Возьми меня с собой

Лера могла поклясться, что так оно и есть, ошибиться она не могла: слух у нее был отменный, к тому же еще тогда, в отделении, она удивилась странному, визгливому тембру, которым говорил мужик.

Но что они делают здесь, в этой квартире, да еще с самого утра? Снова качают права? Интересно, по поводу чего, — Скворцов чувствует себя вполне прилично, скоро его выпишут.

Голоса снова забубнили, но теперь их то и дело перебивал высокий, резкий голос чернявого.

— Старый хрен здоров и не кашляет, он так и нас благополучно переживет. Вы отвечаете за свои слова?

Максимов что-то проговорил в ответ, Лере показалось, что он сказал: «Тише, тише».

— Что значит — тише, тише?! — Голос чернявого перешел на крик. — Вы собираетесь отрабатывать свой гонорар?

— Собираюсь, — громче ответил Максимов, — но я же вам только что объяснил, произошло недоразумение. Придется подождать.

— Сколько? — вполне разборчиво произнес бас толстяка.

— Не знаю. Может, и долго. Так просто это не делается, нужно дождаться, пока все затихнет, успокоится.

— Черт бы вас побрал! — заорал чернявый. — У нас покупатель ждет квартиру! Сколько морочить ему голову? Он плюнет и уйдет, а у меня дело стоит без бабок! Две недели хватит вам, чтобы решить свои проблемы?

— Возможно? А может быть, и нет. После недоразумения, которое случилось…

— Мы даем вам две недели, — угрюмо процедил толстяк. В голосе его слышалась явная угроза, — если по истечении этого срока дед не окочурится, вернете деньги с процентами.

Максимов в ответ произнес что-то глухо, неразборчиво.

Голоса затихли. Послышался шум шагов в прихожей, скрипнула дверь. Голоса возобновились, но теперь они звучали совсем далеко, видимо на лестничной площадке, за неплотно прикрытой входной дверью, и слов слышно не было.

Лера лежала все в той же позе, в какой застыла, расслышав первые слова чернявого: на боку, с поджатой под себя ногой, обхватив руками подушку.

Она не верила своим ушам. Значит, опекуны Скворцова заказали Максимову не вылечить деда, а убить его! Это явственно следовало из только что подслушанного Лерой разговора.

Вот, значит, что имел в виду заведующий, когда обещал мужикам «полный порядок» — вовсе не защищал Леру, а гарантировал заказчикам, что их требование будет выполнено. Дед умрет, и его квартира перейдет во владение дальним родственникам, а те уже и покупателя на нее нашли.

Как же Максимов собирался расправиться со Скворцовым? Какую роль в этом должна была играть Лера? Ведь должна была, иначе не спросил бы толстяк у шефа, не будет ли с ней проблем? И что за недоразумение помешало Максимову осуществить свой план?

Лера почувствовала, как от страха холодеют руки, трудно становится дышать. Яростно запульсировала прилившая к вискам кровь.

Сейчас он вернется в квартиру, этот врач, взявший деньги за убийство своего пациента. Зайдет к ней в комнату, увидит, что она знает его тайну! Что у него на уме? Зачем она была нужна ему, для чего он привез ее сюда?

Постепенно ее охватывал настоящий ужас. Таблетки! Что это было? Вдруг после них она не сможет встать, двигаться, говорить?

Она вскочила, преодолевая боль и скованность во всем теле, вздохнула с облегчением. Слава богу, все в порядке, тело слушается ее, хотя и с трудом.

Лера постаралась призвать на помощь все свое хладнокровие и выдержку. У нее в запасе всего несколько минут до того, как Максимов вернется. За эти несколько минут она должна попытаться продумать, как будет действовать. Иначе, возможно, ей грозит смерть, точно так же, как Скворцову.

Ей необходимо выбраться отсюда, где она в полной власти Максимова, забрать у Светланы Машку, попасть к себе домой.

Напрасно она вчера думала, что дошла до самого края, за которым нет ничего такого, что бы она не пережила, что бы напугало ее, выбило бы из колеи. Сейчас она твердо осознавала, что за предполагаемым краем простирается бездна, в которую ничего не стоит свалиться, сделав хоть один неверный шаг. Она не имеет права на неверный шаг, она должна вернуться к Машке живой и невредимой.

Лера быстро улеглась обратно в кровать. Придется на время забыть, что она врач. Теперь ей предстоит стать актрисой, причем актрисой талантливой, способной достоверно сыграть алчность и страсть. Иначе ей никогда не узнать, как собирался манипулировать ею Завотделением.

Дверь захлопнулась, в коридоре послышались уверенные, быстрые максимовские шаги. Лера закрыла глаза, свободно свесила одну руку вниз, откинула с плеча одеяло.

Он зашел в спальню, приблизился к кровати, склонился над Лерой. С минуту стоял молча, наблюдая за ней, затем отошел к окну.

Боясь выдать себя, она не шевелилась и не решалась приоткрыть глаза.

Так прошло минут пять. В комнате стояла полная тишина, оба точно застыли, каждый на своем месте. Наконец вынужденная, поза стала Лере невмоготу, и, кроме того, ее замучило любопытство: что он там делает, стоя у окна совершенно беззвучно?

Она завозилась на постели, имитируя пробуждение, потянулась, медленно, будто с трудом, разлепила веки.

Максимов смотрел прямо на нее, стоя спиной к окну и слегка опираясь о подоконник локтями. Смотрел серьезно, пристально, без улыбки, точно изучая.

— Доброе утро. — Она постаралась улыбнуться как можно приветливее.

— Доброе. Как спалось?

— Хорошо. — Лера томно откинулась на подушку, тряхнула волосами, которые тут же рассыпались по щекам и лбу. — Давно встал?

— Давно. — Он наконец улыбнулся, сделал несколько шагов и опустился на кровать рядом с ней. Накрыл ее руку своей ладонью, другой осторожно отвел с ее лица непослушные пряди. — Тебе правда хорошо? Лекарство помогло?

— Да. — Она, искоса глядя, внимательно наблюдала за ним.

Его лицо не выражало никакого видимого беспокойства, оно не было ни расстроенным, ни напряженным. Обычное лицо человека, находящегося дома, вдали от дел, в приятной и привычной атмосфере. Он ласково поглаживал Леру по волосам; продолжая мягко сжимать ее руку в своей.

Ей не верилось, что только что, десять минут назад, она слышала, как он хладнокровно обсуждал сроки убийства беззащитного, больного старика. Ей даже стало казаться, что она ошиблась, неправильно истолковала беседу за стеной, придала неверное значение безобидным вещам.