Война семей

— А теперь слушай меня, — Павел сел возле инженера на корточки, — ты прав, ты теперь труп. Служба контроля от тебя не отстанет, если оставить всё как есть, они тебя по камерам вычислят, и увидят, что нет браслета, а это для тебя, считай, приговор. Могу прикончить, или могу попробовать спасти, раз уж ты мой наниматель теперь. Ты, кстати, знаешь, что если наниматель умирает, детектив должен отдать деньги наследникам, а контракт переслать в Бюро? Так что решай, или ты мёртв окончательно, или пока жив. Вот эта штука обездвижила тебя на сутки, даю тебе время подумать.

Он вышел из дома, и поехал в порт. Промелькнула мысль, что неплохо бы заехать в больницу, узнать, как там Ян Стоцкий, и ещё немного с ним поработать, но в клинике его ждало одно дело, а на яхте — два. И Павел выбрал яхту. Он решил, что с убийцей ещё успеет разобраться.

Лулу открыла глаза и сладко потянулась, она лежала на широкой кровати, прикрытая лёгким покрывалом, руки были скованы, тонкую цепочку пропустили через изголовье кровати — она явно неплохо провела время. Последнее, что она помнила — как спускается в каюту к этому богатенькому придурку, которого они должны были обокрасть. Янек должен был направить катер к острову, где живут маленькие мутантики, а сам вернуться обратно под водой, и залезть на яхту, когда она, Лулу, этого парня отвлечёт. Янек никогда не обманывал и расплачивался полностью — она заманивала богатых клиентов, вкалывала им усыпляющие препараты или капала в спиртное парализатор, а потом её напарник чистил их счета и уносил ценности. И охранял от разгневанных идиотов, которые решили, что шлюха должна визжать от радости, когда они положат не неё глаз.

В этот раз Янек обещал заплатить пятьдесят тысяч, если она вытащит парня на палубу в нужный момент, Лулу была уверена, что справится, мужики при виде неё теряли рассудок. Этот вон тоже не устоял.

— Постой-ка, а почему я здесь, а не на палубе? — задала она себе вопрос вслух.

— На палубе нас подстрелили бы обоих, — в кресле сидел тот самый пижон, которого она должна была охмурить, — а так мы оба живы. Если будешь себя хорошо вести, я тебя выпущу.

— А если я буду плохой девочкой? — Лулу игриво подмигнула.

Вместо ответа Павел вывел на экран запись момента, где акула откусывала руку Эфраиму, а потом заживо его заглатывала целиком. Пришлось сделать видео практически заново, но зато и эффектов в виде крови и кишок тут было побольше.

— Акулам плевать, хорошая ты или плохая, — сказал он. — Собственно, мне тоже, ты расскажешь, кто меня заказал, или я рассержусь. Если боишься своего приятеля, это твои проблемы, думаю, я пострашнее буду.

Лулу покачала головой.

— Ты такой пупсик, — сказала она, призывно облизнув губы, — разве тебя можно бояться.

Павел уселся рядом на кровать, положил ладонь девушке на грудь.

— Чувствуешь, как бьётся твоё сердце? — спросил он. — А сейчас оно остановится.

Лулу ничего стоящего не знала. Хватило двадцати минут, чтобы выяснить о ней всё — возраст, номера счетов, места, где Стоцкий хранил заначки, мотели, в которых он жил, сколько он платил и сколько она присваивала себе, но кто заказал Веласкеса, Ян ей не сказал. В ночь, когда их с Филипой обстреляли в баре, девушка спала в гостинице, мужчина появился только утром, от него пахло не очень приятно, это Лилу помнила. Но навигационная информация в машине была стёрта, а она каждый раз проверяла, где этого козла носило. Павел вколол ей дапатраламин, слегка подлечил, и оставил на яхте — смотреть сны. А сам надел гидрокостюм, застегнул на груди компенсатор давления и газообменник, прицепил на одно плечо дополнительный нагнетатель, а на другое — отпугиватель, и нырнул в воду. Маячок, который он бросил в воду несколько часов назад, подавал слабый сигнал.

Отпугиватель работал на полную мощность, от Павла рванул целый косяк мелких рыбёшек, и наткнулся на трёхметрового угря, тот дёрнулся, выдавая разряд, а потом лениво начал подбирать мёртвые тела. Рядом с дном неторопливо плыл чёрный кайман, он медленно перебирал лапками, на Веласкеса даже не взглянул.

