Возрождённое завтра
Шрифт:
«Арджит’, послушай меня, хорошо?» - мысленно обратился к нему Итачи, пропуская мимо традицию спрашивать, хорошо ли он спал.
«Я всегда готов тебя слушать».
«Тебе нельзя сегодня лететь за Карит’ой».
«Но почему? Я же уже один раз догнал её».
«Пожалуйста, Арджит’, только в этот раз. Я не хочу тебя останавливать, но по-другому не получается. Ты же не хочешь потерять Триат’у?»
Бронзовый задумался. Наверно, запоздало пережил то, что пришлось вытерпеть Итачи.
«Прости, малыш. В следующий раз обязательно. Я даже позволю тебе погоняться за Рамот’ой».
Сегодня Итачи нужна была чистая голова для авантюры, которую он собирался провернуть.
Триат’а
– Всё обойдётся, - Итачи сжал напоследок руку Талины, - верь мне, хорошо?
– Т’чи, постой! – она схватилась сильнее. – Как же Триат’а? Как, Т’чи?
Она боялась. Наверно, больше, чем боялся Итачи. По крайней мере, он способен хоть попытаться что-нибудь сделать.
– Отпусти, - попросил он мягко, - я пришлю кого-нибудь…
«Арджит’, позови целителя. Я должен лететь».
«Куда мы полетим? Разве ты не остаёшься, чтобы удерживать Триат’у?»
– …а сейчас… отпусти, - обратился он к Талине, завершая прерванную мысленным разговором фразу. Жёстко. Но медлить больше нельзя.
«Я полечу. Ты должен остаться в Вейре».
«Куда?» - теперь Арджит’ заволновался по-настоящему.
– Пока не знаю, - вслух сказал он, выходя на карниз, где уже восседала Триат’а. Сна у неё не осталось ни в одном глазу. В довершение её шкура ярко вспыхнула, когда Карит’а кинулась на обезумевшее стадо в загоне. Над Вейром взвилась Рамот’а, трубя во весь голос. Она бы сразу нырнула в Промежуток, Лесса не стала бы дожидаться, пока обуреваемая страстью королева не взлетит, уводя за собой бронзовых. Но в Вейре осталась ещё одна взрослая золотая, и она начинала сердито вращать вспыхнувшими жёлтым глазами.
– Триат’а, стой! – Итачи подскочил к ней, вцепился в крыло, как когда-то своему дракону во время полёта зелёной. Она играючи стряхнула помеху, но это Итачи не остановило. Он метнулся к её морде, заставил смотреть в глаза, сменил их на шаринган.
– Слушай меня, Триат’а!
Она послушала. Она зашипела от поднимающейся ярости. Какой-то бронзовый хочет указывать, что ей делать. Итачи понял, что она почти невменяема, и заставил смотреть на себя. Силой, принуждением – только так.
– Ты же не хочешь потерять Талину, - увещевал он, - ты должна послушаться меня. Ты должна послушаться её.
«Целитель уже идёт», - испуганно произнёс Арджит’.
– Помоги мне, Арджит’. Она должна нас услышать. Должна.
«Как ты смеешь стоять на моём пути!» - рявкнула Триат’а.
Ещё минута – и могло быть поздно. Итачи собрал всю свою волю в мысленный кулак и выбросил его вперёд. Борьба с золотой переходила все границы. Она сопротивлялась, билась не на жизнь, а на смерть. Она могла бы послушать Талину, но Талина думала нечётко. Наверно, она плакала от бессилия. Сердце разрывалось, а Итачи не мог вернуться в вейр, обнять её и заверить, что всё под контролем.
И Триат’а опустила голову под двойным натиском.
– Так надо, девочка, - Итачи приблизился к ней, - пожалуйста, только сегодня.
То же самое сказал Арджит’у.
«Я не полечу без Талины», -в последнем броске рванулась Триат’а.
– Она умрёт, если полетит с тобой.
Арджит’ показывал, как Карит’а отшвырнула второго быка. Теперь только лотерея: кинется ли за третьим или ринется в небеса. Если в небо, то шанса не останется.
