Возьми меня с собой

Максимов запер машину, глубоко, полной грудью вдохнул и широкими, твердыми шагами направился к больничному корпусу.

30

В детсадовской раздевалке стоял веселый гомон, слышный еще на лестнице. Кто-то во все горло распевал песенку, кто-то капризно требовал отыскать ему носки, двое азартно спорили из-за ведерка и совка.

Весь этот шум перекрывал зычный голос Катерины Михайловны.

— Вася, кончай горланить! — строго приказывала она вошедшему в раж певцу. — Аня, вот твои носки, держи и не ной! Денис, ведерко общее, не твое и не Ирочкино, понял?

Гомон на секунду смолкал, но тут же начинался вновь.

Лера поднялась наверх и осторожно заглянула в приоткрытую дверь. У шкафчиков возилось человек двенадцать мальчишек и девчонок, некоторые были уже полностью одеты, а кто-то только натягивал рейтузы, сапожки или шапочки. Машка смирно стояла возле воспитательницы в застегнутой под самое горло яркой куртке и с капюшоном на голове. Вид у нее был гордый и одновременно снисходительный: вот, мол, собралась первая, а теперь приходится ждать, пока все эти неумехи справятся со своими пуговицами, «молниями» и липучками.

— Ну, мы сегодня просто пример для подражания! — Катерина Михайловна радушно улыбнулась, обняла Машку за плечи и продемонстрировала Лере. — И пришла вовремя, и кушала хорошо, и оделась быстрее всех. А вы что-то рановато, еще только четверть шестого.

— День короткий, — пробормотала Лера, заходя в раздевалку.

Воспитательница, очевидно ожидавшая более радостной реакции на свой комплимент, слегка нахмурилась, — видно, Лерина неразговорчивость ее разочаровала.

— Можете забирать ребенка, мамочка, — сухо проговорила она, подталкивая Машку к Лере, и тут же зычно заголосила: — Петя, я кому сказала, поставь машинку на место! Вася, если не замолчишь, заклею роз пластырем!

Машка покосилась на маленького, бритого под ноль Васю, продолжающего как ни в чем не бывало выводить свои рулады, обхватила ладошкой Лерину руку:

— Пошли.

Они спустились по ступенькам, миновали темный закуток перед входной дверью.

— У нас теперь тут песик живет, — доверительно сказала Машка и кивнула на деревянный ящик в уголке. — Маленький. Его Тишкой зовут.

— Знаю, толстый такой, с коротким хвостом.

— Ты его видела? — обрадовалась Машка.

— Еще вчера. Он сидел у вашего забора, и мы с дядей Сережей решили, что лучше будет забрать его жить сюда, в тепло.

— Мы его кормили, — серьезно поведала Машка. — Молоко приносили в блюдечке и котлету. Только он плохо ест.

— Придется вам показать ему пример. — Лера улыбнулась.

— Придется, — вздохнула Машка.

Всю дорогу из сада она что-то тихонько, себе под нос, напевала, очевидно, заразившись от бритоголового Васи.

Лера крепко держала дочку за руку и удивлялась своему спокойствию. Казалось, вот уж теперь она должна была бы умирать от страха. В ее ушах отчетливо звучала вскользь брошенная Максимовым угроза упрятать ее в психушку, и Лера понимала, что при желании у него есть все шансы сделать это. Но все равно не боялась. Может быть, за эти дни она истратила рекордное количество эмоций, и на большее ее просто не стало хватать.

Она не знала, что будет делать дальше. Очевидно, придется уйти из больницы. Максимов, конечно, обставит ее уход как увольнение по-статье, и все равно это единственный шанс избавиться от него, уцелеть.

Победить его Лера не сможет никогда, как бы ни старалась — силы слишком неравны.

После такого увольнения на работу, пожалуй, будет не устроиться. Придется пойти по стопам той врачихи, о которой Анна рассказывала, что она оказалась гордой и постели с заведующим предпочла уход из отделения. Кажется, ее видели торгующей на рынке. Что ж, и там люди. А не возьмут на рынок, можно будет устроиться няней в Машкин садик, сразу на две ставки. Значит, не судьба Лере работать врачом, ничего не поделаешь.

Она изо всех сил старалась подбодрить себя, не упасть духом. Придя домой, сразу взялась за ужин, начистила картошки, приготовила салат. При виде кипящих в воде сосисок Машка спросила:

— Мам! Хот-дог мне сделаешь? С кетчупом! — Она облизнулась.

— Сделаю, — пообещала Лера.

Она дождалась, когда сварится картошка, слила воду, вынула из кастрюли растолстевшие розовые сосиски и заглянула в хлебницу. Однако там было пусто. Все правильно, накануне, будучи полностью поглощенной мыслями о фальшивой записи в карте, она едва соображала, что берет в магазине, куда заскочила с Машкой по пути из сада. Продукты купила, а про хлеб забыла — они едят его редко, предпочитая пирожки Лериного изготовления.

Лера спрятала кастрюлю с картошкой под подушку, быстро вышла в прихожую, накинула пальто.

— Маш, я на десять минут. Куплю батон, а то не с чем делать хот-дог.

— Давай, — крикнула Машка из комнаты.

Лера нашарила в кармане две смятые десятирублевки: сумку с кошельком можно не брать, на хлеб хватит, а остальное у них все есть. Она натянула сапоги и поспешила вниз.

Маленький продуктовый магазинчик располагался прямо против их дома, но Лера решила побаловать Машку и купить ей настоящий хлеб для хот-догов — разрезаешь такой вдоль, суешь внутрь сосиску, поливаешь кетчупом, и готово лакомство. Хлеб этот продавался в палатке рядом с автобусной остановкой. Идти на три минуты дольше, зато сколько Машке радости.

Миновав двор, Лера вышла к шоссе. У палатки стоял приличный хвост: жильцы микрорайона предпочитали покупать хлебобулочные изделия именно здесь по причине широкого ассортимента и свежести товара. Лера прошла вперед, взглянув на витрину, обнаружила нужный продукт и, удовлетворенная, пристроилась в конец очереди за круглым, как колобок, дядькой с большим полиэтиленовым пакетом в руке. Дядька тут же обернулся и доверительно сообщил:

— Торты завезли. Свежие, полчаса назад машину разгрузили. «Ленинградский», «Птичье молоко», «Марика» — глянешь, залюбуешься.

В голосе «колобка» было столько сладострастия, что Лера невольно улыбнулась: при столь нежном отношении к кондитерским изделиям немудрено так растолстеть.

— Будете брать, берите «Ленинградский», — посоветовал любитель сладкого. — Самый лучший торт, проверенный, никакие новшества с ним не сравнятся.

— Спасибо, — поблагодарила Лера, — но мне торт не нужен.

— Жаль, — разочарованно протянул толстяк. — Ведь свежие, только-только привезли.

Разговор стал напоминать Лере сказку про белого бычка. Чтобы отвязаться от сладкоежки, она отвернулась от него и стала рассматривать несущиеся по шоссе машины.

Очередь медленно, но верно продвигалась вперед. «Колобок» затих, перестав заниматься рекламой тортов.

Лера искоса глянула на него: он стоял, обиженно надувшись, глядя на носки своих черных отполированных ботинок, и шуршал пакетом. Она снова перевела взгляд на дорогу.

Впереди потока, обгоняя другие автомобили, мчалась иномарка с яркими цветными колпаками на колесах. Колеса вращались, веселый синий тон сливался в радужную пестроту, напоминая Лере детскую игрушку-волчок, заведенную на полную скорость. Она невольно залюбовалась нежно-голубым, несущимся как стрела автомобилем.