Вождь и призрак

— Что-то здесь не видно солдат и заграждений.

— Подожди, пока мы подойдем к самой границе. Это недалеко.

— А что случилось с Борой и Миличем?

— Вопросы, вопросы, вопросы! Ты опять за свое?! Они будут отвлекать внимание солдат, если на границе у нас возникнут неприятности.

Линдсей ничего не сказал. Он вдруг вспомнил, как однажды зашел на кухню… еще в Граце… Милич укладывал «багаж»: гранаты с длинными ручками и нечто похожее с виду на дымовые шашки. Очевидно, он достал это «походное снаряжение» из потайного оружейного склада, устроенного где-то в доме. Линдсей не стал спрашивать Милича, откуда взялись боеприпасы.

— Не останавливайся! — предупредила Пако. — Иди вперед, не обращая внимания на полицейский фургон.

Полицейское отделение находилось на краю безлюдной площади. Вдалеке виднелся громадный каштан, на его голых ветвях сидели стаи воробьев. За деревом примостилась старая гостиница с выцветшими, поблекшими стенами. Гостиница «Винный погребок»…

Все это выглядело так невероятно мирно!.. Остальные пассажиры, похоже, пошли в другом направлении, поэтому, завидев полицейское отделение, Линдсей занервничал. По булыжной мостовой расхаживали золотисто-коричневые куры, они трясли красными гребешками. В небе щебетали и гомонили птицы. Из распахнутого окна гостиницы доносился стук бильярдных шаров. Было одиннадцать утра, небо затянули серые тучи, и в воздухе пахло надвигающейся грозой.

В полицейском фургоне, стоявшем под каштаном, скучало двое полицейских в форме. Проходя вместе с Пако мимо машины, на капоте которой было написано белой краской «Полиция», Линдсей почувствовал на себе внимательный взгляд двух пар глаз. Полицейские сидели неподвижно, но Линдсей знал, что они за ним наблюдают. Он ждал, что раздастся скрежет поворачиваемой металлической ручки, и дверь машины откроется.

Когда они с Линдсеем отошли подальше, Пако заговорила. Сзади раздался шум, Линдсей чуть не подпрыгнул. Но оказалось, что это просто стая воробьев спорхнула с каштана.

— Да легавые никогда не станут с нами якшаться! — заявила Пако, демонстрируя прекрасное знание кокни. — Ты вспомни, как мы вырядились!

В Граце они еще раз переоделись. Теперь на Пако был крестьянский жакет и юбка в сербском стиле. Голову она туго повязала ярким платком, опять спрятав под ним свои белокурые волосы.

Линдсей надел мужскую крестьянскую одежду и, по совету Пако, снова не побрился, так что физиономия у него была довольно заросшая. Спускаясь по безлюдной деревенской дороге, они миновали высокий зеленый холм. Теперь тишину нарушали лишь далекий свисток паровоза и громыханье вагонов.

— Если нас попытаются задержать, Милич и Бора разнесут всю погранзаставу в щепки, — небрежно заметила Пако. — Так что в случае чего держись подальше от пограничников. Мы уже пришли…

Сцены насилия потрясают не столько кровавыми подробностями, сколько внезапностью, с которой они разыгрываются. За поворотом сельской дороги Пако и Линдсея поджидал пограничный шлагбаум, поджидала война.

На границе дежурили немецкие солдаты, одетые в шинели; они без передышки мотались Туда-сюда, стараясь согреться на утреннем холоде. Останавливались лишь для того, чтобы потопать сапогами по твердой, словно железо, земле, скованной морозом. Чтобы хоть чуть-чуть разогреть кровь, солдаты хлопали себя по плечам. Здесь, в долине, было на десять градусов холоднее, чем на станции.

Вновь показалась железная дорога: рельсы вели на юг, на Балканы, где шли в то время бои. На путях стоял товарный вагон, и солдаты загружали в него деревянные ящики, привезенные на армейском грузовике. Линдсей напрягся, но Пако, державшая его за руку, потянула англичанина за собой, не давая ему остановиться.

Ящики были прямоугольными, на каждом по трафарету была сделана надпись. Ящики с боеприпасами… Вагон уже почти полностью загрузили. По бокам грузовика стояли часовые с автоматами.

— Неудачный момент мы выбрали, — прошептал Линдсей.

— Очень даже удачный, — шепотом возразила Пако. — Их внимание приковано к вагону.

Линдсей поднял глаза на зеленые холмы, окружавшие долину. Наверху росли деревья. Он ломал голову, размышляя, где бы он спрятался на месте Милича и Боры. Их нигде не было видно. Пако достала какие-то грязные бумажонки, и они встали в очередь, где уже толпилось не больше полдюжины крестьян, направляющихся в Югославию.

Две старые женщины, стоявшие прямо перед ним, болтали на каком-то удивительно напевном наречии, навевавшем на Линдсея сон. Он никогда не слышал такого языка. Наблюдавшая за ним Пако прошептала:

— Это сербохорватский. Ты к нему привыкай, тебе теперь придется постоянно его слышать…

«Странно, — подумал Линдсей, — она совершенно спокойна и уверена, что мы достигнем Земли Обетованной, то бишь Югославии».

Пограничный пункт располагался в маленькой деревянной хибарке, очень напоминавшей будку ночного сторожа. Такие были в Англии до войны. Молодой армейский капитан внимательно проверял документы.

— Будь осторожна! — предупредил Линдсей Пако. — Молодые всегда самые опасные.

— Только не для меня!

Невероятная девушка! Линдсей был весь на нервах. Неожиданно он понял, почему такой молодой офицер занят бумажной работой. Его левый рукав болтался: у парня была только одна рука. Линдсей посмотрел на его поджатые губы, на озлобленное лицо. Пако явно недооценивала этого типа…

Очередь медленно продвигалась вперед. За хижиной метрах примерно в ста высилась аккуратно сложенная квадратная куча дров. Видимо, эти же поленья потрескивали в костре, разведенном возле хижины. Капитан махнул рукой мужчине, разрешая ему перейти границу. Вся система безопасности сводилась тут к разрешению спокойно пройти по сельской дороге и перейти на югославскую землю.

Теперь перед ними оставались только две старые женщины. Никогда еще Линдсей не чувствовал себя таким беззащитным: ни в Волчьем Логове, ни в Бергхофе, ни в развалюхе у Южного вокзала, где они провели тогда ночь, ему не было так страшно. Сейчас ему казалось, что он у всех на виду!..

— Мне кажется, моя тетя удивительно хорошо выглядит… особенно если вспомнить, какую тяжелую болезнь ей только что пришлось перенести. Ты со мной согласен? — спокойно спросила его по-немецки Пако.

Ее вопрос застал Линдсея врасплох. Он был всецело поглощен изучением пограничной зоны. Однако сообразил, что Пако завела разговор, желая произвести впечатление на офицера, проверявшего документы.

— По-моему, мы зря к ней ездили, только время потеряли, — ответил Линдсей.

Немец отдал старушкам их документы и внимательно поглядел на Пако, прежде чем протянуть руку за ее бумагами. Она улыбнулась, но он не проявил ни малейшего интереса. Именно этого Линдсей и ожидал.

— Ваши бумаги не в порядке, — заявил офицер, бросив на них один беглый взгляд.

На вершине зеленого холма, расположенного возле самой заставы, лежали трое мужчин. Двое живых и один мертвый. Немецкий пулеметчик, охранявший высоту, не услышал, как к нему подкрался Милич. У немца закралось подозрение, что он на холме не один, только когда Милич пырнул его ножом.