Возрождённое завтра

Арджит’ внял голосу разума и по сужающейся спирали пошёл вниз. Сверху контролировал его движения второй дракон. Друг за другом, как тени, они опустились в мягкую траву возле кромки поблёскивающей воды, не потревоженной рябью волн. Арджит’ положил голову на землю, отдаваясь во власть другого всадника. Даже если их вынудят вернуться в Бенден, Т’чи обязательно простит и не станет обвинять в дальнейшем.

– Ты правильно поступил, - подошёл Д’мит, прикасаясь к шкуре несчастного крылатого в успокаивающем жесте, - мне тоже важно мнение Т’чи. Я не заставлю вас отказаться от планов, если ему ничто не угрожает. Обещаю.

«Помоги ему», - взмолился Арджит’. Ранит’ передал просьбу свему всаднику. Услужливо подставленная лапа оказалась значительным подспорьем. Д’мит поднялся к гребню и несколько секунд шокировано рассматривал своего командира. Кровь везде. Ею залита шея Арджит’а, тоненькие струйки стекали вниз, забиваясь в стыки гребня, прослеживали каждую складочку и шероховатость шкуры, распадались на рисунок сетки капилляров, чётко очерчивая каждый бугорок. Кожаная куртка на Т’чи словно снова окрашена алым, только выцвела за несколько лет и побурела. Что бы ни случилось с лидером, оно убивало его. Сомнения таяли, опровергаемые жестокой действительностью. Т’чи серьёзно болен. И раз до такого дошло, то страдает очень давно. На вопрос, обращённый к К’нешу, определённого ответа Д’мит так и не получил. Заместитель тоже принялся скрывать. Разве он не видел, к чему это ведёт? И тут же осёк сам себя: а сам-то что делал? Тоже не слишком-то откровенничал. В запущенной форме болезни виновны все они, все те, кто не придал значения, послушал предательского голоса, требующего не оглашать истины. Теперь всё настолько серьёзно и плохо, насколько вообще может быть. И очень повезёт, если мастер Олдайв сумеет повернуть развитие недуга вспять.

«Ты не виноват, - постарался подбодрить растерянный Ранит’, - ты же не знал».

– Я знал. Видел и всё равно пустил ситуацию на самотёк. А теперь… теперь Т’чи…

«Арджит’ говорит, от этой болезни нет лекарств. Они заранее знали, чем это закончится».

– Знали?
– Д’мит подавил жалостливые нотки внутри, остановился, не до конца расстегнув ремни упряжи командира, и повернулся к своему дракону.

«Арджит’ очень боится.»

Всадник случайно прикоснулся к свежему пятну крови. Пальцы окрасились, вынуждая отдёрнуть руку как от ожога. Чувство, когда тебя переполняют эмоции, но не могут найти выхода. Они жарили, бились внутри клетки. От нереальности их выплеснуть хотелось взвыть и расшвырять все близлежащие вещи.

Д’мит заставил себя вернуться к прерванному занятию. Стёр со лба мнимый пот. Не мог смотреть на командира. Он выглядел искусственным. Разве можно представить Т’чи беспомощным и сдавшимся? Даже лёжа в постели после ранения в Лемосе он смог дать отпор, полностью потеряв ниточку с настоящим. Сейчас же всё выглядело по-другому. Желание спрятаться от друзей и родных так естественно перед лицом неминуемой кончины. Откуда Д’мит взял, что финал близок, сам не сказал бы. Просто знал. И боялся, пожалуй, не меньше Арджит’а, только по-другому. Всё, во что он верил до сих пор, рушилось с утратой надёжной опоры, подобно подточенному морем отвесному берегу.

Последим усилием всадник натянул ремни и отстегнул последнюю пряжку, подхватил лидера подмышку, намереваясь стащить вниз, как под рукой напряглись мышцы, а пугающий и строгий голос над ухом чётко произнёс:

– Мои проблемы оставь при мне, Д’мит.

