Войсковая разведка

Маленький друид прищурился, словно узнал что-то новое о своем пациенте, и неожиданно продолжил:

— Ладно, попробуем компромисс: я сделаю тебе муляж рук на верхних складках кожи твоих крыльев, чтобы ты не выделялся в толпе. Особенно уверенно ты ими действовать не будешь, но с накинутым плащом сойдешь за человека.

Ладар почувствовал магические стежки, накидываемые на верхние, тонкие кости крыльев, с целью их упрочить и подготовить к наращиванию связок и мышечной массы. И торопливо принялся чередовать их своими, наспех скручиваемыми жгутами небытия. В этот раз подобный процесс у него получился намного проще, небытие возникало словно из ниоткуда, его не нужно было тянуть, морщась, из собственного «Я». Друид не был бы друидом, если бы не заметил происходящего. Зарычав, словно разозленный кот, он прокричал в лицо пациенту:

— Что это несусветное вы себе позволяете? Хотите остаться калекой?

— Нет. Мой метод позволяет в сотни раз ускорять изменение тела, вдобавок врастание отдельных частей, разделенных пустотой, происходит более верно и реакция организма будет более естественной. Я уже пробовал подобное, Мастер Анокри.

Маленький друид остановился, словно прислушиваясь к сказанному.

— И почему ты меня назвал Мастером? Я специально просил Датима предупредить всех — без титулов! А тут еще и звания.

— Вы первый, кто сумел не только почувствовать, что я делаю, но и разобраться в том, как. Поэтому, извините, но для меня вы отныне — Мастер. Продолжим?

Маленький друид развел руками, сокрушенно вздохнул, но вернулся к работе и на лице его заиграла задумчивая улыбка.

Боль! Адская, дикая, бесконечная. Кто-то взял и вытянул руки, невзирая на крики и слезы, просто взял и вытянул — до самого горизонта. А потом… в каждый миллиметр твоей невесть откуда взявшейся руки должна воткнуться раскаленная игла. А ты, рядом, в противовес, сам — должен воткнуть ледяную. И тот, кто считает, что холод не может обжигать почище огня — просто никогда не встречался с настоящим холодом.

— Илис! — Небытие безмолвствует.

— Илис, ты нужна мне! Сети!!! — И гулкий хлопок ударил по несуществующему.

— Сети! Я люблю тебя! — И небытие содрогнулось, прогнувшись перед невозможным.

— Я думал, что знаю все о несуществующем. Но ты меня поразил. Любовь к смерти… Если это вызов, то я не знаю, как на него ответить.

Говорят, любовь слепа. Но иногда она дает более острое зрение, чем то, на которое способен любой из орлов. Удар сердца — и туман небытия, соткавший фигуру, показал достаточно, чтобы понять — это не она. Возможно, собеседник из храма? Соперник? Судья? Неважно.

Второй удар сердца — и небытие расступается еще больше, показывая небольшую ракушку, висящую на костлявой шее. Старый, потертый кожаный ремешок, маленькая белая жемчужинка в центре. Небольшая, но светящаяся ровным белым светом.

Ладар рванулся. Боль вспыхнула сразу везде, огонь и лед перемешались, но он смог ухватить кожаный ремешок, свой давний подарок. Тень встретилась со смертью в споре за жизнь. Прочнее их не могла бы соединить и стальная цепь, по легенде, удерживающая все мироздание.

— Мой подарок! Как ты посмел! — Сипал вскипел, сейчас ему было абсолютно неважно, кто перед ним.

— Она моя! Как посмел ты!

Смерть ударила — со всей силы. Небытие кануло в Небытие, миновав тень. А затем удар вернулся.

Серый капюшон покачнулся. И выпустил оказавшуюся в руке сипала ракушку.

— Проклятые весы! Закон равновесия на твоей стороне, щенок, но смерть не прощает обид и всегда возвращает долги.

— Я никогда не уклонялся от боя.

