Возлюбленная Верховного Бестиара

– Мама, мамочка, как тебе? – Снежана подбежала ко мне, когда занятие было закончено, и я поднялась из кресла, опускаясь и принимая ее в объятия.

Раньше я подхватывала ее на руки, но с каждым годом делать это становилось все сложнее. Вот и сейчас я сначала открыла дверь, а только после этого подхватила ее и прижала к себе.

– Ты волшебно играешь, снежинка!

– Правда?

– Правда!

Дочь просияла, я же перехватила ее поудобнее, стараясь не пыхтеть. Все-таки я никогда не отличалась физической силой и большим ростом, а Снежана росла не по дням, а по часам. Такими темпами она очень быстро меня перерастет.

– Такие занятия мне нравятся, – призналась она.

– Вот и чудесно. А завтра мы с тобой отправимся в небольшое путешествие.

– На море? – Дочь широко распахнула глаза.

Она обожала море, в отличие от меня. Каждый раз, оказываясь там, я словно проворачивала в незаживающей ране нож, но Михаил неизменно везде возил нас с собой. Хотя его шикарное поместье ничем не напоминало уютный дом Семена и Марии, а прилегающий к нему пляж – побережье, на котором было так сладко, море оставалось все тем же. Соленый ветер так же играл моими волосами, вода ласково облизывала ноги, напоминая о том, что безвозвратно утрачено.

Но Снежане об этом было знать необязательно, она с такой радостью резвилась в воде, что мне пора было бы уже заменить те воспоминания новыми. О ней.

Увы. К сожалению, они не заменялись.

– Нет, снежинка, в Северную Лазовию.

– В Северную Лазовию? А зачем? По делам с папой?

– Ко мне в гости.

Этот голос прозвучал так резко и так неожиданно, что из груди выбило все дыхание. Богдан шагнул к нам с таким ледяным и жестким выражением лица, что Снежана вжалась в меня. А я остановилась, чтобы перевести дыхание. И с лихвой вернула ему его взгляд.

Богдан

Прошли годы, а, казалось, одно мгновение. С того самого дня, как они виделись в последний раз. С того самого дня, как Алина сказала, что выбирает Михаила. Сначала он не мог поверить: девочка, которую он знал, просто не могла так поступить.

Но знал ли? Знал ли он ее вообще когда-нибудь, или Алина, образ которой он для себя создал, никогда не существовала? Та, которая была хрупкой и нежной. Та, что всегда выбирала говорить правду. Та, которая никогда не играла и не могла смириться со злом и несправедливостью.

В стоявшей перед ним женщине ничего этого не было: хитрая и расчетливая, родившая дочь от того, кого, как она говорила, ненавидела всей душой. Как можно было настолько в ней ошибаться? Как можно, несмотря на все это ее хотеть? Хотеть до одури, до темной яростной пелены Бездны перед глазами.

Несмотря на всю ложь, фальшь и лицемерие.

Несмотря на то, что она ему сказала при расставании.

Несмотря на то, как себя рядом с ним вела. Заносчиво, надменно, холодно.

Вот и сейчас ее взгляд стал ледяным, она крепче прижала к себе ребенка.

– По делам, – поправила она. – По просьбе папы, снежинка.

От этого «папы» внутри Богдана проснулся зверь. Он сам не знал, что с ним происходит: ведь об игрушке Верховного Южной Лазовии говорили, и довольно часто. Он знал, что Алина родила от Михаила. Знал, что она принимает участие в его политических переговорах, что она соблазняет мужчин, чтобы вытащить из них тайны. Для него. Для Михаила. Ради него.

– По приказу, – холодно напомнил он. Чтобы не забывалась. – Твоей дочери пора знать, что особого выбора у тебя нет. И никогда не было.

Ух, как сверкнули ее глаза. На миг показалось, она на него сейчас набросится, но Богдан просто прошел мимо. Мстительного удовлетворения не было, была ярость. Горячая, пульсирующая в висках, кровь казалась раскаленной. Даже странно, как при всем при этом сердце в груди ощущалось осколком льда, готовым вот-вот треснуть.

Зачем он согласился остаться? Ради чего?

Он ехал не примирения искать с Михаилом, а временного решения сложившейся политической ситуации. Уж тем более он приехал не затем, чтобы забирать Алину с собой, но стоило увидеть ее – нежные губы, знакомый профиль, стоило лишь на миг вспомнить, каково это было, касаться губами ее кожи, впитывать дрожь хрупкого тела, находясь в ней, и разум просто отключился. Слова сорвались с губ сами собой.

Тогда он думал, лишь для того, чтобы ее унизить: он думал, что Михаил откажет. Но Михаил согласился, и сейчас Богдан понимал, как никогда ясно, почему. Дядя хотел, чтобы Алина оказалась рядом с ним. Чтобы докладывала ему обо всем, что происходит в Северной Лазовии, в его доме, в его окружении.

А она согласилась.

Потому что у нее не было выбора? Или же потому, что привыкла так жить. Исполнять его приказы. Соблазнять, добывать для него информацию, ложиться в постель с мужчинами по прихоти Михаила.

В покои, которые ему отвели, Богдан буквально ворвался. Ярость бурлила в крови вместе с осколками Бездны, бурлила, требовала выхода. Из груди вырвалось рычание, сквозь ладони плеснула сила. Поток прокатился по комнате, сметая все на своем пути, перекрытия для балдахина не выдержали, надломились и с грохотом обрушились на пол. Похороненные под тяжелой тканью, накрыли осколки зеркала.

Спустя мгновение в покои ворвался Евгений и остальные сопровождающие.

– Все в порядке, – сказал Богдан коротко. – Позовите кого-нибудь, пусть здесь приберут.

Горничные пришли почти сразу, низко поклонились, следом пришли слуги, которые занялись ремонтом. Все это время Богдан стоял в комнате, сцепив руки за спиной. Глядя в окно и думая исключительно о том, что ему делать с Алиной.

Отказаться? Оставить ее Михаилу?

Это было бы правильно. Это было самое лучшее решение, но что-то внутри ядовито царапало, если не сказать полосовало когтями при этой мысли. Что-то знакомое, давно забытое… не имеющее право на существование. Что-то совершенно лишнее по отношению к такой женщине, как она.

О нет, он не будет от нее отказываться, он ее заберет. Пусть Михаил считает, что у него есть глаза и уши в его доме, в его стране, пусть расслабится. Пусть допускает ошибки.

Что же касается Алины… она еще пожалеет, что вздумала играть с ним в игры.

Глава 4

Алина

Еще вчера я и представить не могла, что снова увижусь с Богданом. Сегодня утром проснулась, полностью собранная в дорогу. Сундуки и чемоданы стояли у стен, поверх громоздились шляпные коробки. Разумеется, здесь были не только мои вещи, но и Снежаны, но меня собирали так, будто назад не ждали. Возможно, так оно и было, и я бы этому совершенно не удивилась. За время знакомства с Михаилом я прекрасно поняла, что он принесет в жертву кого угодно, если ему это будет выгодно, и каждый его поступок был подтверждением моим словам. Иначе бы он не отпустил Снежану со мной так легко, и именно по этой причине я не готова была оставить ее с ним. Там, где есть мой заклятый враг, Катерина, считающая, что я забрала у нее мужа.