Возьми меня с собой

Именно о такой сестренке мечтала Лера все детство, именно ее нашла она в Насте. Нашла, чтобы потерять навсегда.

Печальная церемония завершилась, аллея постепенно опустела. Куда-то пропали все, Анна, Наталья, девчонки из отделения. Лера обнаружила, что стоит у могилы одна. Очевидно, на нее снова нашел столбняк, когда, погрузившись в себя, полностью отключаешься от реальности, не замечаешь окружающего.

Она медленно побрела к выходу. В насквозь промокших сапогах чавкала вода, холодные струйки стекали за воротник, волосы прилипли ко лбу и щекам.

Лера долго плутала по аллеям, пока не добралась наконец до ограды. Очевидно, она сильно задержалась, потому что автобуса уже не было. Лера направилась к остановке рейсового автобуса, который будет, наверное, не скоро, судя по малому количеству людей под козырьком.

Сзади резко взвизгнули тормоза. Она обернулась и увидела голубой, заляпанный грязью «Вольво», остановившийся, не доезжая до нее пару метров. Равнодушно скользнула взглядом по автомобилю и хотела идти дальше, но в это время дверца распахнулась и из салона вылез Максимов. Он был без кепки, в расстегнутом пальто, его мокрые волосы казались совсем черными.

— Валерия Павловна! — Он вгляделся в неподвижное Лерино лицо, крепко взял ее за руку. — Стойте.

Она попробовала освободить ладонь, но он не выпускал.

— Подождите? — Максимов встал перед Лерой, загораживая ей дорогу. — Ну, куда вы в такой дождь? Вы ведь вся мокрая, автобус уехал, вас не могли дождаться. Я специально остался, садитесь, довезу вас. Хотите, до самого дома?

— Нет. — Лера отрицательно покачала головой, продолжая упорно выдергивать руку из цепких пальцев шефа.

— Вы же простудитесь. — непривычно мягко произнес Максимов. — Перестаньте, не делайте глупостей! Валерия Павловна? Лера! — Он обнял ее за плечи, слегка встряхнул. Лера почувствовала себя в его руках тряпичной куклой: не было больше ни сил сопротивляться, ни гнева, ни отвращения, ничего. Только тупая пустота и равнодушие. — Девочка моя, — горячим шепотом быстро заговорил Максимов, — посмотри, до чего ты себя довела! Милая моя, на тебе лица нет, глядеть больно. Почему ты решила, что я твой враг? Я… у меня… — Он запнулся, судорожно сглотнул и проговорил совсем тихо: — У меня на свете никого нет дороже тебя. Слышишь, никого! Я же люблю тебя, дурочка, правда люблю, говори, что хочешь, все сделаю! Ну!

В его голосе Лера с изумлением услышала настоящую нежность и волнение. Перед глазами все плыло в серой пелене дождя, уплывало далеко, далеко: Настя, Андрей, ее тоска по нему, его холодный, чужой взгляд, сухой, равнодушный тон…

В памяти лишь настойчиво звучали слова Анны: «Он за себя, а ты за себя. И за Машку».

Анна права. Ради Машки она должна пойти на это. Все равно Андрею она не нужна, так что теперь терять? Не будет позорного расследования, она вернется к больным, сможет нормально работать.

Он хочет защитить ее, этот странный, загадочный человек, стоящий сейчас так близко, так страстно сжимающий ее в своих объятиях. Так пусть защитит. Ведь у нее нет никого, кто бы мог защитить ее, помочь забыть о том, что произошло в последнее время, успокоить.

— Все забудется, — словно в ответ на ее мысли, тихонько говорил Максимов, баюкая Леру, точно ребенка. — Все будет нормально, никто тебе и слова не скажет, я обещаю тебе, обещаю…

Он уже сажал ее в машину, удобней устраивая ее безвольное, податливое тело на сиденье, заботливо вытирал платком ее мокрое лицо, ласково грел замерзшие руки в своих ладонях.

Тихо, почти беззвучно заработал двигатель, машина плавно тронулась и понеслась вперед, оставив далеко позади себя промокших и продрогших старушек с венками, ограду, автобусную остановку.

17

Они двигались по каким-то улицам, бесконечно заворачивали, ползли по узким переулкам и вновь выезжали на широкое шоссе, вливаясь в мощный поток машин. В салоне было тепло, тихо-тихо звучала из динамика какая-то спокойная, ласковая скрипичная мелодия.

— Куда мы едем? — спросила Лера. Местность за окнами была абсолютно ей не знакома, она понимала, что дом остался далеко в стороне.

— Ко мне. — Максимов выкинул за окно недокуренную сигарету, слегка покосился на Леру, улыбнулся краем губ.

— А жена?

— Обижаешь. — Его улыбка стала шире. — Думаешь, у меня одна квартира? Придется потерпеть еще чуть-чуть запах бензина — это далековато, почти на самом краю Москвы.

Зато вид — залюбуешься! — Он наклонился к Лере, слегка коснулся губами ее волос, и она, как в своих снах, явственно ощутила запах его одеколона.

Не зря, значит, видела она эти сны, им суждено было сбыться, стать явью.

— Хорошая квартирка, — задумчиво проговорил Максимов. — Хочешь, она будет твоей?

— Незачем. — Лера слегка отвернулась от него, нарочито внимательно глядя на мелькающие за окном бесчисленные магазины и торговые палатки. — Мне и дома неплохо.

— Погоди, — усмехнулся он, — посмотришь, потом станем спорить.

Вид у него был спокойный и какой-то умиротворенный, тон непривычно мягкий, беззлобный, лишенный всегдашней язвительности и назидательности.

Лера прикрыла глаза. Мыслей не было, одна пустота. Ни сожаления, ни раскаяния. Напротив, стало легко, будто исчезло что-то главное, делающее ее тем, кем она была, и она переродилась, стала холодной, трезвомыслящей и абсолютно бесчувственной.

«Вольво» свернул с магистрали на очередную улочку, проскользил вперед несколько десятков метров и затормозил у новой кирпичной многоэтажки.

— Приехали. — Максимов вылез и распахнул перед Лерой дверцу.

Подъезд поразил ее чистотой. Они поднялись на четвертый этаж. Максимов повернул в замке ключ, и глазам Леры предстала просторная, великолепно отделанная прихожая.

Он помог Лере снять пальто, дождался, пока она стащит мокрые сапоги, и мягко подтолкнул вперед, в глубь квартиры.

Такого она действительно не ожидала, хотя и видела, что дом из престижных, дорогих новостроек. Лера надеялась увидеть типичную, в меру благоустроенную хату, которую обыкновенно держат состоятельные, регулярно погуливающие на сторону мужья для своих внесемейных развлечений.

Однако перед ней была просторная, со вкусом отделанная квартира, только-только после грандиозного ремонта. Большая комната и кухня объединялись посредством прорубленной в стене арки в единую гостиную-столовую, в маленькой располагался уютный спальный гарнитур. Тут же в углу стоял рабочий стол, заваленный бумагами и небольшой, дубовый секретер.