Воздается по вере. Грехи имеют свою цену. Книга третья

– Машуля, я взяла за свой счет всего три дня. Нам нужно все успеть и вернуться самолетом в Приморск, – делилась планами незваная гостья.

– Мама, ты зря беспокоилась. Я бы приехала сама.

– Ты что? Как это сама? Тебе нельзя поднимать тяжести, нельзя нервничать. Как ты одна? Нет. Тебе нужна помощь.

Вердикт был вынесен и закреплен печатью. Марии оставалось только принять его к действию. Галина Ивановна с высоты своего жизненного опыта быстро вникла во все нюансы. Комнату она оплатила вперед за год. Раз дочь решила сохранить за собой жилплощадь, пусть будет так. Беременной нервничать нельзя, а время покажет, как быть дальше. Благо стоили квадратные метры сущие копейки. В поликлинике она истребовала полное заключение о состоянии здоровья матери и плода. Местные медики попытались, было, отбиться, но заботливая женщина учинила такой скандал, что те быстренько оформили все как надо.

В дом к Михал Михалычу и Лидии Яковлевне пришли накануне отъезда. Маша много и очень тепло рассказывала матери о своих близких знакомых. Галина Ивановна, проникшись такой искренней благодарностью к этим замечательны людям, во время застолья расплакалась. Лидия Яковлевна тоже не удержалась от слез, чем привела в полное смущение своего мужа. Маша хоть и крепилась из последних сил, все же слезу незаметно смахнула. Прощались по-родственному долго. Галина Ивановна приглашала супругов в гости к морю. Те благодарно обещали приехать летом. Но взамен просили сообщить о рождении первенца. Расцеловались.

Возвращение в Приморск состоялось очень трогательно. Она не ожидала, что настолько соскучилась по своей семье, друзьям и знакомым, по любимому городу. Здесь все напоминало о Саше: улицы, кафе, лавочка у подъезда, до боли знакомое их место у моря. Порой ностальгия поднималась к самому горлу, перехватывала его, становилось трудно дышать. Глаза моментально наливались слезами. Маша понимала, что должно пройти время, за которое она привыкнет в этом городе жить без мужа.

Получалось: там, в Солнечном, ей было одиноко, и она справилась, казалось безвозвратно. И вот, на тебе, приступы тоски обозначились с новой силой. Утешало одно – скоро роды, а там все время будет отдано малышу. Родители резкую смену настроений дочери относили к предродовому волнению. По возможности старались развеять печали.

Маша встала на учет в женской консультации, заодно прошла доскональное обследование в одном из санаториев Приморска. Вадим Андреевич через знакомых договорился, и дочери ничего не оставалось, как неделю посещать специалистов и сдавать анализы. Отказать отцу в его заботе было бы верхом хамства и неблагодарности. Пришлось уступить. Потихоньку начались приготовления к рождению первенца. В выходные Галина Ивановна потянула беременную по магазинам. Сроки, конечно, еще не поджимали, но какая бабушка устоит перед соблазнительной возможностью пережить еще раз собственную беременность. В магазине тканей, куда Галина Ивановна направилась в первую очередь, они долго спорили над двумя расцветками фланели.

– Мама, я не понимаю, зачем нам брать фланель кусками. Ведь есть же готовые пеленки, – нервно возмущалась дочь.

Мать, не обращая внимания на тон, задумчиво то растягивала ткань руками, то мяла ее в ладони.

– Я не понимаю . . . .

– Конечно, не понимаешь, – откликнулась Галина Ивановна, – ты же еще не нянчилась с детьми. Откуда тебе знать тонкости? Слушай, мы же все равно не знаем кто родится, – наконец, она обернулась к дочери. – Купим фланель розового цвета и голубого. Пополам.

– Мама, зачем нам куски ткани? Пошли в Детский мир и купим там готовые пеленки.

