Возвращение домой

– Тоже мне, упёрся… С таким тобой я ещё справлюсь, понял… И дёргаться не пробуй…

– Зря вы так… Ведь пожалеете потом… Вот не успеете, меня проклянёте… Оба проклянёте… – шептал Янис на ухо, обжигая горячим дыханием. – Я ведь не врал тогда про драку… Я убить его хотел… Сильно-сильно хотел…

– Не болтай! Только силы зря тратишь… – прикрикнул Виктор, но уже не сердито, а с раздражением. – Хватит!

– И про расстрел про тот… Это всё я виноват… Он же рассказывал вам, да?.. Это из-за меня мы тогда вляпались… И допрос этот… Я один виноват, понимаете вы это! – выкрикнул всердцах, но не рассчитал сил, закашлялся, чувствуя, как кровь – собственная кровь! – заполняет горло и рот. Отключился, весом тела заставив Вик-тора качнуться в поисках равновесия.

– Янис! Янис!.. – звучание собственного имени звенело в унисон с толчками крови в висках, и боль в груди пульсировала, но не отставала. Это опять был голос Виктора… Боже! Ну, почему он не уходит?! Почему они оба такие правильные? До тошноты правильные!..

А лежать, не шевелясь, легче, не так больно.

Чуть повёл глазами, оглядываясь. О, ещё одна дверь. И она, судя по всему, тоже на блокировке.

– Ну, что? Живой хоть? – Виктор, стоя рядом на коленях, заглянул в лицо, убедившись в увиденном, стал серьёзнее, даже голос зазвенел металлическими нотками. – Ты чего, дурень, делаешь? К чему эти твои концерты?.. Жить не хочется, да? Думаешь, брошу? Даже не рассчитывай, понял!.. Думаешь, я жить потом смогу нормально, если ты сейчас на моих руках помрёшь?! По моей вине… Это я тебя сюда потащил… Я – старший!.. Значит, моя только вина и ничья больше… Я же жить не смогу, если и тебя ещё потеряю, понимаешь, ты, пацан бестолковый?!..

Голос у Виктора сорвался, потерял и твёрдость, и звучание, но он всё равно продолжал говорить, хоть и шёпотом, не скрывая минутной слабости в чувствах.

– И про расстрел я знаю, он мне говорил. Но ведь обошлось же всё…

– Обошлось? – Янис усмехнулся. – Я знаю, как оно обошлось… Я видел в душе… Значит, он и вам не всё рассказал…

– Расскажет ещё, не бойся… Всё он нам с тобой расскажет, никуда не денется. – Голос Виктора снова зазвенел, вернул себе былую уверенность и силу. – А теперь давай-ка, потерпи немного. – Дёрнул Яниса вверх, придерживая за подмышки, усадил, объясняя на ходу: – Сейчас, сейчас мы стянем её чем-нибудь покрепче, и станет легче. Потерпи только, хорошо?

Янис кивнул, роняя голову ему на плечо, зажмурился в ожидании новой волны боли. Он не видел, но чувствовал, как осторожен Виктор. Вот он бережно расправил липкую, холодную на ощупь рубашку, стал накладывать на рану сложенную в три слоя куртку, так чтоб потом рукава её можно было туго-туго связать на груди. И говорил всё, отвлекая и успокаивая.

– Ничего, Янис… Отдохнём сейчас немного и дальше двинемся… Ничего, сынок, ничего… Давай-ка, вот так, вот, ещё. – Затянул узел с такой силой, что Янис застонал от боли, но очень глухо, потому что, пытаясь справиться с собой, закусил зубами рубашку на плече Виктора, но вместе с ней поймал и его самого.

– Терпи, сыночек, терпи… – Виктор сам справился с болью от укуса, даже вида не подал. Его рука легла парню на затылок, лаская, будто родного сына. А разве после всего, что произошло сегодня, можно относиться к нему по-другому?

Он вздрагивал мелкой дрожью, его колотило, как в лихорадке. Боже правый! Он плачет! Совершенно беззвучно и почти без слёз. Как маленький ребёнок, не способный словами выразить свои чувства.

