опиралась на массивную трость. Я едва сдерживала хохот, глядя на нее в окно. Оделась, вышла. На дорожке у дома столкнулась со Скоттом, который вышагивал, заложив руки за спину, с непередаваемым выражением лица.

— Делла, доброе утро, — сказал он незначительным тоном. — Скажи мне: эта забавная женщина — кто она на самом деле?

— Капитан военной контрразведки, — ответила я. — Остальное — ее личное дело.

— Про остальное я догадался сразу. Это решительно не проблема. Но что она пытается отыскать в саду, куда каждый день выпускают побегать двух сибирских киборгов?!

Я подавилась хохотом:

— Вряд ли она знает об особых способностях наших зверюшек. Кстати, надо будет покрепче запереть Василису. Даже если Фатима не боится собак, Василисе может не понравиться ее тросточка.

— Проще будет предупредить твою гостью, что не стоит использовать такого рода технику в поместье.

Фатиму мы встретили невдалеке. Она шла по краю широкой дорожки, тяжело опираясь на трость, но вид имела самый блаженный. Вежливо поздоровавшись и спросив, хорошо ли гостье отдыхалось, Скотт показал глазами на тросточку и обронил:

— И как, обнаружили что-нибудь?

Фатима секунду глядела на него, потом с улыбкой ответила:

— Нет. Даже удивительно.

— Ну что вы, ничего удивительного. Вы боитесь собак?

— Нет. Неприятно, пожалуй, когда собаки пачкают слюнями и шерстью одежду, но когда я в рабочей одежде, как сейчас, то мне даже нравятся эти звери.

— Очень хорошо. Видите ли, у меня была такая же тросточка, как у вас. Сын подарил. Он ваш коллега. Однажды я прогуливался с нею после обеда, мне хотелось испытать ее в действии. Но тут из вольера убежала одна из собак. И уничтожила мою трость быстрей, чем я успел удивиться.

— Не любит, когда ходят с палками?

— Она киборг, — лаконично пояснил Скотт.