Вождение за нос

Снизив децибелы, я смогла спокойно приступить к прослушиванию разговора Леопольда Вольдемаровича. Судя по щелчкам, которые раздавались у него в трубке, звонил он за границу.

Я схватилась за свой аппарат, чтобы связаться со справочной службой и узнать, по какому коду звонит абонент номер 27-50-57. На сам разговор можно было не отвлекаться, все равно он пишется на пленку, которую я прослушаю еще не один и не два раза.

Приятный женский голос справочной попросил меня подождать и меньше чем через минуту выдал мне код «30». Сразу после этого в трубке послышались короткие гудки.

Мой мозг вовсе не компьютер, следовательно, коды всех городов я не могу запомнить при всем своем желании. Я полезла в записную книжку, где специально существовала страница, содержащая коды столиц и крупных городов практически всех стран мира. Почти на самом верху я обнаружила то, что искала. «30» — был код Берлина. Совершенно неудивительно — Груздев рассказывал, что Леопольд Вольдемарович в основном проворачивает свои дела с иностранцами, игнорируя богатеев российского и «эсэнгэшного» розлива.

И тут я услышала разговор Ожерельева и расстроилась. Правда, только на миг. Но тем не менее очередной поворот этого запутанного дела вывел меня из состояния равновесия. Напряжение, обрушившееся на меня в начале недели, продолжало нарастать, и я не имела представления о том, когда же это все закончится.

Я буквально сползла с кресла на пол, вслушиваясь в звуки малопонятной речи — Ожерельев и его собеседник говорили по-немецки. Разумеется, все дословно разобрать я не могла, а как раз это сейчас требовалось. Следовательно, мне нужен помощник.

Проверив, как идет запись, — так, на всякий случай, мало ли какие выкрутасы может позволить себе техника или напряжение в сети, — я набрала номер Ленки-француженки. Я опасалась, что не застану ее дома. Такие чересчур ответственные из школы — а она работала именно там — рано не уходят. Всегда находятся факультативы, отстающие ученики, болеющие коллеги, которых необходимо подменить.

— Алло! — пробурчала подруга сдавленным голосом.

— Ленка, привет! Что с тобой случилось?

Ответ получился у нее весьма путаный, потому как сопутствующие чихи и кашли отвлекали меня от ее повествования. Зато эти спецэффекты живописали Ленкину простуду гораздо красочнее, чем она сама. Пообещав прислать ей всяческих вкусностей, способствующих излечению, я перешла к делу:

— Лен, у меня к тебе огромная просьба. Посоветуй, к кому можно обратиться, чтобы на слух перевели телефонный разговор на немецком? Только перевод нужен качественный — все мелочи и нюансы очень важны, понимаешь?

Подруга что-то пробубнила, но обмотанный вокруг ее шеи шарф не способствовал нашему взаимопониманию.

— Чего-чего? — переспросила я. — Мне нужно сегодня, сейчас. Завтра не пойдет, в том-то и все дело. Иначе я нашла бы переводчика в агентстве и не морочила тебе голову.

— Есть знакомая студентка…

— Лен, — мне пришлось ее перебить, что я делаю достаточно редко, потому как она славится удивительной обидчивостью, — мне нужен преподаватель, учитель… Кто угодно, только не студент. На студенческом уровне и я языком владею.

— Тогда я позвоню Вадиму Сергеевичу. Он шесть лет жил в Германии, говорит в совершенстве…

— Вот-вот, — обрадовалась я, — именно такой человек мне и нужен. Только позвони прямо сейчас, сразу, как положишь трубку…

— Таня, я не могу ничего гарантировать. Он вредный, как тролль, к тому же дерет за переводы такие деньги, что мне месяц как минимум работать. Тебе это действительно так нужно?

Да что же сегодня она такая непонятливая?! Разговор Ожерельева все писался на пленку, я пыталась одновременно вслушиваться в него и уговаривала чихающую подругу позвонить переводчику. Ну почему люди не умеют выполнять просьбы без лишних расспросов? Это сэкономило бы потрясающее количество времени и нервов!

— Лена, мне не важно, сколько берет за переводы Вадим Сергеевич. И лучше будет, если я сама буду говорить с ним. Уверена, что у меня получится. Так что вполне можешь дать мне его номер и идти лечиться дальше. Чувствую по твоему голосу — общение тебе пока не на пользу.

Трубка молчала. Молчание было натянутым, напряженным. Сначала я даже не поняла — подружка обиделась или просто не в состоянии говорить дальше.

— Лен, ну ты куда пропала? Прости, у меня куча дел, причем неотложных. А без этого злосчастного перевода все застопорится… Не обижайся…

— Не обижайся на что? — прохрипела в трубку подруга. — Я просто искала его номер. Записывай: 45-98-49, Вадим Сергеевич. Позвони потом, ладно? Сейчас я совсем голос потеряла, а у меня открытые уроки на следующей неделе. Пока!

— Пока! Выздоравливай!

Покосившись на магнитофон и послушав мерный, в чем-то даже успокаивающий шорох пленки, я отхлебнула кофе. Хотелось немного посидеть в тишине и спокойствии, чтобы привести мысли в порядок, а чувства в лад, но беседа Ожерельева с немцем продолжалась. Вставать и уходить на кухню?

Но не все так плохо — разговор закончился через минуту или чуть больше, и, нажав клавишу «стоп» я, наконец, смогла насладиться тишиной.

Когда-то давно, еще во времена студенчества, я согласилась на любопытный эксперимент. Приятели записали на хороший носитель, что было настоящим раритетом в те времена, акустическую тишину. Испытания проводились на мне. Даже при максимальной громкости ничего не было слышно. Абсолютная, нереальная тишина, казалось, заполняла каждую клеточку. И я прекрасно себя при ней чувствовала.

Почти такое же потрясающее ощущение я испытывала сейчас, несмотря на то что посторонних звуков вокруг было достаточно. Я попыталась сосредоточиться. Главное для меня на данный момент — дозвониться до некоего Вадима Сергеевича и убедить его сделать перевод. Не важно, приеду ли я к нему с пленкой или он сам нанесет визит мне — в первую очередь меня волнует результат, а каким способом его придется достичь, второстепенно.

Я посмотрела на клочок бумаги, на котором коряво было записано шесть цифр и имя-отчество. Интересно, что это за тип, который прожил несколько лет в Германии, а теперь берет невозможные суммы за перевод текста? Конечно, переводить беседу гораздо сложнее, чем печатный текст, но все относительно. Я решительно придвинула к себе аппарат и набрала номер, продиктованный Ленкой. Видимо, у меня сегодня вечер телефонных переговоров, и не удивительно, что сработал чип, вмонтированный именно в телефонную трубку Ожерельева.

— Добрый вечер, — заговорила я чарующим голосом, возомнив себя как минимум шемаханской царицей, а не частным детективом Татьяной Ивановой, как только произошло соединение. — Простите за беспокойство, но мне вас рекомендовали как великолепнейшего переводчика с немецкого.

Мужчина на том конце провода довольно закашлялся. Все-таки правду говорят: мужчины любят лесть, а женщины комплименты.

— Кроме того, как мне рассказывали, вы знакомы не только с «официальным словарем», а также со сленгом…