— Так ли? — Ироническое хмыканье из-под серого капюшона, собеседник Ладара уже успокоился — или вновь стал равнодушен? — Впрочем, важно не это. Я верну Илис в проявленные миры… к тебе, на срок, пока действует твой подарок. Взамен ты кое-что для меня сделаешь. Из разряда того, что считается невозможным.

— Насколько я понял, вернуть Илис ты вынужден. Не знаю, в чем суть равновесия, но ты явно его нарушил.

— Подарок, основанный на смерти, крови и тени. Он теряет свои силы. Наверняка ты захочешь большего. И получишь то, что заслужил. Поединок. Со мной. Но сначала спаси свой мир.

— С каких пор смерть просит о жизни? — Ладар презрительно ухмыльнулся. В этот миг даже раскаленные иглы в руках показались терпимыми.

— Смотри: миры мелькали, приближаясь и отдаляясь, стремясь к спирали небытия… бедные и богатые, полные жизни и едва начавшие ее… И — Сети! Серая фигурка посреди праха умершего мира.

— Илис! — Два вспыхнувших глаза, два загоревшихся солнца. И стремительно разбегающаяся бездна миров.

— Ты видел мертвый мир? Таких довольно много, примерно каждый десятый. И у твоего мира такая судьба. Когда-то ты говорил о гигантском метателе, способном уничтожить все живое. Нет! Сейчас для вашего мира опасны кристаллы маны, которые столь старательно копят ваши враги. Высвободи они спрятанную в них силу — и мировые весы покачнутся еще больше, а этот мир покроется прахом. Найди способ остановить это — и станешь достоин поединка. И Сети. Если победишь. А пока… — Пепел вылетел из-под капюшона, окутал фигуру сипала, взвился, создавая, меняя, переделывая…

— Ладар? Ты как? — Терпкое питье на губах. Анокри, уже не в первый раз забирающийся в собственную грязь — весь перемазавшийся, с испачканным глиной ухом, но полный решимости бороться.

— Мастер… По-моему — совсем неплохо. — Ладар с трудом перевернулся на бок. Рука привычно оперлась о землю. Чавкнула липкая грязь. Рука? — Кажется, мне срочно нужно помыться.

— Ниже по течению пруд. Его состав идеально подходит, чтобы очищаться от моих зелий. — Анокри задумчиво разглядывал торопливо ковыляющую фигуру.

Прыжок! Еще глубже, на самую глубину, чувствуя, как пальцы касаются дна — и скользить, скользить над дном, чуть поводя разводами перепонок, набирая все большую скорость, чтобы, резко извернувшись, взлететь в небо, застыть, раскинув крылья, и несколько секунд парить, пока вода вновь не окажется совсем рядом.

— Хорошо! Довольно! Ты чист! А теперь встань, будь добр, на этот камень, и давай посмотрим на то, что же у нас с тобой получилось.

Обычная, похожая на прежнюю, фигура. Мышц не прибавилось — только связки, сухожилия проступали от малейшего усилия, как портовые тросы. Исчезла нескладность, появилось изящество, законченность. И руки! Тонкие, почти детские, они шли от плеч, послушно изгибаясь в локтевом суставе. Но на запястье добавлялся еще один сустав, практически незаметный, на расстоянии ладони от первого, он не привлекал к себе внимания, но был жизненно необходим. К нему крепились крылья.

Черные, словно замшевые, с небольшими когтями по краям, они облегали шею, подобно диковинному воротнику — и уходили вниз, до самой земли. Ладар медленно вытянул руку параллельно земле. Пальцы, чуть более длинные и тонкие, чем были у него раньше, обхватили рукоять невидимого клинка — крылья не мешали стали, чуть провисая на тонких, ажурных костях, но уходили вдаль еще на пару локтей, выпуская хищные жала ороговевшей кости.

— Летать на таких не получится. Слишком малы. — Сожаление в голосе сипала боролось с восхищением.