Вождение за нос

«Ладно, — обратилась я к самой себе, — работаем с тем, что у нас осталось. А осталась, между прочим, записная книжка, принадлежавшая скорее всего Даниле. Вот и замечательно, начнем с нее».

Я вернулась домой. Привычка вынимать из машины и уносить с собой все, имеющее отношение к делу, появилась у меня с тех пор, когда однажды мою «девятку» «почистили», прихватив все доказательства, на которых я собиралась строить обвинение, причем дело тогда осложнялось тем, что мне предстояло выступать в суде в качестве свидетеля обвинения. Я моментально научилась на этой ошибке и ни разу не повторила ее. То дело я вела в самом начале своей частной практики и опыта у меня не было, но теперь все обстояло совершенно по-другому.

Записная книжка и данные экспертизы лежали в сейфе в дальнем углу моей квартиры. Я набрала комбинацию цифр и достала все, что хотела. Ценность вещей должна соответствовать месту их хранения, а улики, которые я собрала, стоят порядка двухсот долларов в сутки, так что бросать их где попало не следовало.

«Итак, — начала рассуждать я, — что у нас получается? Подозреваемый номер один — Игорь Самохин отпал. У него был мотив, но на поверку оказалось, что все свои дела он успел уладить еще в Тарасове и со статуэткой Мары никоим образом не был связан. Второй подозреваемый — курьер. Он успел приложить руку к бронзовой богине, но только приложить. После он отдал ее Ожерельеву, который, собственно, и делал заказ для немца по фамилии Штокингер. Этот тип уехал восвояси крайне недовольным. Еще бы, специально примчался из Берлина, рассчитывал увезти с собой раритет ценой в несколько десятков тысяч долларов, а пришлось вернуться ни с чем».

Тут я остановила размышления по собственному делу и подумала о том, что неплохо было бы потом Кире проверить немца. Его визиты в Россию — а мне кажется, что он к нам уже неоднократно приезжал, — не просто марш-броски туриста.

Из обилия подозреваемых, которые были у меня в начале следствия, остались только спутник Самохина, хотя особого волнения он и не вызывал, к тому же Киря обещал его проверить, и помощник Гробовского.

Мне предстояло заняться последним. В конце концов, когда я вытяну за эту ниточку до самого конца, выяснится главное — либо Данила Клементов виновен во всем, либо в моей практике будет первое дело, которое невозможно раскрыть.

Во второе верить не хотелось. Не зря же я столько времени потратила на расследование. Но уже начал срабатывать психологический фактор: когда ничего не получается с первого дня и все время попадаешь пальцем в небо, появляется желание бросить запутанный клубок и взяться за то, что заведомо просто решается.

Однако договоренность с Архиповым, которую я заключила, не позволяла мне так просто бросить дело. Через «кодекс чести» детектива Ивановой переступить невозможно.

Мне предстояло составить план действий на завтрашний день. Негласное правило — утро вечера мудренее — полностью оправдывало себя, следовательно, до конкретных действий есть достаточное количество времени.

Поразмыслив, я пришла к выводу, что самое разумное — посетить квартиру Данилы. При желании вполне возможно уговорить старушку, его хозяйку, разрешить мне проникнуть в комнату Клементова, сославшись, скажем, на имеющиеся подозрения, что он хранит у себя опасные для жизни вещества. Пусть Нина Сергеевна понервничает, меня это особо не волновало, тем более что из-за нее и мне пришлось натерпеться в свой прошлый визит.

К тому же у меня имелся в запасе и более простой вариант — появиться в квартире, где помощник Гробовского снимал комнату в то время, когда никого не будет дома. Преимущества налицо — меня не отвлекает хозяйка и ей ничего не приходится объяснять. Данилы нет, следовательно, в его комнате я смогу делать то, что сочту нужным, и третье — Нина Сергеевна, которая явно несдержанна на язык, не расскажет Клементову о моем приходе. Получается, что гораздо лучше появиться в квартире в отсутствие хозяев. Правда, данный способ сопряжен с определенным риском — меня в любое время могут застать.

