Воздаяние Судьбы

Он не стал играть с маленькими язычками, а сразу резко развёл в обе стороны руки и окутался огненным плащом. Он танцевал по помосту, сам себе создавая музыку — огненный гул послушной ему стихии, — а огонь послушно повторял все его движения. Он снова с упоением запускал в воздух красных журавлей и заставлял плыть огненные каравеллы. Когда Лён наигрался вдоволь со своей волшебной силой, он был счастлив и охотно всем устроил выпивку — превратил в красное вино воду в вёдрах.

Толпа была в восторге — все кинулись хлебать дармовое угощение, хотя держатель балагана и пытался сделать на этом последнем фокусе нового артиста выручку.

Лён раскланялся и собрался уйти, чтобы получить плату.

— Эй, а я ведь его знаю! — крикнул кто-то из толпы. — Он из женихов!

У самого помоста торчали царские стражники — они заняли самые лучшие места и больше всех успели познакомиться с вином. Разгорячённые весельем, выпивкой и собственной властью, солдаты полезли на помост, чтобы схватить артиста. Но, Лён скользнул в фургон за занавески, выскочил с другой стороны и налетел на старого цыгана.

— Плати давай. — сказал он торопливо.

— Как платить?! — заупрямился тот. — Тебя стражники ловят. Мне теперь ответ держать. Испортил ты мне дело!

— Плати давай! — разозлился Лён. Он торопился скрыться от царских слуг, понимая, что был неосторожен. Надо было хотя бы маску надеть!

— Иди ты… — бросил цыган, падая на землю и ловко закатываясь под фургон. А с обеих сторон уже, выставив перед собой топорики, бежали стражники в красных долгополых кафтанах. Его брали в клещи.

Они уже предвкушали потеху. Ничем особенным этот человек виновен не был, но хмель в крови и многодневное веселье побуждали к безрассудству и озорству. Умаявшись целыми днями шататься среди торгующих, навещать весёлые палатки и всяческие народные забавы, устав вымогать деньги у балаганщиков, которые беспрекословно подчинялись при виде красного кафтана, они искали новых впечатлений. Вот это как раз тот случай, когда можно было позабавиться от души. Стражники уже предвкушали удовольствие: посмотрим, как господин артист справится с такой реальной вещью, как стальной топорик — это вам не ловкость пальцев!

Стражники уже не бежали, а просто подходили — шестеро пьяных вооружённых людей с сытыми маслеными рожами. Человек, которого они взяли в круг, оглянулся, но бежать некуда — за спиной фургоны, из-под которых скалились в ожидании потехи продувные смуглые физиономии, а спереди на него смотрели острые наконечники на навершиях топориков.

Внезапно резко дунул ветер — откуда он взялся среди ясного солнечного дня даже непонятно. Потом с неба обрушился на землю воздушный поток такой плотности, что вздул с земли тучу пыли. Эта пыль закружилась в бешеном вихре вокруг стоящего в неподвижности человека. Потом широкая воронка разделилась на несколько отдельных воющих вихрей, и они пошли вразнос, подхватывая стражников, подбрасывая их в воздух, быстро переворачивая их и раскидывая далеко по сторонам.

Фургоны задрожали, когда серый поток грязи и мусора дунул под их днищами. Порывом урагана сорвало парусину и пошло швырять во все стороны жалкие цыганские пожитки. Люди покатились по земле, крича от ужаса, а повозки стали крениться набок и упали одна за другой. Никто уже не видел, как из центра урагана взлетела к небу крупная сова.

Переполох на площади. Все носятся, орут, прилавки падают, люди валятся, товары разлетелись. Всеобщее столпотворение. Поэтому некому было особенно смотреть, как в стороне, у каменной стены дома, села на землю белая сова и тут же превратилась в человека.

Лён изумлённо смотрел на то, что сам и натворил. Он не собирался делать ничего подобного — просто в какой-то момент почувствовал ярость. Эти шестеро мордоворотов ему напомнили банду Мордатого — те же ужимки и прыжки. Лён только смутно помнил, что в тот момент он был зол и на обманщика-цыгана, и на эту наглую свору, которая беззастенчиво пользуется своим, так сказать, служебным положением. И вдруг его пальцы словно ухватили ветер, он машинально, не отдавая себе отчёта, швырнул этот плотный поток в наступающих. А в следующий момент ему казалось, что ураганные вихри есть продолжение его рук, что он сам есть ветер. Его вдруг словно разделило с этой алчной человеческой суетой — они стали ему так противны! Мгновенная ярость и желание снести этот отвратительный муравейник, хотя лишь час назад он думал, что ему здесь нравится. Теперь делать уже нечего: самое лучшее — тихонько испариться.

Он огляделся в поисках товарища и увидел, что Долбера уже утаскивают с площади. Его стащили с лошади другие красные кафтаны, связали ему руки и уводят, а следом двое верхом на Сивке и Каурке сопровождают эту процессию. Лён хотел броситься вслед, но тут его повалила бегущая толпа.

Глава 7. Снова во дворце

— Мне нужен мой друг. — безапелляционно заявил неважно одетый молодец, подходя к узорчатым створкам ворот в царский дворец.

— Что? — оторвался от игры в щелчки один из стражников.

— Моего товарища схватили ваши люди. — пояснил пришелец. — Я думаю, его должны привести куда-то сюда.

— За что взяли? — поинтересовался второй.

— Я не знаю.

— Поди узнай. — ответили ему государевы слуги и снова занялись игрой.

— Где я могу узнать? — продолжал спрашивать нахальный тип.

— А наше что за дело?

Оборванец отошёл в сторону, подумал не более минуты, потом снова подошёл. Стражникам он уже начал надоедать и они, переглянувшись, взяли топорики наизготовку, но на бродягу это не произвело должного эффекта.

— Мне. Нужен. Мой. Друг. — заговорил он снова, резко бросая слова, а к каждому слову — взрывающийся ком огня под ноги стражников.

— Браво! — сказал громко чей-то голос. — Наконец я вижу дивоярца, а не вяленую рыбу!

От этих слов стражники пришли в ещё больший ужас — казалось, звук доносится отовсюду. Они с криками повалились наземь, мелко дрыгая ногами — их подошвы дымились от огня.

— Ну, так что? — холодно спросил неизвестный, в упор глядя на солдат.

Когда ворота отворились, он вошёл в царский двор, держась, как победитель.

— Мне нужен царь. — заявил он таким тоном, словно пришёл собирать долги.

Дальнейшее царским слугам — от поварёнка до дворцовой знати — запомнилось надолго. Гость шёл среди толпы, перед ним взрывались и взлетали в воздух каменные плиты, а позади горел огонь. Синие глаза пришельца смотрели с холодным гневом, в руках его сиял смертельным светом невиданный клинок. Не доходя до двери, человек выбрасывал вперёд левую руку, и от воздушного толчка обе створки срывало с петель и далеко швыряло, разбивая в щепы. Так он шёл среди полного безлюдья — все, кто попадались на пути его, бежали прочь.

В одной из зал он обнаружил стоящего у окна пожилого человека, богато одетого, но без головного убора. Тот повернулся движением уставшего человека и взглянул в лицо незнакомцу.

— Чего ты хочешь? — спросил царь.

В голове у Лёна прояснилось. Какое-то мгновение он вслушивался в себя, пытаясь узнать, что же посетило его, отчего он совершал несвойственные ему поступки. Почему был так дерзко смел и беспощаден? Ты дивоярец или что? — словно спрашивал его кто-то очень знакомый. И даже не спрашивал — требовал решительности. И всё же, зачем он сюда пришёл?