Возрождение искусства

Теперь с голограммы на присутствующих смотрел симпатичный молодой мужчина, рядом с которым размещалась краткая биографическая справка.

– Говорят, за проведённые на Дриаде годы его внешность не изменилась, -задумчиво проговорил Дюков, - хотя доподлинно известно, что процедуру омоложения он не проходил.

– Что за чушь?! Какая ещё магия?!
– воскликнул кто-то.

В зале послышались одобрительные возгласы, перешёптывания, раздалось несколько смешков.

Дюков пожал плечами, поднял руку, призывая к тишине.

– Смотрите сами, - вице-консул запустил видеорежим.

Ровная утоптанная площадка. Человек в сером балахоне с капюшоном. Лица не видно. Метрах в тридцати из земли торчит деревянный истукан. Человек поднимает руку, с пальцев срывается молния. Истукан взрывается от попадания разряда тучей щепок. Картинка меняется. Небольшое озерцо. На берегу фигура в голубом балахоне. Вскинутые руки. Непонятные жесты. Вода в озерце поднимается громадной волной, какое-то время она стоит неподвижно, затем обрушивается на противоположный берег. Смена кадра... Ещё одна... Новые и новые сцены. Сюжет на всех примерно одинаков: очередной балахонник совершает маленькое чудо. Звука нет, но качество голограммы отменное, не видно разве что лиц (съёмка велась сзади или сбоку).

Когда просмотр закончился, никто не решился нарушить воцарившееся молчание.

– И что вы на это скажете, господа члены Совета?
– чуть насмешливо прозвучал в тишине голос императора.

– Бред какой-то! Простите, Ваше Величество, - высказался полноватый мужчина в красном с золотом парадном мундире.

Униан услужливо выдал императору имя: "Джон Гейман, генерал-губернатор Новой Сицилии". Джозеф Седьмой мысленно, посочувствовал этому идиоту, которому недолго осталось занимать столь высокий пост.

– Какая магия? Какие маги?
– продолжал меж тем Джон.
– Я не верю записи.

– И правда, похоже на кино со спецэффектами, - поддержал кто-то Геймана.

Зал зашумел, начались дебаты, прекратившиеся по мановению руки императора:

– Господа, может, мы дадим вице-консулу закончить доклад?

Дюков поклонился монарху, выдержал паузу и устало произнес:

– Господа, по-моему, вы сконцентрировали внимание на второстепенной проблеме. Я поясню, - он мгновенно отреагировал на удивлённые взгляды, - какая разница владеют сектанты магией или нет? Какая разница сколько у них последователей или почему их лидер так молодо выглядит? Это всё мелочи. Важно другое. Дриада выказала неповиновение, жители планеты не хотят платить общеимперские налоги. Они не желают подчиняться назначенному Его Величеством генерал-губернатору. Не просто не желают, они сместили с этой должности присланного человека, а при попытке силового решения вопроса дриадцы взяли под арест и его, и батальон пехоты с Гефеста, который должен был помочь разобраться с администрацией Дриады. В общем, господа, это мятеж.

Возмущенные крики затопили помещение. Император улыбнулся, наблюдая редкостное единодушие членов Совета.

– Но как вы допустили подобное?
– воскликнул всё тот же Гейман.

– Признаюсь, мы недооценивали степень влияния Этьена Вальдени, жрецов и Академии Пяти Первооснов на жизнь планеты. Замечу, что начало конфликту положила как раз проверка, затеянная министерством образования в отношении данного учебного заведения. Вальдени отказал проверяющим, заявив, что не позволит вмешиваться в дела Академии. Кстати, он является её ректором. Недооценили мы и положение в армейских частях, полностью оказавшихся на стороне мятежников. Неясна ситуация с магией, но не идти же на поводу у сектантов, выполняя их требования автономии для Дриады. Мятеж должен быть подавлен в зародыше, поэтому я и прибыл на Агамемнон и прошу Его Величество ввести войска на Дриаду.

– Требование чегооо?
– ошарашено протянул Гейман.