Если старушка скорее всего весь день будет сидеть на своей точке распространения мороженых продуктов, то день Клементова не расписан по минутам, и, следовательно, он может появиться в собственном доме неожиданно, мое присутствие там без его ведома явно не обрадует его.

Вечер выдался на редкость чудесный, и посему я подумала, что прогулка по набережной только поспособствует мыслительной деятельности и что свежий воздух — лучшее успокоительное. Кроме того, у меня было предчувствие, что сегодня непременно должно произойти нечто особенное. Но перед уходом я решила еще раз пролистать записную книжку, обнаруженную в кабинете Гробовского вместе с перчаткой.

Сомнений в том, что книжка принадлежала Даниле, не было. Я перелистывала страницу за страницей, пытаясь составить представление о том, какие места посещает мой последний подозреваемый. Телефонных номеров было достаточно много, к тому же Клементов не отличался аккуратностью и педантизмом — помечал не столько фамилии, сколько прозвища людей. Но с десяток фамилий с именами и даже отчествами все же имелось. Я решила, что это скорее всего клиенты, с которыми работали они с Гробовским. Я подумала, что парочку из них стоило проверить. По крайней мере, лишним это уж точно не будет.

Вот на первой странице подчеркнутый номер напротив имени. Некий Толик раньше весьма интересовал Клементова. Я сделала этот вывод из того, что записная книжка очень потертая, исписанная почти до конца, а данный телефон стоит в самом ее начале.

«После прогулки обязательно позвоню ему и попытаюсь выяснить, какие отношения у него с Данилой», — пообещала я своему отражению в зеркале и уже собиралась выйти, как зазвонил телефон. Возвращаться не хотелось, ведь это одна из отвратительнейших примет. Выжидающе посматривая на аппарат и жалея, что отключила определитель, я прикидывала, кто может мне сейчас звонить и насколько важен этот звонок. В конце концов махнула рукой на приметы. Чем теряться в догадках и мучительно раздумывать, уйти на прогулку или ответить, я прошла в комнату и рывком сняла трубку.

— Алло? — Не уверена, что мой голос в данный момент можно было назвать любезным. — Я вас слушаю.

— Здравствуйте, Татьяна. Это Валерий Архипов. Дело в том, что мне придется на несколько дней уехать, поэтому хотелось бы узнать, на каком этапе находится расследование. Думаю, как заказчик я имею право быть посвященным во все подробности, или это не так?

Да уж, вопрос. Он, конечно, имеет права, а я обязанности. Но как же не вовремя прозвучал звонок клиента! Вот и не верь после этого в приметы.

— Хорошо, попытаюсь вам объяснить, — собравшись с духом, начала я.

На разговор ушло около двадцати минут. Я ошиблась, предполагая, что он окажется мучительным, как посещение стоматолога. Валерий все прекрасно понял и пожелал мне удачи, надеясь, что к его возвращению появятся новые, уже обнадеживающие подробности. Возникло даже ощущение, что он пытается утешить меня, старательно избегая напоминания об оговоренном сроке окончания расследования. Правда, я не слишком ему верила. Столь же правдоподобно прозвучало бы заявление, что его вообще не волнует, найдется ли Мара когда-нибудь.

Я пожелала Архипову счастливого пути, позавидовав его выходным, которые наверняка пройдут гораздо лучше моих и надолго оставят приятные воспоминания.

Положив трубку, я сидела перед телефонным аппаратом, раздумывая, что предпринять дальше. Можно все-таки пойти прогуляться, дабы отвлечься от перипетий расследования, не принесшего достойных результатов. Второй вариант проведения вечера — у телефона, обзванивая все номера, которые имеются в записной книжке Клементова. В конце концов, это неблагодарное, нудное и совершенно не радующее меня занятие может принести какой-нибудь результат. Однако имелся и третий вариант — позвонить Ленке-француженке, купить в супермаркете побольше фруктов и сладостей — помнится, глюкоза стимулирует умственную деятельность — и провести вечер у нее. Подруга простужена, страдает дома одна, а я подниму ей и себе настроение, совершу попытку вылечить, активно потчуя витаминами.