Воздается по вере. Грехи имеют свою цену. Книга третья

День отъезда выдался на удивление мягким и спокойным. Природа будто замерла в ожидании дальнейших событий: ни ветерка тебе, ни дождя, ни солнца. Саша пробрался через толпу провожающих прямо к калитке, за ним, не выпуская руку мужа из своих ладоней, протиснулась Мария. Прежде чем предъявить документы, он обернулся к жене, резко привлек ее к себе и жадно прильнул к губам, оторвался, прижал ее голову к своему лицу и услышал, как Маша заскулила с подвыванием, словно маленький щенок, отставший от матери.

– Машенька, девочка моя, – шептал он на ухо, с трудом сдерживая себя, – я буду писать тебе каждый день. Веришь?

Маша, не прекращая подвывать и всхлипывать, кивала головой.

– Ты не заметишь, как я вернусь. Мы же еще не знаем, где мне предстоит служить. Случается, что служат недалеко, тогда будешь ко мне приезжать . . . . Родишь – меня в отпуск отпустят. Полтора года пролетят быстро, и мы опять будем вместе.

Мария невидящими от слез глазами, старалась запомнить лицо мужа, его голос, его запах, его сильные, такие родные и желанные руки.

– Машенька, любимая, не рви мне сердце. Не стой у ограды, уходи. Тебе нельзя волноваться. Ты отвечаешь за моего сына. Я напишу тебе прямо с дороги.

Саша отстранился от жены, развернулся и сделал шаг к калитке. Машины руки, только что обнимавшие мужа, упали неживыми плетьми, с губ сорвался стон. Она стояла в толпе людей, а ей казалось, что совершенно одна. Одна у калитки и в целом мире тоже одна. Жизнь остановилась в ней на целых полтора года.

Саша бравой походкой направился к входу в здание, поднялся на крыльцо и скрылся за дверями военкомата. Мария, с трудом волоча ноги, поплелась вдоль ограды. Она нашла удобное место, откуда можно было наблюдать за происходящим и, весь двор лежал, как на ладони. Голова отчаянно кружилась и тошнота подступала к самому горлу. Чтобы не упасть, она мертвой хваткой вцепилась в прутья ограды, лицом прижалась к холодному металлу. Время потекло мимо нее. Она видела, как Саша вышел из военкомата с каким-то молодым человеком. Они остановились рядом с входом и закурили.

Муж смотрел в ее сторону, а парень что-то весело рассказывал ему. Тот кивал, явно невпопад, по большому счету, не обращая на рассказчика внимания. Супруги не только видели, они ощущали присутствие только друг друга, хотя между ними уже была целая пропасть. С крыльца, шустро перебирая ногами, спустился худощавый офицер. Прозвучали отрывистые громкие команды, напоминающие лай собаки. Призывники построились. Вокруг народ заволновался. За всеобщим шумом, Маша не слышала, о чем говорил офицер.

Строй повернулся и направился к калитке. Маша рванула к выходящим со двора, призывникам. Пробраться вперед невозможно, ряды провожающих плотно сомкнулись. Слышались крики поддержки и напутствия. Строй проследовал к автобусу, припаркованному с другой стороны проезжей части. Этот автобус стоял с самого утра. На него не обращали внимания, оказалось, напрасно. Именно ему предстояло увезти новобранцев в неизвестные дали.

Призывники дисциплинированно погрузились в автобус, расселись по местам, машина тронулась. Маша, замерев на месте, оставалась стоять на обочине, как раз напротив того места, где только что находился автобус. До самого размещения в автобусе, Саша озирался по сторонам, разыскивая взглядом жену. Куда там! За многочисленными телами и лицами, разве разглядишь единственно родной силуэт?

Люди расходились нехотя, будто еще ожидая, что автобус вернется и их сыновья, отцы, мужья, внуки радостно отправятся вместе с ними домой. Мария, не отводя глаз, все смотрела и смотрела в след автобусу, скрывшемуся за поворотом улицы. Она пришла домой, закрыла дверь на замок и легла на диван под одеяло. Теперь такое время препровождение в комнате, станет для нее основным. Ей хотелось забыться сном на все полтора года. Открыть глаза, когда жизнь вернется к ней вместе с Сашей.