Янис и сам не понимал, что с ним происходит. Слёзы! Какое глупое и смешное проявление слабости. Но слабости ли?

Он не чувствовал слабости. Именно той беспомощности и отчаяния, какие бывают в момент серьёзнейшего ранения. Но один вопрос, безответный вопрос мучил, вызывал эти нелепые слёзы. Даже не вопрос, а вопль к несправедливой судьбе, ко-торую никогда и никому не удавалось изменить в этой жизни. «Почему? Почему только сейчас суждено испытать то, что другие получают по праву рождения?.. Чем лучше Джейк, у которого есть такой отец? Почему ему повезло родиться в такой семье, где тебя любят, любят, несмотря на все твои недостатки, слабости, промахи и ошибки? А кто-то просит о родительской любви Бога, как о милости? Почему такое происходит? Почему?!»

– Ну, что ж ты, Янис? Я не брошу тебя… Я никогда тебя не брошу… – Виктор гладил его по голове, медленно, заботливо. Это движение не казалось сейчас оскорбительным для такого взрослого ребёнка. А ведь он и был ещё ребёнком в сущности, хоть и доказывал всем и самому себе обратное.

– У меня ведь был отец когда-то… – заговорил неожиданно Янис. – Но лучше б его не было, чем такой… Сволочь, понимаете… – хмыкнул с усмешкой, глядя поверх Виктора. – Сволочь и пьяница… А бил жестоко, особенно, когда с похмелья…

Я ненавидел его сначала… Теперь презираю… Я ведь даже не знаю, что с ним стало… ушёл однажды просто – и всё… Даже во сне его ни разу не видел… Будто и не было его совсем… Понимаете?..

Он смотрел куда-то в сторону сухими злыми глазами, даже отстранился немного, будто стеснялся близости Виктора. А может, боялся навязываться со своим прошлым?

– Почему он так ненавидел меня? – вдруг резко перевёл глаза на Виктора. По тону его голоса было ясно: этот вопрос мучает его до сих пор, с самого детства нет на него ответа. – За что? Неужели нет ничего, за что меня нельзя было бы любить? Хотя бы ребёнком…

– Ну, что ты, Янис?.. Нельзя так… Он любил тебя… Точно!.. Только сам не понимал… – Виктор говорил, а сам не мог отделаться от странного ощущения вины, личной вины взрослого перед ребёнком, которого оттолкнули когда-то, не поняли в его самых светлых чувствах.

Что здесь можно сказать? Главное, хотя бы сейчас не сделать ошибки, не сказать ничего глупого, не лишить этого бедного мальчика веры в человека, так долго и с таким трудом пробивающейся на свет.

– А мама твоя? Она же, наверняка, тебя любила?..

– Она умерла при родах… Это была халатность врачей… Я знаю, я потом видел архивы… А он считал меня во всём виноватым… Он так и говорил мне… Я помню его лицо, когда он на меня смотрел… Его корёжило!.. До смерти не забуду… – Яниса при этих словах самого передёрнуло, как от прикосновения к чему-то противному. И Виктор не удержался, рывком притянул его к себе, обнял крепко-крепко за плечи, как когда-то Джейка при первой их встрече. Он причинял этим боль, но Янис не отстранялся, не пытался вырваться. Подумал только: «В такую минуту хорошо бы умереть. Лучше, чем сейчас, уже, наверное, не будет никогда».

* * *

Так. Девятка, два ноля. Семёрка. Опять девятка. Три пятёрки и ещё один ноль.

Рука нажимала на нужные цифры чисто автоматически, а голова была занята другим. Джейк мысленно прокручивал в уме весь свой путь сюда, когда шёл под конвоем. Да, это первый этаж. Тут он не мог ошибиться. Значит, где-то здесь нужно искать отца. Ведь Торар так на схеме внутренней планировки и показывал. Первый подземный этаж. Переход между двумя корпусами. Ещё несколько метров – и всё!..