Мудрая женщина полезла за кошельком в сумку, между делом поясняя свое желание:

– Маша, готовые пеленки имеют стандартный размер, то ли шестьдесят на шестьдесят, то ли семьдесят на семьдесят. В любом случае, через пару месяцев они уже станут малы. Ребенок подрастет и пользоваться ими будет очень неудобно. Мы сейчас купим два отреза, сами раскроим пеленки нужной длины и на машинке прострочим. Делов всего ничего, зато потом никаких проблем.

После магазина направились в аптеку. Там опытная Галина Ивановна набрала марли.

– Теперь нашьем подгузников, слюнявчиков. Марля в нашем деле – первая вещь. Без нее не обойтись.

Больше Мария не спорила. Маме виднее. После посещения аптеки Маша рассчитывала отправиться домой, но не тут то было. Женщины сели в автобус, проехав три остановки, вышли прямо напротив универмага.

– Сюда то зачем? Здесь же нет детского отдела, – удивилась дочь.

– До детских товаров у нас очередь еще дойдет. Сегодня мы занимаемся исключительно пеленками, – торжественно произнесла наставница и, подхватив под локоток будущую маму, направилась к двухэтажному магазину с огромной вывеской «УНИВЕРМАГ».

– Мы же уже купили фланель на пеленки.

– Маша, ты, честное слово, сама словно ребенок. Мы купили ткань на теплые пеленки. Нужны еще обычные – ситцевые или лучше штапельные. Перед использованием прокипятим – они помягче станут . . . .

– Зачем так много?

– А ты как думала? Только успевай менять.

– Почему мы в магазине «Ткани» не купили? Стоило сюда тащиться?

Маша искренне не понимала, зачем Галине Ивановне нужны дополнительные сложности. Можно было все купить в одном месте и не трястись в другой район города. Тем более, там целый магазин торгует тканями, а здесь всего-навсего небольшой отдел. Они поднялись на второй этаж, отправились в самый конец «УНИВЕРМАГА», где располагался отдел с тканями.

– Если бы ты обратила должное внимание на виды тканей, то поняла, что в том магазине приличный выбор шерсти, драпа, крепдешина, шифона. Здесь в основном лен и хлопок. Как раз то, что нам нужно.

Упираться и спорить не хотелось.

– Мам, я постою около окошка? Все равно ведь ничего не понимаю? – послушно попросила Маша.

– Конечно, постой. Я сейчас быстренько.

Мария пристроилась у подоконника, а Галина Ивановна помчалась выбирать святая святых – отрезы на пеленки. «Зимние» они уже купили, теперь очередь дошла до «летних». Впоследствии сопутствующие родам вещи покупали в строгой последовательности, установленной Галиной Ивановной. Кроватку и коляску оставили совсем на потом.

С посещением родителей мужа Маша не торопилась. Все мы если не знаем наверняка, то, во всяком случае, чувствуем, каким образом к нам относятся окружающие: по их взглядам, поведению, манере общения. Для Маши было совсем не секретом, что в семье близких родственников Саши ее, мягко говоря, недолюбливали. Сына родители воспринимали, как неотъемлемую часть своей семьи. Павел Федорович открыто выражал собственные взгляды на жизнь, ни мало не заботясь о том, какое действие они могут возыметь на других.

«Родители, семья у каждого человека одна – там, где он вырос. Самые близкие и дорогие люди – отец и мать. Только их должны слушать дети. Наша семья – мы с матерью, Сашка и Танька. Все остальные люди посторонние. Жен может быть много, детей может быть много и только родители и сестра у Сашки одни», – вслух рассуждал Павел Федорович. Спорить с ним было совершенно бесполезно. Стоило сказать хоть слово в противовес, как сразу менялось настроение. Речь становилась злобной, тон – жестким.

Сдерживающим, примирительным фактором всегда выступал Сашка. Он старательно подавал знаки, что, мол, не обращай внимания. Хочется человеку так думать – имеет право, будь мудрее. Все равно его уже не переделаешь, значит нужно принять таким, какой есть. И Маша принимала. Теперь мужа рядом не было, а была беременность в завершающей стадии и неуравновешенная психика ожидающей женщины. Она ждала одновременно двух самых главных мужчин в ее жизни – мужа из армии, сына из собственной утробы.