Воздаяние Судьбы

Он помнил, что Долбер ещё в школе у Фифендры боялся один ходить к реке, потому что за ним неизменно охотились русалки. Он даже днём боялся, а тут полнолуние!

— Долбер, не слушай её! — крикнул Лён, что было сил, но звук не пробился сквозь решётку — он словно утёк в бревенчатые стены, растворился в земляном полу.

А русалка уже обнимала Долбера, она смеялась переливчатым серебристым смехом, от которого мурашки пошли по телу и хотелось вырваться на волю и бегать босиком по свежим ночным травам. Хотелось броситься в прохладную речную воду и веселиться там. Хотелось обнимать нежный девичий стан и целовать ласковые губы. Хотелось видеть себя в родных глазах, ощущать скольжение тонких пальцев по лицу. Кровь бурлила и будила желания. Ты слишком долго ждёшь чего-то, Лён! Ты нерешителен, ты скован, ты слишком привык оберегать себя! Тебя слишком повязало чувство долга, ты похож на старика! Ты просто дивоярец, Лён!

Он заметался по сырой темнице, не зная, что сделать, что предпринять. С одной стороны он дико завидовал Долберу, а с другой — так же дико боялся за него. Русалка же! Утопит парня!

А эти двое кружились по поляне и смеялись, и вместе с ними радостно смеялся лес. Потом внезапно сорвались с места и убежали, лишь удаляющийся серебристый смех русалки да баритон Долбера ещё некоторое время тревожили ночную тишину.

Лён упал на сырую землю и в отчаянии закрыл лицо руками. О, Жребий, Жребий, не дай погубить товарища!

Потом вдруг резко сел, потому что вспомнил: там, у развилки трёх дорог! Этот Камень! Ясно вспомнилась надпись, проявившаяся в нижней части. Она гласила: друга потеряешь.

Да что здесь за стены?! Не лимб же, в самом деле!

Бешено вскочив с места, Лён кинулся с мечом на стены, яростно кромсая их, но, не заметил, как оружие в его руке исчезло, и он колотит толстые дубовые брёвна просто кулаками. В темнице не было ни следа двери — непонятно, как он вообще попал сюда.

— Долбер! — закричал узник в окошко. — Долбер, не слушай её, уходи!

В ответ лишь нескончаемое пение невидимых ночных птиц — пели они где-то в стороне и своим пением заглушали его голос.

— С чего я взял, что Жребий сохраняет жизнь Спутнику? — горько спросил он сам себя. — Мне никто этого не обещал. Я лишь видел, как Долбер получил смертельное ранение, исчез, а потом снова появился — жив и здоров.

— Насколько я понимаю, ты действительно ошибся. — ответила Гранитэль. — Но, если я ничего не смогу сделать для тебя — я ограничена Жребием — то для твоего товарища вполне могу.

— Что ты можешь сделать? — припал губами к перстню Лён.

Внезапно Каурка прекратил играть со своим собратом. Он тревожно оглянулся и с громким ржанием кинулся в ту сторону, где скрылся Долбер и русалка. Следом кинулся и второй конь. Над поляной вспыхнули и закружились яркие огни, они собрались в тучку и полетели туда же.

— Что это?

— Я бужу его. — сказала Гранитэль. — Он очарован.

Внезапно ветром рвануло верхушки сосен и елей. Что-то с шумом прилетело со стороны и закрыло лунный свет в окошке. Белое лицо с горящими звёздами глаз приникло к решётке.

— Не делай этого. — угрожающе сказал низкий грудной голос.

— Отпусти его. — ответила во тьме подвала Граниэль.

Русалка за решёткой немного поколебалась. Она заглядывала в узилище, но Лён отполз к дальней стене — он чувствовал идущую от этого существа грозную и мощную силу, какой никогда не чувствовал ни от Гонды, ни от Брунгильды.

— Иначе — что? — спросила женщина.

— Иначе — смерть. — ответил перстень.

— Ты кто?

— Я осколок Вечности, Живой Кристалл.

Женщина резко отшатнулась от решётки и заметалась по траве — казалось, белая лиса кружится и ловит свой хвост. Потом она снова приникла к окошку и сказала:

— Я отпущу его. Но, до утра он мой.

— Живым и невредимым. — предупредила Гранитэль.

— Живым и невредимым. — ответила лесная ведьма.

***

Утренний свет полоснул в глаза, и Лён почувствовал, что глубокий сон без сновидений оставляет его, как уходит от солнечных лучей туман.

Он резко сел и огляделся.

Та же поляна, пасутся лошади, лежат кучей их мешки и сёдла. Рядом мирно дышит Долбер, одетый в свою одежду и обутый. Лишь на траве увядая, испускал запах гнили, венок из речных лилий.

Избушка испарилась. Не было и следов от двух пней, которые поддерживали её в воздухе, исчезли даже корявые корни, что оплетали всю поляну. Взгорок был чист, а ели словно отступили дальше.

— Долбер, ты живой?! — обрадовано растормошил друга Лён. Тот открыл мутные глаза и некоторое время не понимал, что с ним, где он находится и зачем его зовут. Увидев товарища и оглядевшись, он со стоном опустил обратно на землю голову и закрыл глаза.

— Как было всё чудесно… — проговорил он.

— Ну да, всё просто замечательно. — ответил Лён. — Лежал бы сейчас на дне реки и кормил собою раков.

— Ты никогда не испытывал этого? — спросил Долбер, не открывая глаз.

— Нет. — кратко ответил Лён, понимая, о чём идёт речь.

— Тогда ты не понимаешь. — сказал товарищ, поднимаясь с травы.

— А как же принцесса? — язвительно спросил Лён, направляясь следом за Долбером к лошадям и поднимая с земли своё седло.

— Давай скорее уходить отсюда. — ответил стремительно трезвеющий спутник.

"Если бы не мой перстень, посмотрел бы я, как ты выпутался!" — мрачно подумал Лён, задетый тоном товарища. А тот молча затянул подпругу и вскочил в седло.

— И куда нам ехать? — спросил он.

В ответ на его вопрос в стороне безмолвно развели тяжёлые ветки ели и полегла высокая трава. Тогда глазам предстала узкая тропа, уводящая прочь с поляны.

— Видать, она тебя сильно полюбила, раз помогает выбраться отсюда. — заметил Лён.

— Как раз наоборот. — вздохнул товарищ. — Она сказала, что я мог бы вечно оставаться с ней.

— Она лгала. — холодно ответил Лён. — Явился бы другой, и ты бы прыгал светлячком над тропой, по которой он шёл бы к смерти.

Долбер вздохнул и склонил голову. Он погнал коня вперёд, отчего-то обижаясь на друга.

— Кто она была такая, Гранитэль? — тихо спросил Лён свой перстень, пока не слышит спутник.

— Нечто, оставшееся от прежнего мира. — ответила принцесса. — Нечто, что раньше было прекрасным лесным духом, а после исчезновения великого народа постепенно превратилось в зло. Это не обыкновенная речная русалка. Русалки не утопленницы — они речные духи.

— Почему мой меч подвёл меня? — требовательно спросил он.