– Да, вы не ослышались, господа. Планета требует автономии, и это не считая налоговых льгот и иных мелочей, вроде собственных вооружённых сил и прочего в том же духе. Вы можете ознакомиться с проектом документа об особом статусе Дриады за авторством Этьена Вальдени и его подручных, - Дюков пробежался пальцами по экрану своего униана, - господа, я разослал вам файл, если интересно моё мнение, то я считаю, что Вальдени сумасшедший.

Дюков вернулся на своё место. Доклад был окончен. В течение получаса ничего не происходило, большая часть присутствующих углубилась в чтение. Император уже не скрывал скуку и едва не зевал, глядя на то, как предсказуемый итог отображается на лицах людей. Наконец, он поднялся, привлекая всеобщее внимание, и заговорил властным и решительным тоном:

– Итак, господа члены Совета, вице-консул Дюков ввёл нас в курс дела. Скажу откровенно, никогда не думал, что при нашем правлении возникнет подобная проблема. Впервые за девятьсот с лишним лет человеческая цивилизация, некогда объединённая нашими предками, стоит на пороге раскола. Мы не имеем права создавать опасный прецедент в то время, как внешние враги только и ждут малейшего ослабления империи. Поэтому, принимая во внимание всё услышанное сегодня, я спрашиваю, господа: поддерживаете ли вы предложение вице-консула сектории Гефест о проведении крупномасштабной военной операции в отношении мятежников с Дриады? Испугаемся ли мы фокусов кучки сектантов, пусть даже эти фокусы не что иное, как настоящая магия? Я жду вашего решения.

Джозеф Седьмой замолчал, оглядел Совет и с достоинством сел обратно на трон, являющийся малой копией того, что находился в Церемониальном зале. Волчий трон, так его назвали пращуры, вырвавшие когда-то кусок вселенной из-под власти чужих. Кровью, огнем и сталью заплатили первые волки за процветание потомков, и потому трон их стальной, с подлокотниками и верхушкой в виде волчьих голов с горящими рубиновыми глазами. Горящим был и взгляд императора, не сомневающегося в результатах голосования.

Через два часа после того как Большой Имперский Совет единогласно одобрил предложение вице-консула Дюкова, Джозеф седьмой собрал совещание в Стальной комнате. Это был скромно обставленный кабинет десять на десять метров, предназначенный для планирования военных операций, центр которой занимал огромный стол. Кроме императора и министра колониальной политики Лаэрти, присутствовало ещё четверо человек: министр обороны Рэй Смитсон, начальник генштаба Герхард Мольтке, адмирал Гарри Усман и генерал Франсуа Карпантье.

Император начал без лишних предисловий:

– Господин Мольтке, вы подготовили окончательный план кампании?

– Да, Ваше Величество.

– Так озвучьте его.

Мольтке поклонился, однако уселся обратно в кресло, а со своего места поднялся адмирал Усман. Голограмма с изображением Дриады повисла над столом. На участке космоса рядом с планетой возникли несколько красных точек. Усман указал на них:

– Силами шестого имперского флота мы атакуем орбитальную крепость. Исходя из того, что она не обладает серьёзной огневой мощью, и прикрывает её более чем скромное соединение, полагаю, господство в космосе наши корабли займут в течение пары часов. Приняв во внимание рекомендации Вашего Величества, мы довели численность линкоров до пяти единиц, тяжёлых крейсеров - до десяти, лёгких крейсеров и иных кораблей среднего класса - до тридцати. Что касается истребительного флота, то количество составило полный рой, то есть двести единиц.

Император одобрительно кивнул. Адмирал был прав, - у крепости нет ни шанса. Два часа - это предел возможностей мятежников.

– После того как мы подавим сопротивление на орбите, начнётся вторая фаза операции "Покорность".

– Это её название?
– изумился император.

– Неофициальное, - поклонился Усман.

– А что, мне нравится, - усмехнулся Джозеф Седьмой, - продолжайте.

– Под прикрытием москитного флота войска высадятся на поверхности планеты. Наземной фазой будет руководить генерал Карпантье.