Воздаяние Судьбы

Лён уже подумывал, не улизнуть ли втихаря, да не переждать ли у плетня, как вдруг створки двери распахнулись и на пороге возник собственной персоной князь Ромуальд Квитунковый. Вид у него был несколько помятый, рукав оторван, под глазом ссадина. Но выглядел он до того спесиво, что Кирбит с компанией слегка примолкли, разглядывая нового посетителя харчевни.

— Что вам угодно, сударь? — подбежал к нему хозяин.

— Меня зовут князь Ромуальд. — ответил тот. — И попрошу называть меня паном.

Тут в компании раздался громкий хохот — все они были уже порядком пьяны, а тут ещё Кирбит чего-то нашёптывает им на уши да кивает с хитрым видом на молодого пана жениха.

Новый посетитель не удостоил гуляк взглядом, он важно прошествовал к свободному столу, сел, подбоченясь, и закрутил ус. Своих старых знакомцев он не заметил — те сидели в углу.

— Хочу шепнуть вашей милости, что тут небезопасно. — ласково сказал ему какой-то господин, подсаживаясь рядом. — Вон те ребята промышляют на большой дороге, а у пана неплохой зипун.

— Что б ты понимал. — сквозь зубы ответил пан. — Зипун! Да неплохой ещё! Да ты хоть знаешь, в каком богатом доме живёт мой отец?! И пятеро братьев!

И так выложил доброму дяде всё про себя. Как отец его всех своих сыновей устроил: старший наследует имение, второй имеет духовный сан, третий работает на адвокатскую контору, четвёртый содержит лавку, пятый в чине хорунжего.

— А ты у нас кто, пресветлый пан? — нежно спросил вежливый собеседник.

Тут Ромуальд как ни дулся, как ни зажимался, всё же проболтался слово за слово, что рассчитывает он на выгодную женитьбу, для чего и прибыл в эту холопскую страну. Ромуальд непременно задумал стать главою рода и возвеличить в этой языческой стране добрую фамилию Квитунковых. И, кроме того, он считает, что его народ несёт некую священную миссию на земле, поэтому чувствует себя апостолом, идущим дать свет варварам и вандалам. Поэтому он собрал с собой некоторые средства и отправился свататься к дочери одного из местных землевладельцев. Конечно, ему, родовитому шляхтичу, не слишком лестно родниться с дикарями, но это всё же шанс и неплохой. Отец невесты дал согласие, и дело уже шло к обручению, но тут с большим войском явился злобный чародей и колдовством похитил молодую деву. Было у Ромуальда сражение с чернокнижником проклятым — вот, рукав порвался. Нанёс он гнусному злодею удар своим мечом. А тот железной рукавицей ударил Ромуальда в глаз, да так нечестно — даже не предупредил! А потом обернулся чёрным дымом и вылетел прочь, унеся с собою ромуальдову невесту. А она уже по местному обычаю налила пану Квитунковому в бокал священного славянского вина, потому что её отец умолял Ромуальда не тянуть до завтра и обручиться поскорее. Конечно, вся эта затея с вином есть пережиток языческих понятий, но Ромуальд намерен править твёрдою рукою и с момента передачи власти ввести здесь обычаи цивилизованного мира. Для этого он пригласит сюда своего второго брата, чтобы тот возглавил епископальное правление. Третий брат введёт здесь понятие юридического права и будет заседать в суде, четвёртый наладит торговые отношения, пятый под своим началом соберёт войска и будет главным генералом. Так что, считайте, начало нового порядка уже положено. Осталось малое — найти невесту.

Пока он говорил всё это, компания Кирбита подобралась совсем близко и уже с хищническим интересом заглядывала в карманы молодого пана. А сам Кирбит тихонько смылся, причём не заплатил за стол.

— Кажется, сейчас пана Квитункового начнут венчать на царствие. — тихо проговорил Лён.

— Пусть Квитунковый сам свои дела решает. — ответил Долбер. — А вот Кирбит удрал. Чем будем платить за стол?

Дело было в самом деле скверно, и Лён, проклиная про себя предателя Лембистора, а заодно и себя за то, что купился на его обещания, прибег к любимому магическому трюку. Он охватил себя и друга завесой незаметности, и они убрались прочь из харчевни, пока все посетители и прислуга млели в ожидании потехи.

***

— Может, этот степной пройдоха наконец оставил нас? — выразил надежду Долбер, когда после нескольких часов, проведённых в сёдлах, два товарища заехали в какую-то каменистую пустошь.

— Едва ли. — сказал Кирбит, выезжая на своей лошади из-за большого камня, стоящего торчком. — Мне с вами по пути — чего же бегать?

