Возвращаясь к себе

Правда, стоит отдать Лилии Викторовне должное: она оказалась неплохой тещей и отличной бабушкой. В Максике души не чает, и он, чувствуя свою власть, уже рулит ею, как хочет.

Когда мы минут через сорок подъезжаем к дому отца, бабушка сама будит Макса, и он ее радостно обнимает. В дом они тоже идут вместе, забрав с собой мягкого синего зайца.

Лиза собирает оставленные Максимкой шапку и шарф, берет его игрушки. Она не видит, как я наблюдаю и любуюсь ею, не подозревает, как мало в ней осталось от той высокомерной девицы, которую я встретил в «Мотыльке».

— Красавица! — шепчу ей, когда, поправив платье, она глядит в зеркало.

— Да ладно…, - смеется, прижимаясь ко мне. — Это просто платье новое… и макияж.

Дурочка! Она думает, что изменилась, стала сильной, уверенной, а на самом деле, она просто вернулась к себе настоящей… и меня вернула.

Обнимаю ее и разворачиваю к дому, где уже изо всех окон на нас смотрят любопытные родственники.

— Леша, — говорит она вдруг, мечтательно глядя на коттедж моего отца, — а у нас когда-нибудь будет такой дом?

Не могу удержаться от улыбки. Вообще-то это сюрприз, но я уже кое-что предпринял, чтобы через год-полтора переехать с семьей за город.

— Вот родишь второго ребенка, — лукаво прищуриваюсь, — тогда и построю.

Она неожиданно напрягается, видимо, не оценив моей шутки, потом снисходительно наклоняет голову.

— Романов, я, конечно, не уверена, но, по-моему, тебе нужно поторопиться!

Несколько секунд смотрю на нее непонимающе, потом до меня, наконец, доходит смысл сказанного.

Пашка однажды, видимо, понаблюдав за нами, объявил, что с Лизой я становлюсь подкаблучником. В общем-то я не спорю. Но главное, что я стал с ней счастливым и в лепешку расшибусь, чтоб и она была со мной счастлива. Поэтому я сглатываю ком в горле и шепчу, целуя ее в волосы:

— Все будет, Лиза!