Возьми меня на поруки

Он усмехнулся. Нагло и цинично. А потом двери захлопнулись.

15

— Дорогая, это ты? — крикнула из кухни мама, когда я отперла дверь.

— Ага!

Я с облегчением скинула ненавистные лодочки и не удержала стона удовольствия. Мама выглянула в прихожую и притворно ахнула:

— Кто вы? Куда вы дели мою дочь?

— Она у нас в заложниках, — подыграла я. — Но мы вернем ее за тарелку борща и стакан компота.

— Борща нет, — сурово отрезала мама. — А плов вам не подойдет?

— Давайте!

— Ой, что это? — спросила она, с тревогой поглядывая на мои новые брюки.

— Где?

— Погоди, кажется, это жвачка. Вот тут. Сзади, на левой штанине.

— Не может быть, — я кинулась к зеркалу и, повернувшись к нему спиной, попыталась разглядеть предмет маминых тревог.

Тот и правда походил на комок розовой резинки. Вот черт! Не стоило прислоняться к стенам в новых брюках.

— Ничего-ничего, — поспешила утешить мама. — Сейчас заморозим твои штанцы — жвачка и отстанет.

— Надеюсь, — пробурчала я, но настроение уже было испорчено.

Через полчаса после моего возвращения домой мне позвонил Глеб. Было приятно: все-таки думает обо мне человек, помнит, даже номер где-то раздобыл. Но, конечно, своего бурного восторга я не выказала. Наоборот, изобразила задумчивость и апатию:

— Только не говори, что ты звонишь мне прямо с Вероники.

— Почему это с Вероники? — обиделся он. — Из-под нее. А еще мы пригласили к нам Машу и Дашу, чтобы было веселее. Понимаешь, я человек — компанейский…

— А чего звонишь, раз у тебя там безумно весело?

— Просто хотел сказать, что в среду у меня будет куча свободного времени, и я могу забрать тебя с работы. Во сколько ты заканчиваешь?

— В пять, — буркнула я, невольно прислушиваясь к любым звукам, доносящимся из трубки. Впрочем, мое чуткое ухо не уловило ничего, а ревность и не подумала пойти на спад. Блин, но это же так глупо — ревновать чужого парня.

— Значит, договорились, — сказал Глеб, явно наливая что-то в стакан. — В среду заеду за тобой к пяти.

— Продиктовать адрес?

— Не надо. У меня он уже есть. Я, знаешь ли, вообще давно завел для тебя папочку и потихоньку собираю подробное досье.

От удовольствия я покраснела до кончиков волос.

— И что тебе удалось обо мне разузнать?

— Пока немного. Кстати, а давай проведем небольшое анкетирование, раз уж созвонились.

— Постой, а как же Даша с Машей? — не удержалась от подколки я. — Как же гуру стиля Вероника?

— Подождут.

— Хорошо, — я прилегла на диван и стала теребить блондинистые волосы, — спрашивай, что хочешь.

Несколько секунд он явно раздумывал, с чего начать, а потом довольно деловито спросил:

— Какие у тебя предпочтения в постели?

— Что?

— Ну не ломайся, рассказывай. Мне же нужно знать, какого мужика тебе искать. Расскажи мне хотя бы парочку своих сладких фантазий.

— Не понимаю, — пробормотала я сдавленным голосом, — ты в курсе предпочтений всех тех парней, с которыми собрался меня знакомить?

— Представь себе, в курсе. Так как ты любишь? Мягко и нежно, или грубо и бесцеремонно?

— А какие еще вопросы есть в твоей анкете?

— О, да целая куча! Вопрос номер два: в каком возрасте ты получила первый интимный опыт? Номер три: ты любишь привычный сценарий или эксперименты? Четыре: ты пробовала с партнером какие-нибудь игрушки?

— Ой! — воскликнула я, подскакивая с дивана. — У меня что-то со связью. Я тебя вообще не слышу.

— Да? — удивился он. — А я слышу тебя прекрасно.

— Что? Не разберу! У меня тут шумит и щелкает! — я огляделась по сторонам и (вот удача!) почти сразу нашла маленький целлофановый пакет.

— Я говорю, что у меня куча вопросов, — с сомнением повторил Глеб. — Слышно?

— А? Что? — я немного пошуршала целофаном в трубку, а потом отключила телефон. Нет, вы только подумайте, какая наглость! Возьми да расскажи ему о своих предпочтениях и фантазиях! А справку от гинеколога тебе не показать, нет?

16

На следующее утро я решила отправиться на работу в новых туфлях. Очень хотелось поскорей отточить красивую походку и впечатлить Глеба своими успехами. Вот только о том, что пренебрегла кедами, я пожалела уже на подходе к остановке. Ноги с непривычки заболели, в щиколотках начались легкие судороги, да и вообще я как-то вся, целиком устала, всей своей невыспавшейся тушкой.

Хотя, буду откровенной, хождение на каблуках оказалось лишь прелюдией к самой изысканной садомазохистской радости. Основным блюдом дня стало стояние на каблуках в автобусе. Клянусь, дорога до колледжа показалась мне вечностью. Меня болтало и шатало, а мои ноги медленно, но верно превращались в две ходули, лишенные всякой способности сгибаться. В общем, не удивительно, что, доехав до нужной остановки, я повисла на первом встречном столбе и минут десять приходила в себя.

Потом, к счастью, мимо меня прошла преподаватель русского — массивная женщина, любящая потрепаться. Ура! Я с криками радости бросилась к ней, повисла у нее на руке и довольно сносно доковыляла до любимой работы. Хоть иногда мне улыбается удача.

Ворвавшись к себе, я скинула туфли и минут пять шастала туда-сюда босиком, чтобы размять ступни.

— У вас все в порядке? — спросил директор, заглянув в кабинет, который я делила вместе с его замом по воспитательной работе.

— Конечно! — ответила я, торопливо втискивая ноги в любимые и такие уютные чешки. — Вот гимнастику делаю. От плоскостопия.

— Похвально! — с сомнением констатировал начальник. — Кстати, мне кажется, или в вас что-то поменялось? Никак не могу понять что.

— Я покрасила волосы.

— Разве? — он выглядел озадаченным. — А я подумал, что пробор на другую сторону сделали. Впрочем, неважно. Я к вам не за тем пришел, чтоб играть в «Найди десять отличий». Я пришел сказать, что деньги для ваших бабушек таки будут.

Не знаю почему, но я бросилась к нему на шею. Директор у нас человек немолодой, скорость реакции у него так себе, потому увернуться он не успел. В таком положении нас и застала Римма Федоровна — моя начальница, заместитель директора по воспитательной работе.