На глубине в сто метров морских обитателей стало гораздо меньше, сюда прорывались в основном мелкие рыбёшки. Начисто обглоданный скелет акулы лежал на илистом дне метрах в пятидесяти от маяка, Веласкес включил фонарь, осматриваясь, рядом лежали тех-очки, на них рыбы не позарились. Браслета и того, что должно было остаться от руки, нигде не было.

Обычную металлическую поделку отследить было бы несложно, но блокиратор, изолирующий эспера от губительного поля планеты, отлично экранировал сам себя. Специальные приборы, позволяющие определить, где находится маг, были, наверное, только у военных — по крайней мере, знакомый Веласкесу маг-инспектор Службы контроля Тим Мелендес о них не слыхал. Павел прицепил очки Эфраима к поясу, сделал большой круг, вглядываясь в редкие заросли водорослей. Внезапно ил вспучился, появилось продолговатое серовато-зелёное тело с двумя рядами больших бурых пятен, и двумя рядами желтых пятен поменьше, окружённых чёрными кольцами. Маленькая светло-красная голова с зелёными глазами ушла вверх, а остальное тело, словно хлыст, выстрелило в сторону Веласкеса. Морские анаконды редко заплывали так далеко, хотя за миллионы лет адаптировались к глубине, эта, наверное, жила возле острова Мечты. Змея зацепила Павла хвостом, согнутым в крюк, и начала обвиваться вокруг тела.

Морские анаконды отличались от речных размерами и сплющенным туловищем, эта была в длину всего четыре или пять метров, и её хватило на три полноценных кольца вокруг мага. Внутри змеи прощупывалось что-то жёсткое, Веласкес обмяк, позволяя анаконде подумать, что задохнулся и умер, для рептилии этого было достаточно, чтобы она размотала кольца и насадилась пастью на подставленный кулак. Павел ножом отсёк часть туловища, сдёрнул кожаный чулок с руки, распорол то, что осталось. Твёрдым предметом оказался пробитый пулей подавитель.

* * *

Ян Ковальчик очнулся в больничной палате. Коктейль из четырёх доз стимуляторов вперемежку со спецсредствами, введённых утром, почти перестал действовать, дозатор в жировой прослойке живота периодически слабо вибрировал, его надо было извлечь.

Маг ему что-то вколол, наверняка стиратель вперемешку с паралитиком, но не убил. Значит, он был уверен, что сможет задать вопросы, на которые ему, Яну, отвечать не хотелось. Во-первых, из чувства самосохранения, те, кто его нанял, с болтливыми исполнителями не церемонились, а во-вторых, это он был охотником, а Веласкес — жертвой. Ковальчик не любил стимуляторы, но сейчас они его практически спасли, они частично нейтрализовали и паралитик, и дапатраламин, а остальное доделала реанимационная установка. Парамедики привезли его в больницу полтора часа назад, а Ян уже мог соображать и двигаться. Он осторожно поднялся, закутался в больничный халат и пошёл искать нужного человека. Везде, а тем более — в больнице, можно было найти людей, которые за деньги готовы сделать мертвеца из почти здорового человека, и тут же утилизировать тело. Поэтому через некоторое время вместо Яна Стоцкого появится Иван Гашек.

Глава 10

Глава 10.

8 июля 335 года от Разделения, воскресенье

Оливия проснулась в паршивом настроении. Всю ночь ей снились кошмары — в основном, как этот полицейский с рыбьими глазами сдирает кожу с Авы Самойловой, а потом заставляет её, Лив, делать то же самое. Она просыпалась несколько раз, и бежала в ванную комнату, оттирать ладони от несуществующей крови. Сновидения были настолько яркими, что под утро Оливия не могла понять, где сон, а где — явь.

Смена Самойловой начиналась в десять утра, Борхес заставила себя выйти на пробежку, наложив грим и гелевые подкладки, грудь пришлось утянуть, а губы растянуть в улыбку. Она спустилась по лестнице, копируя манеру Самойловой чуть подпрыгивать на каждой площадке, и добежала до стадиона. На зелёном поле тренировалась женская футбольная команда, двадцать два игрока «Ньюпортских акул» перепасовывали друг другу мячи, Борхес старательно сделала два круга по беговой дорожке, и направилась в супермаркет.