Воющие псы одиночества

«Спасибо тебе, Назар, - подумала Элеонора.
– Ты, как всегда, оказался прав. Господи, ну почему ты не возник в моей жизни раньше? Скольких ошибок я, могла бы избежать, если бы ты был рядом».

С той ночи Дина почти не изменилась. Она по-прежнему хамила Але, требовала от нее отчета в тратах и продолжала читать нотации на тему «позорных случек». Но она перестала уходить по ночам. И это было первым шагом. А в конце концов, любая дорога начинается с первого шага.

***

Александр Каменский с женой Дашей и сыном Санечкой улетал в Германию в среду, 28 апреля. Накануне Настя встретилась с ним, передала список вопросов, адрес и телефон Веры Лозинцевой и объяснила суть проблемы, чтобы брат понимал, что будет делать и зачем это нужно.

–  Поехала бы с нами и сделала бы все сама, - в двадцатый, наверное, раз укоризненно говорил Саша.

–  Саня, не заводись, - тоже в двадцатый раз отвечала она.
– Ни одна диссертация не стоит того, чтобы ради сбора трех страниц материала тратить такие деньги.

–  Когда ты станешь старенькой и немощной и уже не сможешь никуда ездить, ты еще пожалеешь о том, что не воспользовалась возможностью, когда она была, - пугал он.

–  Пожалею, - послушно соглашалась Настя.

–  Неужели ты никогда не поумнеешь?
– спрашивал Саша.

–  Никогда, - признавалась она, - это безнадежно. Такие разговоры Каменский вел с сестрой ежедневно на протяжении недели до отъезда. На всякий случай он не отменял броню на еще один билет до Франкфурта и на еще один номер в гостинице, а его знакомый, имевший крепкие связи в посольстве Германии, обещал, если будет нужно, устроить Насте визу за один день. Саша надеялся до последнего и старался ее уговорить. Но Настя не поддавалась и упорно стояла на своем, как будто защищала самое дорогое, что у нее было. В среду Каменские улетели в Германию, а в пятницу Саша позвонил Насте:

–  Настюша, я нашел Лозинцеву и сегодня вечером с ней встречаюсь. Будут какие-нибудь последние указания?

–  Да нет, я вроде все тебе сказала. Только будь поделикатней, ладно? Все-таки она дочь потеряла, и как говорят близкие, для нее это было страшным ударом. Будь готов к тому, что она начнет плакать, может быть, даже истерика у нее начнется. На всякий случай возьми с собой Дашеньку, она сможет ее успокоить, а ты растеряешься. И не дави на Лозинцеву, прояви тактичность.

–  Постараюсь, - пообещал Саша.
– А здесь погода такая хорошая, солнышко, тепло. И крокусы кругом. Красота невозможная.

–  Прекрати, - рассердилась Настя.
– Я уже все равно не поехала, так что нечего меня дразнить.

В следующий раз Саша позвонил, когда Настя уже крепко спала.

Проснувшись от звонка телефона, она взглянула на часы и вздрогнула: четверть второго. Ох, как не любила она ночные звонки! Никогда они не приносили ничего хорошего.

–  Настюша, это я, - послышался голос Александра, и Настя уловила в нем не то тревогу, не то растерянность.
– Разбудил? Извини, здесь на два часа меньше. А у меня вопрос срочный. Только ты не пугайся.

–  Да я уже испугалась! Что случилось?

–  Пока ничего. Настюша… Только дай слово, что ты спокойно ответишь и не начнешь раньше времени паниковать, потому что я могу и ошибиться. Вернее, не я, а Дашка.

–  Да что ж ты меня истязаешь?!
– почти закричала Настя.
– Говори, что случилось.

Чистяков проснулся от ее громкого голоса и сел в постели, потряхивая головой, чтобы прийти в себя.

–  Настя, ты дочку Владика Стасова давно видела?

–  Ничего себе вопрос, - Настя озадаченно почесала переносицу.
– Где-то в начале марта. Она у меня учебник по теории брала. А что? В чем дело-то?

–  У нее сейчас какая прическа? Я видел ее перед Новым годом, у нее волосы были длинные. Она не постриглась?

–  Нет. Если только совсем недавно. Ты можешь мне членораздельно объяснить…

–  Погоди, Настюша. Ты не знаешь, у нее есть розовая куртка?

–  Есть. Она в ней как раз и была. Я не понимаю, ты что, нашу Лильку в Баден-Бадене увидел? Она завела себе богатого любовника и махнула на курорт провести праздники?

