Вождение за нос

Из подсобного помещения вышел Груздев и, наверное, ошалел, когда увидел меня. Слишком свежи были у него воспоминания о том, как я допрашивала его, выясняя подробности замены подлинной статуэтки на подделку. И даже его собственный звонок ко мне не переменил отношения к детективу Ивановой. Что ж, приятно, когда люди тебя помнят.

— З-здравствуйте, — робко проговорил Гоша.

— Доброе утро. Орест Николаевич сказал, что ты поможешь доставить мою покупку, потому как отличаешься силой и ловкостью. Особенно ловкостью. Леопольд Вольдемарович тоже заметил это твое качество, — с изрядной долей ехидства произнесла я.

* * *

Уже сидя в машине, я пыталась выяснить у Георгия, не знает ли он что-нибудь о месте нахождения Данилы Клементова — появлялся ли тот на работе, не говорил ли чего о поездке. Груздев упрямо молчал, хотя я точно знала, что ему есть о чем рассказать. Интуиция частного детектива с многолетней практикой подсказывала мне это.

— Гоша, я знаю, что Данила собирается уехать, и будет лучше, если ты поделишься тем…

— Да ничего я не знаю. На работе он практически не появляется. Да этого никто и не требует, потому как у него с Гробовским была своя клиентура. А если вы будете пугать меня насчет статуэтки, то я буду все отрицать или скажу, что Ожерельев меня заставил. В конце концов, я не обязан быть вашим осведомителем! — выпалил он.

Я насторожилась. Это было не похоже на того Груздева, с которым мне пришлось познакомиться. Значит, за последние дни произошло нечто такое, что заставило его изменить свое отношение к Клементову и, следовательно, ко мне. Можно было сделать, например, такое предположение: какой-нибудь его, возможно, адвокат или просто человек, знакомый с законодательством, объяснил парню всю «кухню» обвинения, и Гоша понял, что ничего действительно страшного ему не грозит.

Доставив кресло, Груздев торопливо попрощался и вышел.

Ну что же, теперь, гордая обладательница антикварной мебели, я могла продолжить расследование. Позвонив на квартиру Клементова, ожидая, что дома никого не окажется, я была вынуждена разочароваться — трубку сняла Нина Сергеевна.

— Добрый день, а Данилу можно услышать?

— Олечка, это ты? — не отвечая на вполне конкретный вопрос, поинтересовалась хозяйка.

— Нет, Нина Сергеевна, это Татьяна Иванова. Я уже была у вас, но, к сожалению, не застала вашего квартиранта дома.

— А-а-а, помню, помню. Данилка вышел, но собирался вот-вот прийти. Даже свой мешок с собой не взял. Не думаю, что ушел надолго. А что ему передать? Или вы сами лучше зайдете к нему? Может…

У старушки началась словесная диарея, прервать которую, казалось, невозможно, поэтому я просто на несколько минут убрала трубку от уха и пережидала.

— Алле? Алле? Вы меня слышите?

— Да, отлично слышу. Так когда, говорите, можно будет к вам зайти?

— Да хоть сейчас. Подождать надо — подождите. Я людей никогда не гоню. А вот соседка моя, Нина Васильевна, она ведь и на порог не каждого…

«Прекрасно, — подумала я, — сейчас у меня есть реальная возможность закончить расследование исчезновения подлинника Мары, а то, как мне кажется, оно порядком затянулось». Предположение, которое с самого начала было у меня относительно причастности к делу помощника Гробовского, в итоге оправдывалось. Правда, я потеряла много времени из-за Игоря Самохина, подходившего по всем параметрам под возможного убийцу и похитителя. Вспомнилось и относительно потерянное время на Груздева и Леопольда Вольдемаровича. Хотя… «Ничто не проходит просто так!» — решила я, когда уже садилась в машину и ехала по Соколовой, по направлению к мосту.

Не успела я нажать кнопку звонка, как дверь сама собой распахнулась и на пороге предо мной предстала хозяйка квартиры в желтой пижаме и стоптанных тапочках.