Лесса тоже уговаривала строптивую золотую. Откуда-то снизу бежала Брекка. Итачи предпочёл её проигнорировать. Сейчас самое важное – золотая.
В тот момент,
когда Карит’а бросилась за третьим быком, Итачи одним прыжком вскочил на шею королевы между гребнями. Без упряжи, без единого крепления. Некогда заботиться о мелочах безопасности. Если он промедлит, потеряет гораздо больше. Весь Вейр потеряет.И только тогда Рамот’а ушла в Промежуток, а следом за ней Итачи верхом на Триат’е. Успел подумать об ориентирах. Единственное место вертелось в мыслях – тайная бухта в Айгене, где они с Арджит’ом успешно прятались от забот. И успел попросить Арджит’а побыть для Талины её драконом. Он обязательно вернётся и приведёт Триат’у, живую и здоровую, хотя и в скверном расположении духа. И Арджит’ не должен разговаривать ни со своим всадником, ни с золотой. Кто знает, когда Триат’а решит, что с неё хватит.
Они расположились на пустынном берегу. Триат’а остыла, но не переставала ворчать. Порывалась лететь домой, а Итачи не позволял, ждал сигнала Арджит’а. Интересно, справляется ли с ролью Триат’ы? Талина могла его слышать. Она могла с ним разговаривать. Но она не могла отказаться от общения со своей драгоценной золотой ради удовольствия говорить с чужим драконом. Талина одна, больна. Хорошо если провалится в горячечную дрёму. А вдруг она до сих пор мечется в слезах?
«Она уснула, - примирительно проворчала королева, не отводя сияющих жёлтым глаз от Итачи, - целитель заставил её выпить отвар».
Теперь она раскаивалась. Наверно, раскаивалась. Итачи не знал, насколько глубоко она может проникнуть внутрь проблемы. Обычно драконы не отличались стратегическим мышлением. А уж образным – тем более. Всё, о чём они могли думать – всегда перед глазами, в ощущениях или в воспоминаниях.
– Ты молодец, - он протянул руку, погладил кончик её морды, - ни один дракон не может противиться своим эмоциям, а ты смогла. Талина в праве гордиться тобой.
Потом они молча сидели в полной тишине. Даже ветер не играл листьями. Как разительно отличался чужой дракон от его собственного. Пусть даже это хорошо знакомый дракон. И не хватало Арджит’а. Итачи пытался пробиться сквозь расстояние и тут же останавливал себя. Как он может делать то, что запретил ему. Слишком рискованна любая словесная связь. Но они могли чувствовать друг друга даже так.
Итачи опустил голову на колени. Что ещё делать? Купаться не хотелось, спать тоже. Хотелось встать и мерить бухту шагами, но он оставался на месте, слушал мерное дыхание Триат’ы, чувствовал огненное прикосновение солнечных лучей. И думал, имеет ли он право просить золотую развернуть нам ним тентом крыло.
Она развернула, услышала отголоски его мыслей и снова промолчала.
Не его дракон.
Они оба рвались в Вейр и оба понимали, что нельзя. Триат’а тоже поняла, едва эмоции страсти схлынули с неё.
«Я бы бросилась на неё», - созналась она чуть виновато.
– Что? – Итачи поднял взгляд.
«Я не понимаю. Я никогда так себя не чувствовала, когда поднимались зелёные».
– Конечно, не чувствовала. Зелёные – это другое. Я тоже не чувствую их. Только тех, за кем хочет погоняться Арджит’.
«Я не позволю ему гоняться за другими», - заверила Триат’а и низко опустила голову. Снова смотрела в глаза Итачи. Они общались без шарингана. И они были настолько близки, насколько может быть всадник и дракон. Одно мгновенье. Именно в это мгновенье Итачи смог бы остановить Триат’у, если бы она рухнула на стадо за добычей. В это мгновенье, на один лишь миг, он почувствовал себя первым на памяти перинитов золотым всадником.