–  Не в этом дело… в общем, слушай, тут такая история получилась…

История получилась следующая. Саша вместе с женой и восьмилетним сыном пришел в кафе-кондитерскую, где должна была состояться встреча с Верой Лозинцевой. Вера пришла, вела она себя очень дружелюбно, обаятельная и приветливая Даша моментально расположила женщину к себе, и разговор шел легко. Маленький Санечка, который ни секунды не мог усидеть на месте, все время ерзал, носился по залу, рассматривал выставленные в витрине торты и пирожные и на бойком немецком (долгие месяцы жизни в Австрии пошли ему на пользу) общался с девушкой, стоявшей за стойкой с разноцветным мороженым. Даше приходилось то и дело отвлекаться, потому что непоседливый мальчик любил не только бегать и прыгать, но и кушать сладкое, посему требовал то ананасовое мороженое с шоколадным сиропом, то шоколадное с клубничным сиропом, то молочный коктейль. В конце концов, Даша рассердилась и строго велела сыну сесть за стол, тихонько есть очередное мороженое и не мешать взрослым разговаривать. Саша надулся, и минуты две его не было видно и слышно. Но потом бьющая через край энергия пересилила попытки быть послушным, он снова начал ерзать и затеял за столом какую-то игру с самим собой и с пустыми вазочками из-под мороженого и бокалами из-под пива, которые официантка не успела убрать. Результат застольных военных маневров был плачевным. Все, что в тот момент стояло на столе - кофе, который пила Даша, пиво, которое пили Александр и Вера, и Санечкино фисташковое мороженое с шоколадным сиропом, - все это оказалось на ослепительно белом Дашином костюме, который после такой атаки стал уже не белым, а разноцветным, мокрым и отвратительно пахнущим. Даша, конечно, расстроилась чуть не до слез, мало того, что костюм жалко, так ведь в нем еще до гостиницы надо дойти, не говоря уж о том, что костюм-то мокрый насквозь, с него прямо течет, а на улице все-таки не лето, прохладно.

И как в таком позорном виде войти в пятизвездочный отель?

–  Давайте зайдем ко мне, - тут же предложила Вера Лозинцева, - я живу совсем рядом, через дорогу. Вы посидите у меня, мы еще поболтаем, а ваш муж сходит в отель и принесет вам что-нибудь переодеться.

Предложение было с благодарностью принято. Глупо прикрывая испорченный костюм Сашиным пиджаком, Даша добежала до дома, где жила Лозинцева, а Александр, оставив сына с дамами, помчался в отель за одеждой.

Вернулся он через полчаса, Даша переоделась, они поблагодарили гостеприимную хозяйку и ушли. Еще в, квартире Лозинцевой Саше показалось, что его жена не то нервничает, не то как-то напрягается, и подумал, что, наверное, женщины в его отсутствие продолжали говорить о погибшей Кристине, которой было столько же, сколько маленькому Санечке, и вид ребенка расстроил Веру. Едва они вышли на улицу, Даша схватила мужа за руку:

–  Саня, там что-то странное. Не знаю даже, как тебе сказать. Только ты не думай, что я сумасшедшая. Понимаешь, Вера дала мне халат и отправила меня в ванную снять костюм, а сама пошла на кухню варить кофе. Я вышла, смотрю - Санька уже к компьютеру подобрался, ни минуты же не просидит спокойно. Я кинулась к нему, отойди, говорю, немедленно, это чужой компьютер, его нельзя, трогать, а он «мышкой» щелкнул, экран засветился, наверное, Вера его не выключила перед тем, как в кафе пошла… В общем, там, на экране, было несколько фотографий, и мне показалось, что я увидела Лилю Стасову. Как ты думаешь, такое может быть?

Александр Каменский считал, что такого быть не может, поэтому немедленно достал телефон и позвонил сестре в Москву. Вот, собственно, и все.

–  Ничего себе, однако, - протянула Настя.
– Дашка далеко?

–  Рядом стоит.

–  Дай-ка мне ее. Дашуня, опиши мне спокойно и подробно, как выглядела та девушка, которую ты приняла за Лилю, и в чем была одета.

–  Прическа точь-в-точь, как была у Лильки, когда я ее видела перед Новым годом, только волосы немножко длиннее, сантиметра на четыре примерно, куртка розовая фирмы «Шакок», на шее платочек от Фенди, серый с темно-розовым, на два тона темнее цвета куртки, на голове солнечные очки от Гуччи.