Названный вздрогнул, на миг потерял баланс на неровной поверхности шеи дракона, взмахнул руками, ловя такое неустойчивое равновесие. Итачи очутился вплотную слишком резко, что никак не вязалось с его плачевным состоянием. Он цепко держал подопечного за перед лётной куртки. Миг молчаливой войны – и Итачи потянул незадачливого спасителя на себя. Стоял в полный рост на обтекаемой опоре, как стена.

– Аккуратнее. Только твоих сломанных костей мне не хватало, - выдохнул Итачи и первым соскочил вниз.

Смертельно больной человек превращался в уверенного в себе лидера. Обманчивые выражения лица столько времени вводили в заблуждение всадников крыла, что даже сейчас хотелось поверить в их правдивость. Но Д’мит больше не верил. Спускался он гораздо медленнее, а когда очутился рядом, решительно развернул Итачи к себе. Глаза как два чёрных угля. Вид победителя, обычная маска бескомпромиссного правителя, готового отчитать любого провинившегося. И снова Д’мит не верил. Кровь на одежде и подбородке, размазанная по щекам неровными разводами, показывала настоящее положение вещей.

– Неужели тебе было так важно всё это время молчать?
– непримиримо потребовал подопечный.

– Мне кажется, я не обязан перед тобой отчитываться, - не более дружелюбно отрезал Итачи.

– Сейчас мы не на Падении. Мы даже не в Вейре. Прекрати вести себя как наследный лорд!

– А ты прекрати предъявлять требования. Возвращайся в Вейр.

– Без тебя не вернусь.

– Мне нет больше пути назад.

– Почему? Потому что ты не послушал приказа наших вождей, никого не предупредив пропустил Падение и атаковал Рамот’у?

– Это не твоё дело.

– Но я хочу понять, - Д’мит снова очутился перед Итачи, когда он направился к берегу, дабы смыть стягивающую кожу кровь.

– Хочешь услышать оправдания? Ты, который с самого первого дня тогда, в горных штольнях, всячески критиковал мои действия?

– Это не имеет никакого отношения к делу. Я хочу знать правду.

– Правда перед тобой. Вот она!
– уголки губ Итачи зловеще дрогнули в намёке на улыбку. Он широко развёл руки, демонстрируя окровавленную одежду.

– Неужели не мог сказать раньше? Вёл себя, как… как…

– Как кто? Как сволочь?

– Как непобедимый командир. И у тебя ещё хватает совести подсовывать мне своё мнение? Как сволочь ты поступил только сегодня. Исчез, никого не предупредив. А ты подумал о других? Ты о нас подумал? О Талине, которая весь день провела в слезах? О ней ты думал, когда принимал решение сбежать?

– Талину оставь в покое, - Итачи внезапно взъярился. Никто не смел тыкать его носом в собственные огрехи, за которые он расплатился сполна страшнейшими угрызениями совести.

– Хорошо. Но неужели ты не мог выдумать другого способа, как-то сгладить всё это! Клянусь Первым Яйцом! Даже если бы ты навсегда ушёл в Промежуток, всё казалось бы проще. А ты заставил всех нас мотаться после утомительного боя по всему Перну, прочёсывать каждую бухточку или ущелье.

– Так тебе было бы проще знать, что я мёртв?
– Итачи внезапно стал ледяным, приблизился. Бледный призрак, видение перед сном, ждущее единственной ошибки, чтобы стиснуть горло в стальном захвате. Внутренний голос заявлял: пощады не будет.

– Нет!

– Не понимаю тогда, что ты за обвинения мне предъявляешь!
– Итачи развернулся к озеру и зашагал к пологому берегу. Боль. Опять эта нудная отвратительная боль, отдающаяся каждым шагом. Глаза горели огнём, силуэты всё ещё сливались. Он не видел ярости на лице Д’мита, но буквально ощущал её. И злости не было из-за неподчинения. Итачи наплевал на все правила в тот момент, когда улетал ночью. Если бы не конверт, никогда не допустил бы такой оплошности, как привести за собой хвоста. Теперь и расслабиться нельзя, придётся снова насильно выдерживать завоёванный статус.