Глава 5. Тайна из прошлого

— Я вижу, мной тут недовольны. — продолжал он, переводя свои янтарно-жёлтые глаза с Лёна на Долбера. Последний моментально утратил настроение и мрачно отвернулся.

— А между тем я ничего плохого вам не сделал. — заметил Кирбит. — И даже наоборот: всячески содействовал в дороге. Если бы не я, вы бы сейчас голодными были. Вот и теперь я позаботился найти для вас ночлег, отыскал воду и даже собрал для чая мяты.

— Ну мы прямо сейчас заплачем. — язвительно отозвался Лён

— О, столь много я не ожидаю! Но, тут неподалёку я обнаружил сухую пещеру, и это очень кстати — скоро дождь пойдёт.

Он повернулся и поскакал вперёд, как будто не сомневался в ответе спутников.

— Не стал бы я пользоваться его услугами. — процедил сквозь зубы Долбер. — Помяни моё слово, этот мошенник нас с тобой обманет.

— Пещера есть пещера. — ответил Лён. — Спать-то где-то надо, тем более, что действительно собирается дождь.

Долбер ещё что-то поворчал, но поехал следом.

Кирбит в самом деле отыскал сухую пещерку, в которой даже лежал запас сухого хвороста. Помимо прочего обнаружилась старая глиняная посуда, ветхая упряжь, куча старых тряпок, какой-то грубый инструмент.

— Может, здесь жил отшельник? — спросил Лён, оглядывая бедное жилище.

— Да, уж это точно. — обронил Долбер, выкидывая на волю пыльное тряпьё.

— Может, жил. А, может, и не жил. — легкомысленно ответил Кирбит, вытряхивая из найденного горшка мусор и наливая в него воду из бурдюка. — Давайте-ка запалим костерок да чайку попьём на ночь глядя.

— Что-то ты такой добрый стал? — неприязненно спросил Долбер.

— А я всегда приветлив был. — добродушно отозвался кочевник. — Это вам везде враги чудятся. Мы, сартаны, люди простые: шутку любим, истории занятные любим послушать, песни попеть, повеселиться. А у вас, у славян, всё слишком серьёзно, во всём-то вы ищете какую-то занозу. Когда сказать вам нечего — щёки надуваете, стараетесь быть важными. Чего уж проще: чайку вечерком попить, так ведь и тут ты, Долбер, ищешь тайный смысл!

С этими словами он наломал сухие палки, сложил шалашиком, подсунув внутрь сухой мох. Потом ловко, с одного удара, высек искру кремнем, и запалил костерок.

— Ну, вот так. — удовлетворённо сказал он, усаживаясь на пол.

В пещерке было тесно, а снаружи действительно начал накрапывать дождь, так что деваться было некуда — поневоле пришлось располагаться возле очага.

— И кто здесь жил? — спросил Лён.

— Кто его знает… — ответил Кирбит, глядя на огонь своими жёлтыми глазами. — Если кто и жил, так уж давно не живёт, потому что, думается мне, в нашем костерке сейчас горит не что иное, как дверь в его жилище. По-моему, эти сухие палки — остатки плетёной заслонки, которой он затворял вход.

Дрова быстро прогорели, и в горящие угли Кирбит поставил горшок с водой, засыпав в него горсть свежей пахучей мяты и бросив большой кусок сахара.

— В корчме спёр? — с насмешкой спросил Долбер.

— Ага. — легко согласился Кирбит.

Лёну стало смешно: надо же, он пьёт и ест от жульнических щедрот Лембистора! Тот думает подкупить его своей заботой!

А демон продолжал вести себя хозяином: порылся в пыльном барахле, что было свалено в углу и добыл две обколотых глиняных чашки и одну глубокую деревянную ложку.

— Видать, хозяин этой гостиницы гостей не любил. — сказал он с сожалением. — Посуды маловато. Да ладно, я похлебаю ложкой.

Горячее питьё оказалось довольно вкусным, даже несмотря на то, что на дне глиняных посудин оставался песок. Лён и Долбер с удовольствием тянули "чай" из чашек, а Кирбит со вкусом дул на широкую роговую ложку.

Дождь так и не разошёлся, но потянуло холодным сырым ветерком. А в пещерке было тепло и сухо — пока оставались дровишки, огонёк в очаге не иссякал. Кирбит расстелил на полу лошадиную попону и улёгся на неё, подперев голову рукой и глядя в костёр. Лён и Долбер последовали его примеру и тоже расположились с немногими доступными удобствами возле огонька.