— А я видела, как вы приехали, и пошла открывать. Не хорошо заставлять ждать занятого человека. Проходите, пожалуйста. У меня и чайник сейчас закипит…

— Спасибо большое, но у меня визит сугубо деловой. Данила вернулся?

— Нет, не пришел. Поэтому я и зову вас попить со мной чаю. Я вчера на рынок ходила и купила вкусное печенье. Просто тает во рту, не представляете, какая прелесть!

«Такая и покойника разговорит, — промелькнуло у меня в голове. — Понятно теперь, почему Клементова дома никогда не бывает. От общения с Ниной Сергеевной наверняка вырабатывается стойкая ненависть ко всем говорящим».

— Ну ничего, — настраивала я себя не отступать от намеченного, — тогда я воспользуюсь своими полномочиями и осмотрю его комнату. Вы, как хозяйка, можете при этом присутствовать. Хотя, если откажетесь, принуждать вас никто не будет.

Нина Сергеевна была готова на все, только бы не скучать. На конкурсе «Бойкая старушенция», если он таковой существовал, она, без сомнения, заняла бы все призовые места.

— Ну почему же откажусь, вовсе и нет. Да и помочь, наверное, надо будет. Я-то знаю, где у него что лежит, ведь убиралась там. Вот, например, вчера, когда приходила Нина Васильевна, я как раз…

Еще немного, я не выдержу. То ли у хозяйки Данилы удивительно противный голос, то ли у меня на нее жуткая аллергия, поэтому я так и бешусь. Заговорив меня у входной двери, Нина Сергеевна не позволила сделать и шагу, поэтому сейчас мне пришлось ее аккуратно отодвинуть, чтобы пройти дальше. Я посмотрела на дверь с врезанным в нее хорошим английским замком с автоматической защелкой и спросила:

— Насколько я помню, это его комната?

— Да, его. Но раньше в ней жила моя внучка, Оксаночка, пока…

Теперь я решила попросту не воспринимать то, что последует за очередным «да» или «нет». Так будет гораздо проще общаться.

— У вас есть от комнаты ключ?

— Нет, конечно, он мальчик скрытный, да и что мне в чужих вещах копаться-то?

— А как же вы вчера наводили там порядок? Ведь Данилы не было дома?

Старушка быстро-быстро заморгала глазами.

— Как-как? Разве я такое сказала? — Но мой непреклонный вид произвел должное впечатление, и она все-таки созналась: — Приходила Олечка и оставила ключи. Забыла, видимо. Ну я и решила порядок в комнате навести, а то что же получается: Данилка ходит весь день где-то, шатается, а в комнате пыль, вещи разбросаны. Вот и прибралась. Он пришел и спрашивает, кто к нему ходил и как дверь открыл… А я что? Я ничего, говорю, сам закрыл неплотно, не щелкнул замок, вот и…

— Сейчас ключи у вас или вы отдали их Олечке? — прервала я тираду хозяйки, иначе она бы еще долго причитала, не касаясь самой сути.

— Вот придет, сразу отдам.

— Только сначала лучше мне. А когда я осмотрю комнату, отдадите Ольге. Хорошо?

Старушка направилась в свою комнату, смежную с той, которую снимал Клементов, и через минуту вернулась с ключами. С видом оскорбленной невинности молча протянула их мне, как бы укоряя за то, что я отказалась ее слушать.

Я выдавила из себя улыбку, чтобы не портить с ней отношения, мало ли о чем еще придется попросить, и поблагодарила за небольшое, но все-таки содействие.

Все оказалось довольно просто, словно какие-то силы решили поспособствовать мне. Ключ легко повернулся в замочной скважине, и я наконец-то оказалась в комнате помощника Гробовского. Ну, если не получилось найти самого Данилу и поговорить с ним, прояснив некоторые темные пятна в том, что касалось смерти Витольда Модестовича и пропажи статуэтки, то, по крайней мере, место, где он живет, даст мне некоторое представление о парне. Только сожаление, что хозяйка успела навести здесь порядок, несколько омрачило мою радость.