Глава 2. Вы служите, мы вас подождем

Кто не ждал любимого, неважно откуда, главное – не ждал, тот не поймет тягости ожидания. Минуты растягиваются в часы, часы – в сутки, сутки – в месяцы, а месяцы – в годы. Человека, не сведущего в вопросах ожидания, всегда поражает умение ждущего терпеть и мириться с обстоятельствами. Вроде все, как всегда и, тем не менее, стоит заговорить о предмете ожидания, как человек внутренне меняется. То ли в нем мобилизуются только ему известные силы и он, преображаясь, с вдохновением и надеждой говорит об ожидаемой встрече. То ли, наоборот, с горечью, из последних сил, цепляясь за собственные доводы, строит предположения.

В Машином ожидании хватало и того и другого. По понятным причинам, рассчитывать на преждевременное возвращение мужа, не представлялось возможным, но до получения сообщения от призывника, тлела надежда на скорое свидание. Хотелось, чтобы судьба улыбнулась любящим сердцам и Сашу направили служить в места досягаемости. Беременная женщина готова была мчаться, ехать, лететь, лишь бы прижаться к дорогому человеку. Однако судьба совсем не постаралась для супругов, непонятно за какие грехи, или в качестве испытания любви на прочность, злая волшебница отправила солдата за тридевять земель. Куда обычной советской гражданке, тем более, в «интересном» положении, въезд строго воспрещался.

После проводов, Мария сосредоточилась на ожидании. По ее расчетам, как бы не сложилась судьба призывника, уж через неделю письмо от него должно было прийти точно. Поэтому первую неделю женщина провела в тоске, но без особенных переживаний. По прошествии недели, в голову полезли неприятные домыслы. Страх за судьбу мужа надежно поселился в душе жены. Стол вахтера общежития стал местом необыкновенно страстного притяжения, вернее не сам стол, многоярусная полка-шкафчик с узкими ячейками. Над каждой ячейкой красовалась буква алфавита, что означало: здесь лежит вся корреспонденция для обитателей общежития, чья фамилия начиналась на эту самую букву.

За неделю Маша узнала, в каких комнатах живут соседи на одну с ней букву. Через две недели безуспешных ожиданий, она была уже знакома со всеми. Отсутствие весточки от супруга объясняла разными способами. То ей казалось, что кто-то неправильно прочитал адрес на конверте и ошибочно взял письмо себе. Тогда с удивительной настойчивостью, обходила комнаты и, не успев задать вопрос, тут же получала в ответ пожимание плечами и отрицательный поворот головы.

В конце второй недели женщина набралась храбрости, отпросилась на часок с работы и направилась в военкомат. В здание ее не пропустили те самые солдатики-охранники, которых видела во время проводов около калитки. Она плача уговаривала, разрешить ей встретиться с главным начальником для выяснения месторасположения мужа. Видимо, солдаты уже сталкивались с подобными проявлениями родственников, поэтому стояли «на смерть» и не пропускали докучливую, нервную женщину. На все ее выпады отвечали односложно: «Не положено. Ждите дома». Так и не добившись результатов от посещения учреждения, волей которого у нее был отнят близкий человек, поплелась опять на работу.

Согласно договоренности с Сашей, Маша не могла поинтересоваться о судьбе мужа ни у друзей в Приморске, ни у его родителей, ни у своих. Он должен был сам оповестить о своем месте службы. Ослушаться – значило подвести мужа и навлечь на свою голову громы и молнии. Время шло, однако никаких известий. Маша металась в полном непонимании, что с этим делать. Когда отчаяние достигло максимальной точки «кипения», субботним днем в дверь комнаты осторожно постучали. Нехотя шаркая шлепанцами, заспанная Мария открыла дверь. Перед ней, широко улыбаясь всеми золотыми коронками, стояла вахтерша тетя Зина. Руками она прижимала к своему яйцевидному животу конверт: